Решил заложить, а себе снисхождение за чистосердечное раскаяние вымолить у ментов?
Семен задыхался от злобы, но неожиданно успокоился и почти примирительным тоном попросил:
-- Ты пока поставь машину туда, куда я просил, не торчать же ей тут, на дороге... Поговорим еще.
Стас задним ходом снова загнал машину в кусты, но не тронулся со своего сиденья.
-- Давай, говори, только я все знаю, что ты скажешь и что я тебе отвечу. Да, я боюсь. Ты не боишься, а я боюсь. И знаешь кого? Не ментов, о которых ты говоришь. Они нас не найдут, а если найдут, то не скоро. Я боюсь этого мужика. Он -- крутой, я и не знал, что такие крутые бывают. Ты, по сравнению с ним, шавка.
Семен вздрогнул от оскорбления, но сдержался, только рука в кармане крепче стиснула рукоятку "макарова". Убирать этого сопляка рано, он должен вывезти меня отсюда, но ничего не поделаешь, придется сейчас, как-нибудь сам доведу тачку до ближайшего вокзала. С ним было бы быстрее и безопаснее, но представится ли еще такая возможность избавиться от него тихо? Пожалуй, нет...
Семен вытащил пистолет и упер его в бок Стасу.
-- Все сказал? Теперь вылезай.
Ствол больно уткнулся в ребра. Стас похолодел от страха и застыл. Теперь даже крутой мужик не казался ему страшным, смерть сидела рядом с ним. Он медленно, боком выползал из машины, Семен двигался следом, не отрывая дула от стасовых ребер. Он раздумывал: стрелять или нет и жалел, что нож остался в избушке. Его сомнения разрешил сам Стас, отчаянно бросившись бежать. Семен выстрелил и тот, пробежав всего несколько метров, свалился на траву...
Матерясь, Семен потащил тело Стаса к небольшому обрывчику и столкнул вниз. До болота тело не докатилось и неподвижно застыло у самого края трясины. Семен выругался еще витиеватее, но вниз не полез, надо было спешить -- выстрел в утреннем лесу прозвучал особенно гулко и мог спугнуть мужика. Вдруг ему еще показалось, что Стас шевельнулся. Семен поднял пистолет, раздумывая, стрелять или нет. Потом опустил -- сам подохнет, а не подохнет, прихлопну на обратном пути...
Семен засунул пистолет в карман и бегом направился к избушке.
Валерий Петрович уже не спал, когда услышал выстрел. Из пистолета, определил он, значит, стрелял Семен. Только вот в кого? Больше выстрелов не было... Валерий открыл термос, налил в крышку горячий кофе, с наслаждением выпил... Сверток с винтовкой лежал за передними сиденьями. Перегнувшись, он достал его, развернул и начал неторопливо заряжать винтовку...
Павел греб длинными неторопливыми гребками. Лодка двигалась небыстро, но бесшумно, только вода, стекая с весел, негромко капала в тихое озеро. До избушки оставалось совсем немного и если бандиты караулят все направления, они могут обнаружить лодку. Павел прижимался к камышам: пока они были его надежным прикрытием, но в заливе перед избушкой их не было, и он решил рискнуть. Из двери или окна залива не видно, надо выйти прямо к берегу, а там место открытое. Если кто-нибудь там маячит, я его первым засеку...
Он осторожно привстал в лодке и глянул поверх камышей -- берег пуст. Но и лодке скрываться больше было негде и Павел налег на весла, торопясь побыстрее проскочить открытый кусок воды.
Светлана не могла сдвинуться с места. Все тело, покрытое синяками, безжалостно ныло, руки и ноги не повиновались воле... Ей недолго пришлось притворяться равнодушной -- неистовство этого зверей, побои, издевательства почти выключили ее сознание. Она уже не реагировала ни на что: завеса полного отключения чувств спасла ее от безумия...
Алексей временами приходил в себя, видел, что творилось в избушке и только беззвучно плакал, бессильный что-либо изменить, хоть что-то сделать. Голова раскалывалась от малейшего движения и единственное, чем он мог помочь Светлане -- стараться закрывать глаза, когда она останавливала на нем полный невыносимого страдания взгляд. К утру ему стало легче, он даже встал и, не обращая внимания на окрик Шварца, сел на полати рядом со Светланой и стал гладить ее избитое лицо, развязал стягивающую рот повязку... Шварц ухмыльнулся, глядя на них. Телячьи нежности... Ничего, пусть потешатся, все равно... Баба пусть хоть перед смертью покричит, а то ведь так и молчала, только стонала. Да, славная была ночка и чего это он, дурень, раньше такого не попробовал? Хорошо...
