В 1945 году из-за предательства одного нашего источника, который использовался по политической линии, агентурная обстановка в стране обострилась до крайности. Усилилась деятельность службы контршпионажа, в прессе и по радио развернулась шумная антисоветская кампания. Это заставило меня провести с «Девином» основательную беседу о дальнейшем совершенствовании методов разведывательной работы. Я подчеркнул, что мы оба должны очень тщательно проверяться и при малейшем подозрении на явку не выходить.
«Девин» заверил меня, что теперь будет действовать еще более продуманно и осмотрительно, тщательно проверяться на автомашине и на городском транспорте. Затем он, слегка улыбнувшись, заметил:
— Александр, ведь фэбээровцы прежде всего усиленно следят за вами и другими советскими людьми. Поэтому если контрразведка зафиксирует нашу связь, то, вероятнее всего, потому, что промах допустили вы.
Я ответил, что конспирация у меня в крови. Я профессиональный разведчик и знаю, как надо проверяться и выявлять наружное наблюдение. Видя некоторое беспокойство «Девина», вызванное ухудшением оперативной обстановки, я предложил, чтобы перед установлением контакта на встрече мы устраивали друг другу взаимную проверку, и рассказал ему, как нужно это делать. Вначале я наблюдаю за «Девином» во время прохождения его по определенному маршруту, а затем агент проверяет, нет ли слежки за мной. Через две-три встречи мы уже во всю пользовались этим приемом.
В июне сорок шестого я провел с «Девином» последнюю встречу. Временно законсервировал его, обусловив с ним явку через шесть месяцев с другим сотрудником. Расстались мы с ним трогательно, как хорошие друзья, в течение более трех лет бесперебойно и успешно выполнявшие важную и опасную работу ради блага нашей Родины. Он мечтал побывать в Советском Союзе и встретиться там со мной и Яцковым. К сожалению, ему этого сделать не удалось. Он обзавелся большой семьей. Успешно сотрудничал с нами пятнадцать лет, затем тяжело заболел и скончался, едва ему исполнилось 50 лет. Перед смертью просил, если потребуется, оказать помощь его детям. Это было ему обещано и выполнено.
Поразительно, как война сплотила советских людей! Они не только стремились как можно лучше выполнить свою работу, но и помогали друг другу, поддерживали слабых, больных, отстающих.
Такая атмосфера царила и в колонии командированных советских граждан в США. К некоторым из них разведка обращалась за помощью, и они охотно шли навстречу. Приведу лишь один пример, когда командированный помог резидентуре получить важные американские секреты.
Летом 1942 года ко мне на прием в генконсульство пришел инженер-химик из закупочной комиссии Петр Николаевич Ласточкин. За беседой выяснилось, что в институте я учился вместе с его братом, который сейчас был на фронте. Оказалось, что Петр до войны десять месяцев работал в Амторге, но в ноябре 1940 года уехал домой в связи со свертыванием советско-американских торговых отношений.
У меня завязались добрые отношения с Ласточкиным. Иногда по воскресеньям мы вместе проводили время, обсуждали положение на фронтах, критиковали политику западных союзников и, конечно, вспоминали о довоенной жизни в Москве. По роду своей работы он встречался с представителями американских химических и строительных корпораций, выезжал на заводы для размещения наших заказов и приемки готовой продукции.
Из бесед с Петром у меня сложилось положительное мнение о нем как о человеке и специалисте. Хорошо владея английским языком, он много времени уделял повышению своей квалификации: читал специальную литературу, посещал публичные лекции в институтах и научных обществах, где знакомился с американскими коллегами. В частности, он поддерживал хорошие отношения с — назовем его «Монти» — руководителем инженерной группы, строившей химические предприятия в США и за их пределами. Петр познакомился с ним еще в первый свой приезд. «Монти» был состоятельным человеком. Жил он в прекрасной вилле в окрестностях Нью-Йорка.
В беседах с Ласточкиным «Монти» с симпатией отзывался о Советском Союзе, переживал неудачи Красной Армии в начале войны, искренне сожалел о тех колоссальных людских и материальных потерях, которые понес СССР. Вместе с тем он негодовал по поводу двойственной политики США и Англии и откровенно рассказывал о секретных работах компании «Кэллекс» по строительству в США опытного завода, на котором практически была отработана технология получения урана-235 для атомных зарядов. В тот момент компания участвовала в возведении большого промышленного объекта в Окридже, штат Теннесси, на котором получали уран-235 методом газовой диффузии.
Центр проявил большой интерес к «Монти» и дал указание попытаться с помощью Ласточкина получать информацию о строительстве урановых предприятий, соблюдая, само собой разумеется, крайнюю осторожность. Я провел с Петром соответствующий разговор. Правда, пришлось раскрыть свою принадлежность к разведке. Но делать было нечего. Просьбу получить от «Монти» сведения о создании американцами нового мощного оружия Ласточкин принял без колебаний, сказав при этом:
— Саша, я выполню, что ты просишь. Понимаю, это не твоя инициатива, а задание Родины. И постараюсь все выполнить самым лучшим образом. Это — мой долг. Я горячо поблагодарил Ласточкина. Затем мы подробно обсудили, как приступить к выполнению ответственного задания. Договорились, что Петр проведет с «Монти» одну-две доверительные беседы, в ходе которых в ненавязчивой форме проявит интерес к заводу в Окридже, выяснит срок ввода его в эксплуатацию, принципиальную схему действия и некоторые другие детали.
Ласточкину удалось поговорить с «Монти» недели через две. Американский друг охотно и обстоятельно ответил на все вопросы и подчеркнул, что правительство США придает стройке первостепенное значение и немедленно выделяет запрашиваемые средства. Кроме того, «Монти» высказал мысль, что советские ученые уже сейчас должны заняться перспективной проблемой выделения чистого урана-235 и использованием его в военных и промышленных целях. Ласточкин согласился с этим и спросил, мог бы его друг подготовить записку, в которой была бы изложена суть работ по строительству урановых заводов. Этот документ он пошлет, мол, сугубо конфиденциально в Академию наук СССР. «Монти» обещал написать и скоро сдержал свое слово. Точно в назначенный срок он вручил Ласточкину подробную записку, к которой был приложен рабочий чертеж технологической линии завода по получению урана-235.
Материал получил высокую оценку Центра. На очередной встрече Ласточкин передал «Монти» благодарность от Академии наук в Москве и сказал, что советские ученые нашли его записку весьма важной и что информация будет использована коллегами, разрабатывающими проблему урана-235.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86