Это была пора цветения лилий. Плавные изгибы дюны между озером и морем были единственным местом на острове, где росли эти песчаные лилии, необычные, зарытые в песок корявые луковицы, выпускавшие раз в год пучок толстых зеленых листьев и белых цветов, так что вся дюна превращалась в сверкающий белизной глетчер. Впечатление было незабываемое, и мы всегда ездили на озеро в эту пору.
Вскоре после появления у Додо щенка Теодор сообщил нам, что время цветения лилий на носу и надо готовиться к поездке на Анти-ниотиссу. Необходимость взять с собой на озеро кормящую мать значительно осложняло дело.
– На этот раз нам придется ехать на лодке,– сказала мама, не отводя глаз от своего очень сложного ажурного вязанья. – Но на лодке будет вдвое дольше,– сказал Ларри. – Мы не можем ехать на автомобиле, милый. Додо укачает, да и места там для всех не хватит.
– Ты что, собираешься брать с собой это животное? – в ужасе спросил Ларри.
– Но я должна ее взять, милый... две накидываем, одну спускаем... я не могу оставить ее дома... три накидываем... ты ведь знаешь, какая она.
– Ну тогда найми для нее специальный автомобиль. Я ни за что не стану разъезжать в таком виде по острову. Еще подумают, что я ограбил собачий приют в Баттерси.
– Ей нельзя ехать в автомобиле. Об этом я тебе и толкую. Ты же знаешь, что ее укачивает... А теперь посиди минутку спокойно, милый, мне надо посчитать. – Это же смешно...– начал злиться Ларри. – Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать,– громко считала мама.
– Это же смешно ехать кружным путем только потому, что Додо укачивает в автомобиле.
– Ну вот! – рассердилась мама.– Ты сбил меня со счета. Прошу тебя, не говори со мной, когда я вяжу.
– Откуда ты знаешь, что ее не укачает в лодке? – поинтересовался Лесли.
– Те, кого укачивает в автомобиле, никогда не страдают от морской болезни,– объяснила мама.
– Что-то я этому не верю,– сказал Ларри.– Все это бабьи сказки. Правда ведь, Теодор?
– Не могу сказать,– рассудительно ответил Теодор.– Я слыхал об этом и раньше, но есть ли тут... гм... понимаете ли... доля истины, не знаю. Могу только сказать, что меня до сих пор в машине не укачивало.
Ларри посмотрел на него в замешательстве. – Ну и что это доказывает? – недоумевал он. – Меня всегда укачивает в лодке,–просто объяснил Теодор. – Это же прямо замечательно! – сказал Ларри.– Если мы поедем в автомобиле, укачает Додо, если в лодке – то же самое случится с Теодором. Вот и выбирайте.
– Я не знала, что вы подвержены морской болезни, Теодор,– заметила мама.
– Да, к сожалению, подвержен. Это очень досадно. – Ну, при такой погоде море будет совсем спокойное,– сказала Марго.– Вас наверняка не укачает.
– К сожалению,– ответил Теодор, поднимаясь на носках,– погода не имеет никакого значения. Меня начинает мутить при малейшем движении. Даже несколько раз в кино, когда на экране показывали корабли в бурном море, мне пришлось... гм... пришлось покинуть зал.
– Проще всего разделиться,– предложил Лесли.– Половина добирается на лодке, другая половина – на автомобиле.
– Замечательная мысль! – воскликнула мама.– Это решает дело.
Но все это вовсе не решало дела, потому что дорога к озеру Антиниотисса оказалась отрезанной из-за небольшого обвала, и добраться туда на автомобиле было невозможно. Приходилось ехать по морю или совсем отказаться от поездки.
Теплой, росистой зорькой, предвещавшей ясный безветренный день и спокойное море, мы отправились в путь. Чтобы разместить всю нашу семью, собак, Спиро, Софию, пришлось снарядить не только "Морскую корову", но и "Бутла". "Морская корова" должна была тащить пузатого "Бутла" за собой на буксире, что заметно снижало ее скорость, но иного выхода не было. По предложению Ларри на "Бутле" разместились собаки, София, мама и Теодор, все остальные должны были ехать на "Морской корове". К сожалению, Ларри не принял в расчет одного очень важного обстоятельства: кильватерную струю от хода "Морской коровы". Волна вздымалась от ее кормы стеклянной голубой стеной и достигала максимальной высоты как раз в тот момент, когда она касалась широкой груди "Бутла", подбрасывала его в воздух и снова швыряла вниз. Мы довольно долго не замечали действия этой волны, так как шум мотора заглушал мамины отчаянные крики о помощи. Когда же наконец мотор был остановлен и к нам подскочил "Бутл", мы увидели, что укачало не только Теодора и Додо, но и всех остальных, включая даже такого испытанного и закаленного моряка, как Роджер. Пришлось забрать всех на "Морскую корову" и положить там рядком. Спиро, Ларри, Марго и я заняли их место на "Бутле". Когда мы подходили к Антиниотиссе, все стали чувствовать себя лучше, за исключением Теодора, который все еще старался держаться поближе к борту лодки, безучастно глядел на свои башмаки и односложно отвечал на все вопросы.