Выстрел Павел услышал, когда оставил лодку у едва приметного в камышах мосточка и вброд добирался через заросли к берегу. Патронташ он положил на голову, а ружьем придерживал его сверху. Выстрел раздался справа. Стреляли из пистолета. Значит у них два ствола. Наверняка пистолет у этого уголовника, вряд ли он доверит его амбалу. Значит в избе либо двое, либо один. Плюс его ружье... с картечью. Алешка и Света тоже здесь, если живы... А если нет?
Ничего в этом раскладе он изменить не мог. Надо было идти. Идти туда...
Я ПОМНЮ те полкилометра каменистой дороги, где они нас ждали, терпеливо и безмолвно, как умеют ждать только на Востоке. Впереди они оставили приманку: ту самую ракету, за которой мы безуспешно охотились два месяца. И двое наших уже поймались на этот крючок: Генка и Костя ушли за ней вчера вечером и исчезли. Пришла наша очередь, только теперь мы плевать хотели на эту железяку и они тоже понимали это. Генкина "walkie-talkie" подала сигнал тревоги всего три часа назад... Кто включил ее, сам Генка или они? Сейчас это было неважно, кто. Был шанс один из тысячи, что хоть один из ребят жив, а значит, ловушка была открыта и мы в нее собирались влезть. Только не закрыв глаза. Это и было главным препятствием -- глаза хорошо видели эти полкилометра отлично пристрелянной ими дороги. Спрятаться или разделиться на обход можно было только под их прицелом. Они это тоже понимали и потому ждали.
Три часа прошли не напрасно, командир выпросил старый французский БТР у местного командования. Это была старинная колымага, напоминавшая слегка бронированный ящик на колесах. Славка постучал по броне кулаком и невесело пошутил, что такую штуку навылет не прострелишь, все пули залетят внутрь, пошумят и обратно не вылетят.
Командир, как всегда, не приказал, а вроде бы попросил, извиняющимся, но до жути бесстрастным голосом.
-- Ребята, один шанс у нас есть, а может быть и два. Надо доехать на этой кофемолке вот до того бугорка. Там трое смогут спрыгнуть во-о-н в ту ямочку. Пока они будут добивать нас в этом гробу, трое будут сбоку, а это косоглазым сильно не понравится... Если сумеем, мы вас поддержим огнем и маневром этого дедушки мирового танкостроения. Как минимум, еще двое, если они нас не накроют с первой ракеты, тоже выскочат во-о-н на тот камушек и внесут свой посильный вклад. Вы меня поняли, ребята? Больше мне вам нечего сказать, сами все сделаете, как сможете. Там наши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Семен задыхался от злобы, но неожиданно успокоился и почти примирительным тоном попросил:
-- Ты пока поставь машину туда, куда я просил, не торчать же ей тут, на дороге... Поговорим еще.
Стас задним ходом снова загнал машину в кусты, но не тронулся со своего сиденья.
-- Давай, говори, только я все знаю, что ты скажешь и что я тебе отвечу. Да, я боюсь. Ты не боишься, а я боюсь. И знаешь кого? Не ментов, о которых ты говоришь. Они нас не найдут, а если найдут, то не скоро. Я боюсь этого мужика. Он -- крутой, я и не знал, что такие крутые бывают. Ты, по сравнению с ним, шавка.
Семен вздрогнул от оскорбления, но сдержался, только рука в кармане крепче стиснула рукоятку "макарова". Убирать этого сопляка рано, он должен вывезти меня отсюда, но ничего не поделаешь, придется сейчас, как-нибудь сам доведу тачку до ближайшего вокзала. С ним было бы быстрее и безопаснее, но представится ли еще такая возможность избавиться от него тихо? Пожалуй, нет...
Семен вытащил пистолет и упер его в бок Стасу.
-- Все сказал? Теперь вылезай.
Ствол больно уткнулся в ребра. Стас похолодел от страха и застыл. Теперь даже крутой мужик не казался ему страшным, смерть сидела рядом с ним. Он медленно, боком выползал из машины, Семен двигался следом, не отрывая дула от стасовых ребер. Он раздумывал: стрелять или нет и жалел, что нож остался в избушке. Его сомнения разрешил сам Стас, отчаянно бросившись бежать. Семен выстрелил и тот, пробежав всего несколько метров, свалился на траву...
Матерясь, Семен потащил тело Стаса к небольшому обрывчику и столкнул вниз. До болота тело не докатилось и неподвижно застыло у самого края трясины. Семен выругался еще витиеватее, но вниз не полез, надо было спешить -- выстрел в утреннем лесу прозвучал особенно гулко и мог спугнуть мужика. Вдруг ему еще показалось, что Стас шевельнулся. Семен поднял пистолет, раздумывая, стрелять или нет. Потом опустил -- сам подохнет, а не подохнет, прихлопну на обратном пути...
Семен засунул пистолет в карман и бегом направился к избушке.
