Как если бы двум беременным канарейкам головы открутил, только еще хуже.
Надеясь, что разговор на интересующую его тему будет продолжен, он напряг слух, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одной реплики.
Некоторое время чеченцы возбужденно посмеивались, решая, какие куски пленницы являются наиболее лакомыми, после чего юноша с нежным пушком на верхней губе мечтательно воскликнул:
– Ох, скорее бы уже завтра!
– Тебе так не терпится скушать женскую сиську? – толкнул его в бок местный Че Гевара.
– Или какой-то кусок посочнее? – предположил старший бородач, давясь хохотом.
– Думаете, я поверил в эти сказки? – обиделся самый молодой из компании. – Девок трахают, а не едят. Вот чем я хочу заняться завтра.
– До завтра еще так много времени, – печально сказал его молодой товарищ, бросив взгляд на солнце, проглядывающее сквозь листву. – Скоро поедим и выходим. Пока до Грозного сбегаем, пока обратно вернемся, тут все кончится. Алиса сделает свое дело, Ворон вздрючит ее сам и отдаст тем, кто останется охранять лагерь.
– Тогда она до нашего возвращения не доживет, – мрачно подытожил пожилой бородач. – Их тут с Вороном человек десять наберется, они ее заездят до смерти.
Хват механически отметил про себя его слова, решив, что десяток чеченских боевиков на полдник – это именно то, что ему нужно после длительного поста. Что-то около дюжины выродков, безмятежно рассуждающих о том, кто и как станет насиловать неведомую Алису. Остальных, которые собираются наведаться в Грозный, возможно, перехватят регулярные войска, но это уже чужая забота. Ему, Хвату, важно не сплоховать здесь.
Он продолжал прислушиваться к разговору чеченцев, гадающих, умрет ли несчастная пленница вскорости или все же дождется их возвращения.
– Бабы живучие, – неуверенно сказал младшенький.
– Живучие? – усмехнулся тот, что постарше. – Враки. Мрут, как мухи. Уже на пятом заходе совсем шевелиться перестают, приходится их ножами покалывать. А потом все равно отрубаются.
Хват ожидал какой угодно реакции, только не той, которая последовала из уст юноши после секундного раздумья:
– Мертвая тоже сгодится. Пока теплая.
– Алису никто для нас разогревать не станет, – буркнул «Че Гевара». Все трое одновременно погрустнели, как дети, которым сказали, что праздник откладывается на неопределенный срок. Загребая ногами воду и поднимая фонтаны брызг, они двинулись через речушку, которая в самом глубоком месте доходила им до колен.
Хват бесшумно вытащил нож, проклиная себя за беспечность. В первую очередь следовало выяснить, где хранится оружие противника, а потом уже устраивать засаду. Теперь боевики шли прямо на Хвата, потому что их ботинки и автоматы были сложены у подножия того самого куста, за которым он притаился. Даже если удастся обойтись без стрельбы, отсутствие троицы не пройдет незамеченным во время общей трапезы. Как же быть?
Хват так и не смог придумать выхода из создавшейся ситуации: это сделал за него кто-то другой. Вместо того чтобы сразу подойти к кусту и нарваться на притаившуюся там смерть, боевики неожиданно остановились, повернулись к Хвату спинами и синхронно спустили штаны. Он уж решил, что те собрались подмыться в речке, поскольку обращаться к Аллаху имеет право лишь чистый мусульманин, но, понаблюдав немного за подергивающимися мужскими фигурами, беззвучно сплюнул и подался прочь, торопясь подыскать место новой лежки, прежде чем закончится этот отвратительный сеанс коллективной мастурбации.
Пока облегчившиеся чеченцы ухали, сопели и крякали, каждый на свой лад, Хват благополучно переместился подальше и теперь разглядывал муравья, ползущего по травинке на уровне его глаз. Наблюдать за деловитой козявкой было куда приятнее, чем за голозадыми двуногими созданиями, охваченными животным инстинктом. Хват с огромным удовольствием прикончил бы всех троих, но они были нужны ему живыми.
Кто, как не эти ублюдки, доведут его прямиком до лагеря, избавив от необходимости высматривать притаившихся часовых? В стан врага лучше всего проникать сидя на его же плечах, как образно выражались в Афганистане талибы, о которых, кстати, у Хвата сохранились не такие уж плохие воспоминания. Во всяком случае, афганцы не занимались онанизмом прилюдно. Нечто подобное Хват видел прежде только раз: дело происходило в сухумском обезьяннике много-много лет назад. Сегодня он испытывал примерно такое же чувство гадливости, какое испытал в далеком детстве, хотя теперь видел перед собой не обезумевших от похоти приматов, а обычных с виду людей, уже ополаскивающих руки, уже посмеивающихся, беседующих на какие-то отвлеченные темы.