Мы обогнули последний мыс, сложенный из волнистых пластов золотых и красных пород, похожих на кипы окаменевших гигантских газет или на порыжевшие, покрытые плесенью остатки библиотеки колосса, и обе лодки направились в широкий голубой залив у входа в озеро. За полосой жемчужно-белого песка поднималась большая покрытая лилиями дюна. Тысячи сверкающих на солнце цветов, словно белые граммофончики, поднимали к нему свои раструбы, испуская вместо музыки тяжелый, пряный запах – очищенный аромат лета, теплое благоухание, заставлявшее вас все время глубоко вдыхать воздух и задерживать его в груди. Последний короткий треск мотора раскатился среди скал, и обе лодки почти бесшумно заскользили к берегу, откуда нам навстречу плыл над водой запах лилий.
Выгрузив на белый песок снаряжение, все разбрелись по берегу в разные стороны, и каждый занялся своим делом. Ларри и Марго растянулись на мелком месте в воде и сразу задремали, чуть покачиваясь на легких волночках. Мама, прихватив с собой лопаточку и корзинку, повела свою кавалькаду на прогулку. Спиро, похожий в своих трусах на смуглого волосатого доисторического человека, забрался в ручей, текущий от озера к морю. Он стоял там среди стаек рыб, сердито вглядывался в прозрачную воду, доходившую ему до колен, и держал наготове трезубец. Мы с Теодором и Лесли определили по жребию, кто на какой конец озера должен отправляться, и разошлись в противоположных направлениях. Пограничным знаком, отмечавшим половину пути вдоль берега озера, была большая и на редкость корявая олива. Как только мы доходили до нее, мы сразу поворачивали и шли обратно, то же самое делал на своей половине Лесли. Это не давало ему возможности убить нас по ошибке в густых тростниковых зарослях. Пока мы с Теодором копошились, словно пара усердных цапель, среди луж и ручейков, Лесли, пригнувшись, шагал сквозь заросли по другую сторону озера, и время от времени до нас доносился его выстрел, отмечавший его успехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Вскоре после появления у Додо щенка Теодор сообщил нам, что время цветения лилий на носу и надо готовиться к поездке на Анти-ниотиссу. Необходимость взять с собой на озеро кормящую мать значительно осложняло дело.
– На этот раз нам придется ехать на лодке,– сказала мама, не отводя глаз от своего очень сложного ажурного вязанья. – Но на лодке будет вдвое дольше,– сказал Ларри. – Мы не можем ехать на автомобиле, милый. Додо укачает, да и места там для всех не хватит.
– Ты что, собираешься брать с собой это животное? – в ужасе спросил Ларри.
– Но я должна ее взять, милый... две накидываем, одну спускаем... я не могу оставить ее дома... три накидываем... ты ведь знаешь, какая она.
– Ну тогда найми для нее специальный автомобиль. Я ни за что не стану разъезжать в таком виде по острову. Еще подумают, что я ограбил собачий приют в Баттерси.
– Ей нельзя ехать в автомобиле. Об этом я тебе и толкую. Ты же знаешь, что ее укачивает... А теперь посиди минутку спокойно, милый, мне надо посчитать. – Это же смешно...– начал злиться Ларри. – Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать,– громко считала мама.
– Это же смешно ехать кружным путем только потому, что Додо укачивает в автомобиле.
– Ну вот! – рассердилась мама.– Ты сбил меня со счета. Прошу тебя, не говори со мной, когда я вяжу.
– Откуда ты знаешь, что ее не укачает в лодке? – поинтересовался Лесли.
– Те, кого укачивает в автомобиле, никогда не страдают от морской болезни,– объяснила мама.
– Что-то я этому не верю,– сказал Ларри.– Все это бабьи сказки. Правда ведь, Теодор?
– Не могу сказать,– рассудительно ответил Теодор.– Я слыхал об этом и раньше, но есть ли тут... гм... понимаете ли... доля истины, не знаю. Могу только сказать, что меня до сих пор в машине не укачивало.