Валерий Петрович уже не спал, когда услышал выстрел. Из пистолета, определил он, значит, стрелял Семен. Только вот в кого? Больше выстрелов не было... Валерий открыл термос, налил в крышку горячий кофе, с наслаждением выпил... Сверток с винтовкой лежал за передними сиденьями. Перегнувшись, он достал его, развернул и начал неторопливо заряжать винтовку...
Павел греб длинными неторопливыми гребками. Лодка двигалась небыстро, но бесшумно, только вода, стекая с весел, негромко капала в тихое озеро. До избушки оставалось совсем немного и если бандиты караулят все направления, они могут обнаружить лодку. Павел прижимался к камышам: пока они были его надежным прикрытием, но в заливе перед избушкой их не было, и он решил рискнуть. Из двери или окна залива не видно, надо выйти прямо к берегу, а там место открытое. Если кто-нибудь там маячит, я его первым засеку...
Он осторожно привстал в лодке и глянул поверх камышей -- берег пуст. Но и лодке скрываться больше было негде и Павел налег на весла, торопясь побыстрее проскочить открытый кусок воды.
Светлана не могла сдвинуться с места. Все тело, покрытое синяками, безжалостно ныло, руки и ноги не повиновались воле... Ей недолго пришлось притворяться равнодушной -- неистовство этого зверей, побои, издевательства почти выключили ее сознание. Она уже не реагировала ни на что: завеса полного отключения чувств спасла ее от безумия...
Алексей временами приходил в себя, видел, что творилось в избушке и только беззвучно плакал, бессильный что-либо изменить, хоть что-то сделать. Голова раскалывалась от малейшего движения и единственное, чем он мог помочь Светлане -- стараться закрывать глаза, когда она останавливала на нем полный невыносимого страдания взгляд. К утру ему стало легче, он даже встал и, не обращая внимания на окрик Шварца, сел на полати рядом со Светланой и стал гладить ее избитое лицо, развязал стягивающую рот повязку... Шварц ухмыльнулся, глядя на них. Телячьи нежности... Ничего, пусть потешатся, все равно... Баба пусть хоть перед смертью покричит, а то ведь так и молчала, только стонала. Да, славная была ночка и чего это он, дурень, раньше такого не попробовал? Хорошо...
Выстрел Павел услышал, когда оставил лодку у едва приметного в камышах мосточка и вброд добирался через заросли к берегу. Патронташ он положил на голову, а ружьем придерживал его сверху. Выстрел раздался справа. Стреляли из пистолета. Значит у них два ствола. Наверняка пистолет у этого уголовника, вряд ли он доверит его амбалу. Значит в избе либо двое, либо один. Плюс его ружье... с картечью. Алешка и Света тоже здесь, если живы... А если нет?
Ничего в этом раскладе он изменить не мог. Надо было идти. Идти туда...
Я ПОМНЮ те полкилометра каменистой дороги, где они нас ждали, терпеливо и безмолвно, как умеют ждать только на Востоке. Впереди они оставили приманку: ту самую ракету, за которой мы безуспешно охотились два месяца. И двое наших уже поймались на этот крючок: Генка и Костя ушли за ней вчера вечером и исчезли. Пришла наша очередь, только теперь мы плевать хотели на эту железяку и они тоже понимали это. Генкина "walkie-talkie" подала сигнал тревоги всего три часа назад... Кто включил ее, сам Генка или они? Сейчас это было неважно, кто. Был шанс один из тысячи, что хоть один из ребят жив, а значит, ловушка была открыта и мы в нее собирались влезть. Только не закрыв глаза. Это и было главным препятствием -- глаза хорошо видели эти полкилометра отлично пристрелянной ими дороги. Спрятаться или разделиться на обход можно было только под их прицелом. Они это тоже понимали и потому ждали.
Три часа прошли не напрасно, командир выпросил старый французский БТР у местного командования. Это была старинная колымага, напоминавшая слегка бронированный ящик на колесах. Славка постучал по броне кулаком и невесело пошутил, что такую штуку навылет не прострелишь, все пули залетят внутрь, пошумят и обратно не вылетят.
Командир, как всегда, не приказал, а вроде бы попросил, извиняющимся, но до жути бесстрастным голосом.
-- Ребята, один шанс у нас есть, а может быть и два. Надо доехать на этой кофемолке вот до того бугорка. Там трое смогут спрыгнуть во-о-н в ту ямочку. Пока они будут добивать нас в этом гробу, трое будут сбоку, а это косоглазым сильно не понравится... Если сумеем, мы вас поддержим огнем и маневром этого дедушки мирового танкостроения. Как минимум, еще двое, если они нас не накроют с первой ракеты, тоже выскочат во-о-н на тот камушек и внесут свой посильный вклад. Вы меня поняли, ребята? Больше мне вам нечего сказать, сами все сделаете, как сможете. Там наши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40