большой мужской ботинок, поверх которого была напялена войлочная тапка. Примерно такая, какие выдают посетителям музеев-усадеб, чтоб не портили старинные дворцовые паркеты. Затем появилась вторая такая же, а еще через мгновение из-за края двери стволом вверх высунулся пистолет. Тяжелый 20-заряд-ный «АПС», «стечкин», с глушителем.
Никита понял мгновенно: киллер! Ждет тех, что идут снизу. Отсюда, с того места, где сейчас стоит Ветров, можно расстрелять тех, кто будет входить в дверь крайней квартиры, последней по номеру в этом подъезде. И он, Никита, лишний…
— Р-ря-а! — Ветров заорал, пожалуй, гораздо громче, чем два года назад в том, грозненском, подъезде. Он изо всех сил рванул дверь на себя, и тут же молниеносно толкнул ее на киллера. От неожиданности тот пошатнулся, одетая в черную перчатку правая рука с пистолетом бестолково мотнулась, и Никита снизу вверх врезал по ней. Бряк! Бамм! — пистолет вылетел из руки киллера и гулко бухнулся на третью снизу ступеньку. Снизу послышался топот: должно быть, один из мужиков несся наверх, разбираться в причинах шума. Второй и женщина остались на четвертом этаже.
Киллер, локтем оттолкнув дверь и вместе с ней Никиту, метнулся к пистолету. Только тут Ветров увидел его всего: массивный, в черной куртке, похожей на летчицкую, на голове шапочка-маска с прорезями. Несмотря на то, что киллер был заметно крупнее и увесистее, кинетическая энергия Никитиного прыжка снесла его вниз, лбом в цементный пол площадки между пятым этажом и чердаком.
Сам Ветров не перелетел через него, и даже не шмякнулся спиной о стальные ребра лестничных ступенек, а ловко уцепился левой рукой за перильце, а правой — за отопительный стояк. И, не давая опомниться, налетел на неочухавшегося киллера еще раз. Под ребра! Без колебаний, без жалости! По башке, по затылку! Раз, другой, третий! Крепче!
Тут на площадку, пыхтя и матерясь, взбежал мужик в кожанке с пистолетом в руке. Огромный, коротко стриженный, усатый верзила в черных очках. Он сразу разобрался в ситуации.
— Отойди! — рявкнул он, легким движением руки отодвинув Никиту, насел на оглушенного и потерявшего дыхание киллера. Закрутил руки — тот и сопротивляться не мог, а потом — щелк! — надел наручники. Затем схватил киллера под руку и поволок вниз. Те, двое, мужчина и женщина, быстро взбежали на пятый этаж.
Женщина хотела было открыть дверь в квартиру — ту самую, которая так хорошо простреливалась с чердачной площадочки, но второй мужик остановил ее:
— Там растяжка может быть!
— Вниз! — рявкнул усатый. — Борода, подмогни!
Борода среди всех присутствующих была только у Никиты. Ветров подцепил рюкзак правой рукой, а левой ухватился за киллера. Вдвоем с усачом потащили неудачника по лестничным маршам. Краем глаза Никита успел заметить, как женщина, взбежав на площадку и вытащив носовой платок, чтоб не оставить своих отпечатков, подобрала пистолет киллера. Второй мужик, посматривая наверх, на чердачную дверь, стал быстро спускаться следом за усачом и Никитой.
В квартирах шум на лестнице не остался незамеченным, но ни одна дверь не отворилась.
Наконец киллера выволокли во двор. Здесь стоял джип «Чероки» черного цвета, из него выскочили два человека, вежливо отстранили усатого и Никиту, а затем прытко ухватились за киллера и очень ловко всунули его в машину.
Из подъезда выбежали блондинка и ее сопровождающий. Женщина подошла к Никите.
— Спасибо. Вот моя визитная карточка. Если что-то понадобится — звоните. А сейчас — извините!
Вся публика быстро попрыгала в «Чероки», джип сорвался с места и на большой скорости выехал со двора. Вывернул на улицу и исчез, будто его и не было. Никита остался с визитной карточкой, на которой было написано: «ФОМИНА Светлана Алексеевна. Генеральный директор АОЗТ „СВЕТА и Кш“. Хлебобулочные изделия и пицца круглосуточно. Тел. 45-89-32, факс 45-89-78».
«Ну и жизнь пошла! — вздохнул про себя Никита. — Уже и на булочниц засады устраивают!»
Пожалуй, пора было уносить отсюда ноги. Благо те, на кого готовилось покушение, уже смылись. Никита был уверен, что они не повезут киллера в милицию. На награду за помощь в задержании опасного преступника Никита не рассчитывал. Поэтому он бегом проскочил двор и вышел на улицу Молодогвардейцев.
БАБКА ЕГОРОВНА
На дверях 56-го дома все так же висел амбарный замок. А вот во дворе соседнего дома ь 58 уже копошилась какая-то старушка.
