В нескольких метрах от него на полу лежал пистолет. Болан присел и пощупал лоб полицейского. Его пальцы ощутили влажную от пота кожу. Капитан был еще жив. Мак вздохнул и осторожно пошел на кухню.
Джим Брантзен лежал на кухонном столе, свесив голову. На нем были надеты только пижамные брюки. Рядом с ним на столе лежали окровавленные плоскогубцы и клещи. Болан вздрогнул и не смог подавить в горле рвущийся наружу хриплый рык, глядя на обезображенное тело своего друга. Ему довелось увидеть немало ужасов в хижинах Вьетнама, но он никогда не подозревал, что допрос может быть таким свирепым и жестоким. Эти сволочи вырвали. Джиму соски груди, скорее всего клещами. Торс напоминал груду сырого мяса. В нескольких местах в страшных ранах белели кости ребер. С пальцев его правой руки, ловких, искусных пальцев хирурга, было сорвано мясо. Но бандитам этого, видимо, показалось мало, и они отрезали Джиму мочки ушей, вырвали ноздри, так, что виднелись кости носа, а под глазами нанесли глубокие порезы. Но, что хуже всего, мелькнуло у Болана в голове, изувеченный хирург был еще жив... и осознавал это.
Его дыхание было тяжелым и прерывистым, на месте ноздрей вздувались кровавые пузыри, и он издавал непрерывный болезненный стон. Тут же, на столе, стояла покрасневшая бутылка виски, окровавленное полотенце лежало в кухонной раковине, наполненной ледяной водой. Болан понял, что хирурга не раз заставляли прийти в себя.
Мак осторожно приподнял голову друга и с бесконечной нежностью прижал к себе.
— Кто это сделал с тобой, Джим? — дрожащим от гнева и горечи голосом спросил он. — Кто?
Глаза Брантзена ожили, снова потускнели, наконец, в них засветился осмысленный огонек. Его губы дрогнули, на них вскипела розовая пена:
— Они... звали его... Лу...
Болан кивнул.
— Я его знаю. Я доберусь до него, Джим.
— Он знает... Эскиз... видел... рисунок...
— Я прикончу его, Джим.
— Он... он... знает...
Внезапно Джим поднял правую руку, его мутные глаза с трудом сфокусировались на обнаженных костях пальцев. Брантзен несколько секунд безмолвно созерцал их, потом его глаза закрылись и хирург умер.
Мак не смог совладать с собой и слезы ручьем хлынули у него из глаз.
— Боже мой! — простонал он.
Болан бережно опустил голову покойного и, покачиваясь, словно пьяный, направился в соседнюю комнату. Браддок уже открыл глаза и перевернулся на спину. Болан опустился возле него на колени и распахнул на капитане пиджак, ища рану. Полицейский получил пулю в живот.
— Как вы? — спросил Болан.
— Никак, — скрипнул зубами Браддок.
— Сколько прошло времени, капитан?
— Минут пять... может, десять...
— Держитесь, я сейчас вызову "скорую".
Не теряя времени, Болан вышел из комнаты и пошел в операционную Брантзена. С перевязочным материалом в руках он вернулся к раненому полицейскому. Мак обнажил рану, наложил марлевые тампоны на входное отверстие и вполне профессионально сделал перевязку.
— Бьюсь об заклад, что вы выкарабкаетесь.
Капитан молча посмотрел на него — очевидно, ему было слишком больно говорить.
— По меньшей мере, я надеюсь на это, — добавил Болан.
Он снова вышел в холл, вызвал "скорую помощь" и, больше не медля ни секунды, покинул клинику. Через пару минут колеса его спортивного "мерседеса" уже визжали на поворотах дороги, ведущей в Палм-Спрингс. Болан знал единственное место, где мог перехватить человека, замучившего насмерть его друга. Он был так уверен, что доберется туда раньше, что, не колеблясь, поставил бы на кон в качестве ставки собственную жизнь.
Глава 19
Шестеро плотных мужчин с трудом помещались в одной машине, мчавшейся в сторону Палм-Спрингс. Вилли Уокер устроился на переднем сиденье вдвоем с мафиози по имени Бонелли. Машину вел молодой парень, которого звали Томми Эдсел, потому что он посещал клуб собственников Эдселов. Скрюи Луи Пена один занимал чуть ли не все заднее сиденье: он был в превосходном настроении. Прижавшись друг к другу, словно сардины в банке, рядом сидели Марио Капистрано, которого только что освободили из федеральной тюрьмы в Лампоке и Гарольд "Кочегар" Чиаперелли — пятидесятидевятилетний итальянец, которому удалось ни дня не провести за решеткой, хотя из Штатов его высылали уже раза три.
Вилли Уокер высвободил руку и развернулся лицом к Лу Пена.
— Дай посмотреть рисунок, а, Лу, — попросил он.
— Даже не мечтай!
Пена с гордостью похлопал по карману своего пиджака.
— Только Дидж имеет право первым взглянуть на него, — ответил он с улыбкой. — В конце концов, Вилли, это же мой пропуск в жизнь. Поэтому не стоит размахивать им в машине.