Ларри посмотрел на него в замешательстве. – Ну и что это доказывает? – недоумевал он. – Меня всегда укачивает в лодке,–просто объяснил Теодор. – Это же прямо замечательно! – сказал Ларри.– Если мы поедем в автомобиле, укачает Додо, если в лодке – то же самое случится с Теодором. Вот и выбирайте.
– Я не знала, что вы подвержены морской болезни, Теодор,– заметила мама.
– Да, к сожалению, подвержен. Это очень досадно. – Ну, при такой погоде море будет совсем спокойное,– сказала Марго.– Вас наверняка не укачает.
– К сожалению,– ответил Теодор, поднимаясь на носках,– погода не имеет никакого значения. Меня начинает мутить при малейшем движении. Даже несколько раз в кино, когда на экране показывали корабли в бурном море, мне пришлось... гм... пришлось покинуть зал.
– Проще всего разделиться,– предложил Лесли.– Половина добирается на лодке, другая половина – на автомобиле.
– Замечательная мысль! – воскликнула мама.– Это решает дело.
Но все это вовсе не решало дела, потому что дорога к озеру Антиниотисса оказалась отрезанной из-за небольшого обвала, и добраться туда на автомобиле было невозможно. Приходилось ехать по морю или совсем отказаться от поездки.
Теплой, росистой зорькой, предвещавшей ясный безветренный день и спокойное море, мы отправились в путь. Чтобы разместить всю нашу семью, собак, Спиро, Софию, пришлось снарядить не только "Морскую корову", но и "Бутла". "Морская корова" должна была тащить пузатого "Бутла" за собой на буксире, что заметно снижало ее скорость, но иного выхода не было. По предложению Ларри на "Бутле" разместились собаки, София, мама и Теодор, все остальные должны были ехать на "Морской корове". К сожалению, Ларри не принял в расчет одного очень важного обстоятельства: кильватерную струю от хода "Морской коровы". Волна вздымалась от ее кормы стеклянной голубой стеной и достигала максимальной высоты как раз в тот момент, когда она касалась широкой груди "Бутла", подбрасывала его в воздух и снова швыряла вниз. Мы довольно долго не замечали действия этой волны, так как шум мотора заглушал мамины отчаянные крики о помощи. Когда же наконец мотор был остановлен и к нам подскочил "Бутл", мы увидели, что укачало не только Теодора и Додо, но и всех остальных, включая даже такого испытанного и закаленного моряка, как Роджер. Пришлось забрать всех на "Морскую корову" и положить там рядком. Спиро, Ларри, Марго и я заняли их место на "Бутле". Когда мы подходили к Антиниотиссе, все стали чувствовать себя лучше, за исключением Теодора, который все еще старался держаться поближе к борту лодки, безучастно глядел на свои башмаки и односложно отвечал на все вопросы.
Мы обогнули последний мыс, сложенный из волнистых пластов золотых и красных пород, похожих на кипы окаменевших гигантских газет или на порыжевшие, покрытые плесенью остатки библиотеки колосса, и обе лодки направились в широкий голубой залив у входа в озеро. За полосой жемчужно-белого песка поднималась большая покрытая лилиями дюна. Тысячи сверкающих на солнце цветов, словно белые граммофончики, поднимали к нему свои раструбы, испуская вместо музыки тяжелый, пряный запах – очищенный аромат лета, теплое благоухание, заставлявшее вас все время глубоко вдыхать воздух и задерживать его в груди. Последний короткий треск мотора раскатился среди скал, и обе лодки почти бесшумно заскользили к берегу, откуда нам навстречу плыл над водой запах лилий.
Выгрузив на белый песок снаряжение, все разбрелись по берегу в разные стороны, и каждый занялся своим делом. Ларри и Марго растянулись на мелком месте в воде и сразу задремали, чуть покачиваясь на легких волночках. Мама, прихватив с собой лопаточку и корзинку, повела свою кавалькаду на прогулку. Спиро, похожий в своих трусах на смуглого волосатого доисторического человека, забрался в ручей, текущий от озера к морю. Он стоял там среди стаек рыб, сердито вглядывался в прозрачную воду, доходившую ему до колен, и держал наготове трезубец. Мы с Теодором и Лесли определили по жребию, кто на какой конец озера должен отправляться, и разошлись в противоположных направлениях. Пограничным знаком, отмечавшим половину пути вдоль берега озера, была большая и на редкость корявая олива. Как только мы доходили до нее, мы сразу поворачивали и шли обратно, то же самое делал на своей половине Лесли. Это не давало ему возможности убить нас по ошибке в густых тростниковых зарослях. Пока мы с Теодором копошились, словно пара усердных цапель, среди луж и ручейков, Лесли, пригнувшись, шагал сквозь заросли по другую сторону озера, и время от времени до нас доносился его выстрел, отмечавший его успехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77