— Здравствуйте, — сказал Никита. — Вы не подскажете, Ермолаев Василий Михайлович здесь живет?
— Здесь, — нехотя ответила бабка, — а вы ему кто будете?
— Я из Москвы, историк, — честно сказал Никита. — Он мне обещал рассказать кое-что интересное…
— И чего, — залюбопытствовала бабка, — чего расскажет, то в историю запишут?
Никита подавил усмешку и ответил:
— Ну, в какой-то мерс — да.
— А если он тебе наврет чего? Тоже запишешь?! — прищурилась бабка.
— Ну, я запишу, как он скажет, а потом проверю…
— Та-ак… — с явным подозрением произнесла бабка. — Стало быть, все, чего ни соврешь, проверить можно?
— Все — не все, а кое-что можно. Вы не знаете, он из города не уезжал?
— Не знаю, сынок. Не видела. Замок висит, стало быть, дома его нету.
— Понимаете, не мог он так просто уехать. Вот, — сказал Никита, доставая из внутреннего кармана куртки письмо, полученное от Ермолаева.
Бабка отодвинула письмо от глаз на полметра и поглядела:
— Рука его… Ладно, пойдем в дом. А то у меня очки там, а без них мне и не прочесть ничего.
Никита вошел в горницу, где у бабки был идеальный порядок: обои почти не линялые, на окнах цветочки и тюлевые занавески, пол покрашен, застелен половиками, на отделанной кафелем печке-голландке приклеены переводные картинки, на диване вышитые подушечки, на стенах семейные фотографии, портреты Ленина, Сталина и Брежнева, почетные грамоты в рамках и красный вымпел «Передовику социалистического соревнования», на гардеробе мраморные слоники, а в углу — небольшая икона Николы-Чудотворца.
Хозяйка нацепила выпуклые дальнозоркие очки. Зажгла лампу и стала читать, тихо шевеля губами. То, что она читала, Никита знал почти наизусть:
«Дорогой Никита!
Со стариковским приветом к вам Василий Михалыч. Рад я, что в Москве моего отца помнят и даже в музее теперь держат. А наши-то забыли. Говорят, что и улицу-то его имени скоро обратно назовут Малой Лабазной, как при царе было. И еще, гады, смеются. Мол, что ж тебе, сыну героя гражданской войны, Советская власть квартиру не дала? Эх, да не буду уж писать, одно расстройство. Мне все одно 81-й год идет, помру и отмаюсь. А насчет приехать
— милости прошу.
Расскажу все, что мне мать про отца говорила, — сам-то я его и дня не видел.
Если нетрудно, то подъезжайте в эти выходные, буду дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Никита понял мгновенно: киллер! Ждет тех, что идут снизу. Отсюда, с того места, где сейчас стоит Ветров, можно расстрелять тех, кто будет входить в дверь крайней квартиры, последней по номеру в этом подъезде. И он, Никита, лишний…
— Р-ря-а! — Ветров заорал, пожалуй, гораздо громче, чем два года назад в том, грозненском, подъезде. Он изо всех сил рванул дверь на себя, и тут же молниеносно толкнул ее на киллера. От неожиданности тот пошатнулся, одетая в черную перчатку правая рука с пистолетом бестолково мотнулась, и Никита снизу вверх врезал по ней. Бряк! Бамм! — пистолет вылетел из руки киллера и гулко бухнулся на третью снизу ступеньку. Снизу послышался топот: должно быть, один из мужиков несся наверх, разбираться в причинах шума. Второй и женщина остались на четвертом этаже.
Киллер, локтем оттолкнув дверь и вместе с ней Никиту, метнулся к пистолету. Только тут Ветров увидел его всего: массивный, в черной куртке, похожей на летчицкую, на голове шапочка-маска с прорезями. Несмотря на то, что киллер был заметно крупнее и увесистее, кинетическая энергия Никитиного прыжка снесла его вниз, лбом в цементный пол площадки между пятым этажом и чердаком.
Сам Ветров не перелетел через него, и даже не шмякнулся спиной о стальные ребра лестничных ступенек, а ловко уцепился левой рукой за перильце, а правой — за отопительный стояк. И, не давая опомниться, налетел на неочухавшегося киллера еще раз. Под ребра! Без колебаний, без жалости! По башке, по затылку! Раз, другой, третий! Крепче!
Тут на площадку, пыхтя и матерясь, взбежал мужик в кожанке с пистолетом в руке. Огромный, коротко стриженный, усатый верзила в черных очках. Он сразу разобрался в ситуации.
— Отойди! — рявкнул он, легким движением руки отодвинув Никиту, насел на оглушенного и потерявшего дыхание киллера. Закрутил руки — тот и сопротивляться не мог, а потом — щелк! — надел наручники. Затем схватил киллера под руку и поволок вниз. Те, двое, мужчина и женщина, быстро взбежали на пятый этаж.
