Как любит выражаться начальник кимовской уголовки — полный абзац.
А у меня, между прочим, в резерве всего несколько свободных дней, после чего придется перебираться в Москву, где заняться Волиным и помощником депутата. То-есть, пытаться нащупать «болевую» точку, стоившую жизни главному экономисту Росбетона.
Поэтому не стал терять времени для теоретической разработки «операции» — на следующий же день заявился в приемную и принялся обстреливать страстными взглядами кокетливую секретаршу. Которая ненавидела сторожа-пожарника всеми фибрами своей изрядно поношенной души. А за что, спрашивается, любить грубияна и хама? Никогда шоколадки не предложит, комплиментиками не осыпет, только зыркает насмешливыми глазами да что-то нелестное бурчит себе под нос.
— Удивительно симпатичная на вас кофточка, — забросил я пробный розовый шар. — Недавно купили?
Катенька испытующе окатила комплиментщика удивленно-вопросительными взглядами густо накрашенных глаз, выразительно похлопала приклеенными длинющими ресницами. Будто просигналила по азбуке Морзе: не подкатывайся, хамло, все равно ничего у тебя не получится. Но ответила доброжелательной улыбочкой кроваво-красного рта.
— С каких это пор, Константин Сергеевич, вы стали обращать внимание на женские наряды? Тем более, что ваша Светлана Афанасьевна одевается не в пример модней…
— Не скажите, Катенька, вы — самая модная женщина в Росбетоне… Только вот… не знаю, как выразить… слишком прозрачная кофточка. То, что просвечивается — более интересно и увлекательно…
Сообразуясь с требованиями современной моды секретарша не носила бюстгалтера, а по причине жары в приемной — комбинации. Желающие имели возможность полюбоваться выпуклыми розовыми сосками девичьих грудей, похожих на сладкие ягоды клубники среднего размера. Что я и делал, изображая страстное смущение.
Светка умчалась в столицу пробивать выгодный заказ, поэтому её любовник безбоязненно рассматривал девичьи прелести. Тем более, что в приемной пусто, никто не отвлекает будущих партнеров от деловой беседы на любовные темы. По полученным от Алферовой сведениям, она останется в Москве, заночует у подруги — на следующий день состоится важное совещание, не стоит мотаться туда-сюда. Такой расклад меня вполне устраивает, поэтому я не стал возражать, предоставил Светке свободу передвижения.
Катенька не засмущалась, не набросила на грудь висящую на спинке стула косынку — наоборот, призывно задрожала плечиками и расстегнула кофточку ещё на одну пуговицу.
— Вы скажете, Константин Сергеевич… Все бы вам издеваться над бедной девушкой… Придется пожаловаться вашей жене…
Угроза «пожаловаться» не сработала. Я был уверен — ни слова не скажет, даже не намекнет. Ибо мужское внимание в наш откровенный век высоко ценится, им не делятся, о нем не говорят. Перспектива отбить у главного технолога завидного мужика, по твердому убежданию секретарши, настолько привлекательна, что об аморальности и бесчестности можно не думать. Пусть этот самый мужик — хам и грубьян, но если его выбрала такая дамочка, как главная технологиня, значит в нем что-то есть особенное, привлекающее знающих женщин.
А я продолжил «обработку» красотки.
— Всю жизнь мечтаю погулять с такой красавицей, как вы, по Кимовску. У всех встречных-поперечных мужиков от зависти, небось, глаза полопаются. Не осчастливите?
— Фи, по Кимовску? Завтра же полгорода примется перемывать мне бедные косточки… Для любой девушки репутация выше красоты.
— А если — по Москве? Скажем, по центральному парку или по Тверской?
— Тоже — не конфетка. Только мозоли на ногах набьешь. Прогулки сейчас не в моде. Рестораны, театры, концерты — да, а бесцельное блуждание по улицам — извините…
— Где же нам в таком случае повидаться? — усилил я нажим, увидев, как замаслились накрашенные глазки. — Может быть, к себе пригласите?
Отлично знаю — Катенька живет одна, снимает комнату в коммуналке, родители — в Твери, мужем, сколько не старалась, так и не обзавелась. Последний претендент на «высокую должность», наш начальник производства, не рискнул стать владельцем «клубничек», предпочел медсестру заводского медпункта. Тем самым превратился в злейщего врага эмоциональной секретарши. Оплативший комнату секретарше Пантелеймонов — или Вартаньян? — нашел более перспективную любовницу…
— А как же нам быть с Алферовой? — переключилась на деловое обсуждение уже решенной проблемы девушка. — Мне не хочется устраивать на заводе разборки…
— А почему Светлана Афанасьевна должна узнать о нашем с вами свидании? — выдал я встречный вопрос, перечеркнувший опасные трудности. — Знать будут только двое: вы да я, третьему, вернее, третьей, вход в нашу тайну воспрещен… Ничем предосудительным заниматься не станем — попьем чайку, побалдеем, поговорим…
— И после этого «чая с разговором» вы вернетесь к Алферовой? — поджала губки Катенька. — Такой вариант — не для меня. Не привыкла быть на вторых ролях.
— Погляжу на ваше поведение — возможно никуда не уйду.
Это уже не легкий намек на возможное сожительство — предложение руки и сердца. Ярко-красные губки приоткрылись, будто приглашая меня испробовать их вкус. «Клубнички» заволноваплись и запрыгали.
— Больно уж сооблазнительно вы говорите, Константин Сергеевич. Разве попробовать?
— С удовольствием. Сегодня же и организуем…
Вечером того же дня, купив три гвоздички и бутылку коньяка, я отправился в гости. Если точней — по делу, ибо в качестве женщины секретарша меня не волновала. Другое дело — расколоть её, попытаться выяснить: не она ли нацелила убийц на заведующую депозитарием?
На берегу речушки, служащей границей между двумя районами города: старым и новым, стоит двухэтажный деревянный дом постройки тридцатых героических годов. Старый, обветшалый, давно не ремонтируемый. По описанию Катеньки — второй этаж направо, дверь в коммуналку, в глубине коридора — четвертая комната. За двумя сундуками, над которыми висит старый велосипед.
До сундуков я не добрался — возле них стояла дебелая мамаша с кастрюлей в руке. За её обширную юбку уцепилась сопливая девчонка с лицом, измазанным манной кашей.
— Кого нужно? — густым, неженским басом осведомилась женщина. Рыжеватые усики потешно вздрогнули над верхней губой. Девчонка перестала хныкать, открыла рот, в который тут же отправилась ложка с кашей.
— Мне — Катю…
Из первой двери выглянула небритая физиономия с красным носом, обдала меня алкогольным ароматом.
— Очередной е… пожаловал к Катерине, — ухмыльнулся мужик. — Дерут девку почем зря, и старый, и малый…
— Заткни хайло, — негромко посоветовала усатая баба. — Дерут, значит, нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78