Уокер надулся:
— Не забывай, что именно мы рисковали своей головой, вытаскивая тебя из дерьма.
— Я ничего не забываю, — заверил его Пена. — Как ты мог подумать такое, Вилли. Да и Дидж рассердится на тебя, когда я объясню ему, что это составляло часть нашего плана. Он малость поорет, но потом успокоится, особенно, когда увидит рисунок, а? Ведь он мне четко приказал не возвращаться без головы Болана. А она у меня в кармане! Вот так! — и он снова похлопал себя по карману.
— Я везу ему голову Болана.
— Но ведь это даже не фотография, — заметил Томми Эдсел. — Просто рисунок, да?
— Да, но какой! Рисунок для хирургической операции — это не просто рисунок, это план.
— Меня чуть не вывернуло наизнанку от того, что произошло в клинике. Я никогда не видел, как из человека делают говяжью отбивную, — передернув плечами, заметил Марио Капистрано.
— Да, только не забывай, Марио, это говяжья отбивная говорит, — хмыкнул Пена. — Дьявол! Мне это тоже не нравилось, но, что делать! Он сам виноват, ясное дело.
— Но после того, как он все сказал, ты изуродовал ему пальцы.
— Это будет уроком, — терпеливо объяснял Пена. — Этих типов надо учить, что они не могут безнаказанно лгать нам. Не закатывай истерик, Марио. Сегодня мой день, и я собираюсь поразвлечься, а если ты хочешь вернуться в Палм-Спрингс пешком, так и скажи.
— Хотелось бы мне сейчас знать, что делает в этот момент Фрэнки Счастливчик, — вмешался в разговор Бонелли, желая сменить тему разговора.
— Кто этот Фрэнки Счастливчик? — проворчал Пена. — Золотой итальянец?
— Осторожнее, — тихо произнес Вилли Уокер, бросая косой взгляд на Гарольда "Кочегара".
Пена громко расхохотался.
— Ну, ты скажешь, Вилли! Гарольд не так чувствителен к подобным вещам, потому что родился за границей. Что скажешь, Гарольд?
"Кочегар" пробурчал в ответ что-то невразумительное и тоже засмеялся. Пена зашелся от хохота, поскольку было совершенно очевидно, что Гарольд ничего не понял.
— Сегодня все довольны!
— Кроме Счастливчика, — заметил Вилли. — Лу, этот парень холоден, как сама смерть. И ты был прав — это "золотой" убийца Диджа. Он сам сказал мне, что нужно постараться любой ценой избежать встречи с Фрэнки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Джим Брантзен лежал на кухонном столе, свесив голову. На нем были надеты только пижамные брюки. Рядом с ним на столе лежали окровавленные плоскогубцы и клещи. Болан вздрогнул и не смог подавить в горле рвущийся наружу хриплый рык, глядя на обезображенное тело своего друга. Ему довелось увидеть немало ужасов в хижинах Вьетнама, но он никогда не подозревал, что допрос может быть таким свирепым и жестоким. Эти сволочи вырвали. Джиму соски груди, скорее всего клещами. Торс напоминал груду сырого мяса. В нескольких местах в страшных ранах белели кости ребер. С пальцев его правой руки, ловких, искусных пальцев хирурга, было сорвано мясо. Но бандитам этого, видимо, показалось мало, и они отрезали Джиму мочки ушей, вырвали ноздри, так, что виднелись кости носа, а под глазами нанесли глубокие порезы. Но, что хуже всего, мелькнуло у Болана в голове, изувеченный хирург был еще жив... и осознавал это.
Его дыхание было тяжелым и прерывистым, на месте ноздрей вздувались кровавые пузыри, и он издавал непрерывный болезненный стон. Тут же, на столе, стояла покрасневшая бутылка виски, окровавленное полотенце лежало в кухонной раковине, наполненной ледяной водой. Болан понял, что хирурга не раз заставляли прийти в себя.
Мак осторожно приподнял голову друга и с бесконечной нежностью прижал к себе.
— Кто это сделал с тобой, Джим? — дрожащим от гнева и горечи голосом спросил он. — Кто?
Глаза Брантзена ожили, снова потускнели, наконец, в них засветился осмысленный огонек. Его губы дрогнули, на них вскипела розовая пена:
— Они... звали его... Лу...
Болан кивнул.
— Я его знаю. Я доберусь до него, Джим.
— Он знает... Эскиз... видел... рисунок...
— Я прикончу его, Джим.
— Он... он... знает...
Внезапно Джим поднял правую руку, его мутные глаза с трудом сфокусировались на обнаженных костях пальцев. Брантзен несколько секунд безмолвно созерцал их, потом его глаза закрылись и хирург умер.
Мак не смог совладать с собой и слезы ручьем хлынули у него из глаз.
— Боже мой! — простонал он.