Человекообразных тварей, не более того.
Нравы, царившие прежде лишь в вольерах павианов да бабуинов, давно распространились за пределы сухумского зоопарка. Нужно было срочно принимать какие-то радикальные меры, если люди не хотели допустить превращения Земли в Планету Обезьян.
Что касается Хвата, то он свою задачу знал четко: пленных не брать. В остальном – как получится.
* * *
Одного барана на тридцать с лишним человек было мало; в считаные минуты от него остались лишь кости, после чего гомонящая орава принялась уплетать болотного цвета похлебку, заедая ее тушенкой из банок.
Так могли поступить только дикари: сначала накинуться на вкусненькое, а потом уж набивать животы чем придется. Но те люди, за которыми следил притаившийся на дереве Хват, были значительно хуже дикарей. Так называемый цивилизованный мир вооружил их самыми современными видами оружия, наградил высоким званием борцов за свободу… и стал наблюдать сквозь пальцы за их дальнейшими действиями, потакая им при малейшей возможности. Это наполнило дикарей чувством превосходства и полной безнаказанности. Только чеченские боевики наглеют до такой степени, что заснимают на видеокамеры сцены пыток и казней пленников, не пряча при этом своих ухмыляющихся лиц.
Рож, поправился Хват мысленно. Харь. Морд.
Вычислить Ворона в этом скопище бандитов, пирующих вокруг костра, было несложно: подтянутый черноволосый мужчина с зеленой повязкой на голове выделялся среди прочих властными жестами, высоко поднятой головой, горделивой осанкой. Осталось проследить, в какую из четырех землянок тот войдет после обеда – секретный компьютер наверняка содержится под его личным присмотром… Вместе с усаженной за него девушкой Алисой, которую ждет лютая смерть в объятиях кавказских женихов.
Продолжая следить уголком глаза за Вороном, Хват еще раз прошелся взглядом по территории лагеря, который очень скоро станет его личным полем боя. Норы землянок попытались соединить ходами сообщения, но лишь одну траншею докопали до конца, а остальные бросили, оставив лопаты торчать в земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Надеясь, что разговор на интересующую его тему будет продолжен, он напряг слух, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одной реплики.
Некоторое время чеченцы возбужденно посмеивались, решая, какие куски пленницы являются наиболее лакомыми, после чего юноша с нежным пушком на верхней губе мечтательно воскликнул:
– Ох, скорее бы уже завтра!
– Тебе так не терпится скушать женскую сиську? – толкнул его в бок местный Че Гевара.
– Или какой-то кусок посочнее? – предположил старший бородач, давясь хохотом.
– Думаете, я поверил в эти сказки? – обиделся самый молодой из компании. – Девок трахают, а не едят. Вот чем я хочу заняться завтра.
– До завтра еще так много времени, – печально сказал его молодой товарищ, бросив взгляд на солнце, проглядывающее сквозь листву. – Скоро поедим и выходим. Пока до Грозного сбегаем, пока обратно вернемся, тут все кончится. Алиса сделает свое дело, Ворон вздрючит ее сам и отдаст тем, кто останется охранять лагерь.
– Тогда она до нашего возвращения не доживет, – мрачно подытожил пожилой бородач. – Их тут с Вороном человек десять наберется, они ее заездят до смерти.
Хват механически отметил про себя его слова, решив, что десяток чеченских боевиков на полдник – это именно то, что ему нужно после длительного поста. Что-то около дюжины выродков, безмятежно рассуждающих о том, кто и как станет насиловать неведомую Алису. Остальных, которые собираются наведаться в Грозный, возможно, перехватят регулярные войска, но это уже чужая забота. Ему, Хвату, важно не сплоховать здесь.
Он продолжал прислушиваться к разговору чеченцев, гадающих, умрет ли несчастная пленница вскорости или все же дождется их возвращения.
– Бабы живучие, – неуверенно сказал младшенький.
– Живучие? – усмехнулся тот, что постарше. – Враки. Мрут, как мухи. Уже на пятом заходе совсем шевелиться перестают, приходится их ножами покалывать. А потом все равно отрубаются.
Хват ожидал какой угодно реакции, только не той, которая последовала из уст юноши после секундного раздумья:
– Мертвая тоже сгодится. Пока теплая.