Женщина хотела было открыть дверь в квартиру — ту самую, которая так хорошо простреливалась с чердачной площадочки, но второй мужик остановил ее:
— Там растяжка может быть!
— Вниз! — рявкнул усатый. — Борода, подмогни!
Борода среди всех присутствующих была только у Никиты. Ветров подцепил рюкзак правой рукой, а левой ухватился за киллера. Вдвоем с усачом потащили неудачника по лестничным маршам. Краем глаза Никита успел заметить, как женщина, взбежав на площадку и вытащив носовой платок, чтоб не оставить своих отпечатков, подобрала пистолет киллера. Второй мужик, посматривая наверх, на чердачную дверь, стал быстро спускаться следом за усачом и Никитой.
В квартирах шум на лестнице не остался незамеченным, но ни одна дверь не отворилась.
Наконец киллера выволокли во двор. Здесь стоял джип «Чероки» черного цвета, из него выскочили два человека, вежливо отстранили усатого и Никиту, а затем прытко ухватились за киллера и очень ловко всунули его в машину.
Из подъезда выбежали блондинка и ее сопровождающий. Женщина подошла к Никите.
— Спасибо. Вот моя визитная карточка. Если что-то понадобится — звоните. А сейчас — извините!
Вся публика быстро попрыгала в «Чероки», джип сорвался с места и на большой скорости выехал со двора. Вывернул на улицу и исчез, будто его и не было. Никита остался с визитной карточкой, на которой было написано: «ФОМИНА Светлана Алексеевна. Генеральный директор АОЗТ „СВЕТА и Кш“. Хлебобулочные изделия и пицца круглосуточно. Тел. 45-89-32, факс 45-89-78».
«Ну и жизнь пошла! — вздохнул про себя Никита. — Уже и на булочниц засады устраивают!»
Пожалуй, пора было уносить отсюда ноги. Благо те, на кого готовилось покушение, уже смылись. Никита был уверен, что они не повезут киллера в милицию. На награду за помощь в задержании опасного преступника Никита не рассчитывал. Поэтому он бегом проскочил двор и вышел на улицу Молодогвардейцев.
БАБКА ЕГОРОВНА
На дверях 56-го дома все так же висел амбарный замок. А вот во дворе соседнего дома ь 58 уже копошилась какая-то старушка.
— Здравствуйте, — сказал Никита. — Вы не подскажете, Ермолаев Василий Михайлович здесь живет?
— Здесь, — нехотя ответила бабка, — а вы ему кто будете?
— Я из Москвы, историк, — честно сказал Никита. — Он мне обещал рассказать кое-что интересное…
— И чего, — залюбопытствовала бабка, — чего расскажет, то в историю запишут?
Никита подавил усмешку и ответил:
— Ну, в какой-то мерс — да.
— А если он тебе наврет чего? Тоже запишешь?! — прищурилась бабка.
— Ну, я запишу, как он скажет, а потом проверю…
— Та-ак… — с явным подозрением произнесла бабка. — Стало быть, все, чего ни соврешь, проверить можно?
— Все — не все, а кое-что можно. Вы не знаете, он из города не уезжал?
— Не знаю, сынок. Не видела. Замок висит, стало быть, дома его нету.
— Понимаете, не мог он так просто уехать. Вот, — сказал Никита, доставая из внутреннего кармана куртки письмо, полученное от Ермолаева.
Бабка отодвинула письмо от глаз на полметра и поглядела:
— Рука его… Ладно, пойдем в дом. А то у меня очки там, а без них мне и не прочесть ничего.
Никита вошел в горницу, где у бабки был идеальный порядок: обои почти не линялые, на окнах цветочки и тюлевые занавески, пол покрашен, застелен половиками, на отделанной кафелем печке-голландке приклеены переводные картинки, на диване вышитые подушечки, на стенах семейные фотографии, портреты Ленина, Сталина и Брежнева, почетные грамоты в рамках и красный вымпел «Передовику социалистического соревнования», на гардеробе мраморные слоники, а в углу — небольшая икона Николы-Чудотворца.
Хозяйка нацепила выпуклые дальнозоркие очки. Зажгла лампу и стала читать, тихо шевеля губами. То, что она читала, Никита знал почти наизусть:
«Дорогой Никита!
Со стариковским приветом к вам Василий Михалыч. Рад я, что в Москве моего отца помнят и даже в музее теперь держат. А наши-то забыли. Говорят, что и улицу-то его имени скоро обратно назовут Малой Лабазной, как при царе было. И еще, гады, смеются. Мол, что ж тебе, сыну героя гражданской войны, Советская власть квартиру не дала? Эх, да не буду уж писать, одно расстройство. Мне все одно 81-й год идет, помру и отмаюсь. А насчет приехать
— милости прошу.
Расскажу все, что мне мать про отца говорила, — сам-то я его и дня не видел.
Если нетрудно, то подъезжайте в эти выходные, буду дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100