Болан бережно опустил голову покойного и, покачиваясь, словно пьяный, направился в соседнюю комнату. Браддок уже открыл глаза и перевернулся на спину. Болан опустился возле него на колени и распахнул на капитане пиджак, ища рану. Полицейский получил пулю в живот.
— Как вы? — спросил Болан.
— Никак, — скрипнул зубами Браддок.
— Сколько прошло времени, капитан?
— Минут пять... может, десять...
— Держитесь, я сейчас вызову "скорую".
Не теряя времени, Болан вышел из комнаты и пошел в операционную Брантзена. С перевязочным материалом в руках он вернулся к раненому полицейскому. Мак обнажил рану, наложил марлевые тампоны на входное отверстие и вполне профессионально сделал перевязку.
— Бьюсь об заклад, что вы выкарабкаетесь.
Капитан молча посмотрел на него — очевидно, ему было слишком больно говорить.
— По меньшей мере, я надеюсь на это, — добавил Болан.
Он снова вышел в холл, вызвал "скорую помощь" и, больше не медля ни секунды, покинул клинику. Через пару минут колеса его спортивного "мерседеса" уже визжали на поворотах дороги, ведущей в Палм-Спрингс. Болан знал единственное место, где мог перехватить человека, замучившего насмерть его друга. Он был так уверен, что доберется туда раньше, что, не колеблясь, поставил бы на кон в качестве ставки собственную жизнь.
Глава 19
Шестеро плотных мужчин с трудом помещались в одной машине, мчавшейся в сторону Палм-Спрингс. Вилли Уокер устроился на переднем сиденье вдвоем с мафиози по имени Бонелли. Машину вел молодой парень, которого звали Томми Эдсел, потому что он посещал клуб собственников Эдселов. Скрюи Луи Пена один занимал чуть ли не все заднее сиденье: он был в превосходном настроении. Прижавшись друг к другу, словно сардины в банке, рядом сидели Марио Капистрано, которого только что освободили из федеральной тюрьмы в Лампоке и Гарольд "Кочегар" Чиаперелли — пятидесятидевятилетний итальянец, которому удалось ни дня не провести за решеткой, хотя из Штатов его высылали уже раза три.
Вилли Уокер высвободил руку и развернулся лицом к Лу Пена.
— Дай посмотреть рисунок, а, Лу, — попросил он.
— Даже не мечтай!
Пена с гордостью похлопал по карману своего пиджака.
— Только Дидж имеет право первым взглянуть на него, — ответил он с улыбкой. — В конце концов, Вилли, это же мой пропуск в жизнь. Поэтому не стоит размахивать им в машине.
Уокер надулся:
— Не забывай, что именно мы рисковали своей головой, вытаскивая тебя из дерьма.
— Я ничего не забываю, — заверил его Пена. — Как ты мог подумать такое, Вилли. Да и Дидж рассердится на тебя, когда я объясню ему, что это составляло часть нашего плана. Он малость поорет, но потом успокоится, особенно, когда увидит рисунок, а? Ведь он мне четко приказал не возвращаться без головы Болана. А она у меня в кармане! Вот так! — и он снова похлопал себя по карману.
— Я везу ему голову Болана.
— Но ведь это даже не фотография, — заметил Томми Эдсел. — Просто рисунок, да?
— Да, но какой! Рисунок для хирургической операции — это не просто рисунок, это план.
— Меня чуть не вывернуло наизнанку от того, что произошло в клинике. Я никогда не видел, как из человека делают говяжью отбивную, — передернув плечами, заметил Марио Капистрано.
— Да, только не забывай, Марио, это говяжья отбивная говорит, — хмыкнул Пена. — Дьявол! Мне это тоже не нравилось, но, что делать! Он сам виноват, ясное дело.
— Но после того, как он все сказал, ты изуродовал ему пальцы.
— Это будет уроком, — терпеливо объяснял Пена. — Этих типов надо учить, что они не могут безнаказанно лгать нам. Не закатывай истерик, Марио. Сегодня мой день, и я собираюсь поразвлечься, а если ты хочешь вернуться в Палм-Спрингс пешком, так и скажи.
— Хотелось бы мне сейчас знать, что делает в этот момент Фрэнки Счастливчик, — вмешался в разговор Бонелли, желая сменить тему разговора.
— Кто этот Фрэнки Счастливчик? — проворчал Пена. — Золотой итальянец?
— Осторожнее, — тихо произнес Вилли Уокер, бросая косой взгляд на Гарольда "Кочегара".
Пена громко расхохотался.
— Ну, ты скажешь, Вилли! Гарольд не так чувствителен к подобным вещам, потому что родился за границей. Что скажешь, Гарольд?
"Кочегар" пробурчал в ответ что-то невразумительное и тоже засмеялся. Пена зашелся от хохота, поскольку было совершенно очевидно, что Гарольд ничего не понял.
— Сегодня все довольны!
— Кроме Счастливчика, — заметил Вилли. — Лу, этот парень холоден, как сама смерть. И ты был прав — это "золотой" убийца Диджа. Он сам сказал мне, что нужно постараться любой ценой избежать встречи с Фрэнки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39