– Алису никто для нас разогревать не станет, – буркнул «Че Гевара». Все трое одновременно погрустнели, как дети, которым сказали, что праздник откладывается на неопределенный срок. Загребая ногами воду и поднимая фонтаны брызг, они двинулись через речушку, которая в самом глубоком месте доходила им до колен.
Хват бесшумно вытащил нож, проклиная себя за беспечность. В первую очередь следовало выяснить, где хранится оружие противника, а потом уже устраивать засаду. Теперь боевики шли прямо на Хвата, потому что их ботинки и автоматы были сложены у подножия того самого куста, за которым он притаился. Даже если удастся обойтись без стрельбы, отсутствие троицы не пройдет незамеченным во время общей трапезы. Как же быть?
Хват так и не смог придумать выхода из создавшейся ситуации: это сделал за него кто-то другой. Вместо того чтобы сразу подойти к кусту и нарваться на притаившуюся там смерть, боевики неожиданно остановились, повернулись к Хвату спинами и синхронно спустили штаны. Он уж решил, что те собрались подмыться в речке, поскольку обращаться к Аллаху имеет право лишь чистый мусульманин, но, понаблюдав немного за подергивающимися мужскими фигурами, беззвучно сплюнул и подался прочь, торопясь подыскать место новой лежки, прежде чем закончится этот отвратительный сеанс коллективной мастурбации.
Пока облегчившиеся чеченцы ухали, сопели и крякали, каждый на свой лад, Хват благополучно переместился подальше и теперь разглядывал муравья, ползущего по травинке на уровне его глаз. Наблюдать за деловитой козявкой было куда приятнее, чем за голозадыми двуногими созданиями, охваченными животным инстинктом. Хват с огромным удовольствием прикончил бы всех троих, но они были нужны ему живыми.
Кто, как не эти ублюдки, доведут его прямиком до лагеря, избавив от необходимости высматривать притаившихся часовых? В стан врага лучше всего проникать сидя на его же плечах, как образно выражались в Афганистане талибы, о которых, кстати, у Хвата сохранились не такие уж плохие воспоминания. Во всяком случае, афганцы не занимались онанизмом прилюдно. Нечто подобное Хват видел прежде только раз: дело происходило в сухумском обезьяннике много-много лет назад. Сегодня он испытывал примерно такое же чувство гадливости, какое испытал в далеком детстве, хотя теперь видел перед собой не обезумевших от похоти приматов, а обычных с виду людей, уже ополаскивающих руки, уже посмеивающихся, беседующих на какие-то отвлеченные темы.
Человекообразных тварей, не более того.
Нравы, царившие прежде лишь в вольерах павианов да бабуинов, давно распространились за пределы сухумского зоопарка. Нужно было срочно принимать какие-то радикальные меры, если люди не хотели допустить превращения Земли в Планету Обезьян.
Что касается Хвата, то он свою задачу знал четко: пленных не брать. В остальном – как получится.
* * *
Одного барана на тридцать с лишним человек было мало; в считаные минуты от него остались лишь кости, после чего гомонящая орава принялась уплетать болотного цвета похлебку, заедая ее тушенкой из банок.
Так могли поступить только дикари: сначала накинуться на вкусненькое, а потом уж набивать животы чем придется. Но те люди, за которыми следил притаившийся на дереве Хват, были значительно хуже дикарей. Так называемый цивилизованный мир вооружил их самыми современными видами оружия, наградил высоким званием борцов за свободу… и стал наблюдать сквозь пальцы за их дальнейшими действиями, потакая им при малейшей возможности. Это наполнило дикарей чувством превосходства и полной безнаказанности. Только чеченские боевики наглеют до такой степени, что заснимают на видеокамеры сцены пыток и казней пленников, не пряча при этом своих ухмыляющихся лиц.
Рож, поправился Хват мысленно. Харь. Морд.
Вычислить Ворона в этом скопище бандитов, пирующих вокруг костра, было несложно: подтянутый черноволосый мужчина с зеленой повязкой на голове выделялся среди прочих властными жестами, высоко поднятой головой, горделивой осанкой. Осталось проследить, в какую из четырех землянок тот войдет после обеда – секретный компьютер наверняка содержится под его личным присмотром… Вместе с усаженной за него девушкой Алисой, которую ждет лютая смерть в объятиях кавказских женихов.
Продолжая следить уголком глаза за Вороном, Хват еще раз прошелся взглядом по территории лагеря, который очень скоро станет его личным полем боя. Норы землянок попытались соединить ходами сообщения, но лишь одну траншею докопали до конца, а остальные бросили, оставив лопаты торчать в земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85