— возразил врач. — И вдруг он захочет посмотреть?..
— Тогда ты сделаешь так, чтобы он не посмотрел! — оборвал его Ловчий.
— Виктор! — сделал последнюю попытку ветеринар. — Может, не стоит? У меня есть еще один вариант…
— Все!.. Я все сказал! — угрожающе заревел вор в законе. — Ты понял меня?!
* * *
Шторм, прежде чем зайти в камеру к Золотому, ознакомился в контролерской с постановлением о его переводе из помещения камерного типа в штрафной изолятор: там говорилось о беспричинной агрессии заключенного по отношению не только к сокамерникам, но и к контролерам. Уяснив себе некоторые детали из прочитанного, полковник приказал дежурному прапорщику сопровождать его камеру.
Золотой встретил Шторма циничной ухмылочкой. Его лицо было разбито до неузнаваемости, обе руки пристегнуты наручниками к отопительной батарее, дыхание было частым и хриплым.
— Что, начальник, пришел полюбоваться, как надо мной твои костоломы поработали? — сиплым голосом спросил Золотой вошедшего в камеру Шторма. — Они мне ребра сломали.
— Тебе что, жить надоело? — перебил его полковник. — На тот свет торопишься?
— Вызовите мне врача, — требовательно прохрипел вор, — ослабьте наручники, у меня уже все руки онемели. Врача мне!
Немного потоптавшись на месте, Шторм обернулся к сопровождавшему его прапорщику и приказал снять с Золотого наручники.
— Это опасно, Алексей Николаевич, — предупредил его контролер, — он бросится на вас!
Мы уже несколько раз освобождали его от наручников, но он все время бросается на нас с кулаками и пытается задушить!
Слушая прапорщика. Золотой истерически расхохотался.
— Боитесь, черви позорные! — заорал он во все горло. — Вы меня и мертвого бояться будете!
— Седых, прекратите истерику! — громко сказал Шторм, перекрывая его смех. — Сейчас вам вызовут врача и дадут успокоительное. Снимите с него наручники, — повторил он свой приказ контролеру.
Но как только заключенный почувствовал, что его руки свободны, он резво вскочил на ноги и залепил начальнику колонии такой увесистый удар в переносицу, что тот вылетел из камеры и приземлился в коридоре штрафного изолятора. Второй удар, который Золотой хотел нанести прапорщику, не достиг своей цели — бывший настороже контролер опередил его ударом дубинки по голове. Дальше на вора обрушился град ударов, и Золотой, потеряв сознание, распластался на полу камеры. Прапорщик снова пристегнул его наручниками к батарее и вышел в коридор, чтобы помочь начальнику колонии подняться с пола. Лицо полковника было залито кровью, шедшей из носа.
Опершись на руку контролера, он поднялся на ноги и заковылял в комнату контролеров, где находился умывальник. Умывшись и приостановив кровь, он уселся на кушетку и потрогал опухавшую переносицу.
— Шустрый, сволочь! — пробормотал он себе под нос.
— Я же говорил вам, Алексей Николаевич, что это опасно, — посетовал прапорщик. — Вообще нам кажется, что он тронулся умом, поэтому мы не снимаем с него наручников.
Шторм поднял глаза на дежурного и несколько мгновений смотрел на него в упор.
— Вы это серьезно?
— Во всяком случае, нам так кажется, — замялся прапорщик. — Со вчерашнего вечера он бросается на сокамерников и на нас, требуя, чтобы мы его убили!
— Вот что, — приказал полковник, — вызовите сюда врача, пусть он его осмотрит и окажет медицинскую помощь.
— Тоцкого сегодня на работе нет: он на больничном, — ответил прапорщик.
Это известие вызвало у Шторма небольшое смятение.
— Ну, тогда привезите из поселковой больницы врача! — вскипел он. — Что, вы не знаете своих обязанностей? Вам надо о них напоминать?
Встав с кушетки, он швырнул окровавленный платок в урну и направился к выходу из изолятора. Перед дверью он обернулся и сказал:
— Если врач посчитает нужным, то переведите Золотого в санчасть и выставьте возле него дежурного.
Вернувшись к себе в кабинет, он долго анализировал события последних суток, но к определенному выводу так и не пришел. Неожиданное известие о болезни Тоцкого повергло его в смятение, поскольку вечером должна была состояться очередная встреча с ним. Правда, немного поразмыслив, полковник пришел к выводу, что это обстоятельство ему даже на руку: у него появилось время еще раз все как следует обдумать.
Вечером к нему в кабинет пришел Каравайцев и доложил о проведенной работе по подбору негласного сотрудника.
— Есть один паренек без роду без племени, Алексей Николаевич. — Оперативник положил на стол перед начальником папку с личным делом солдата. — Он согласен поработать на нас, но у него есть кое-какие условия.
— Какие?
— Он хочет, чтобы, после того как он выполнит наше задание, мы написали ему рекомендацию для поступления в Московскую академию Федеральной службы безопасности. Мечтает поступить на отделение контрразведки!..
— Романтик, — усмехнулся Шторм. — Что же, такие люди всегда нужны. Подготовьте для него необходимые рекомендации и принесите мне на подпись, — приказал он Каравайцеву. — И пригласите его ко мне.
— А он здесь, Алексей Николаевич, ждет в коридоре.
— Ну так зовите его!..
Каравайцев вышел в коридор и через несколько секунд вернулся с высоким сухощавым солдатиком. Вид будущего негласного сотрудника немного разочаровал Шторма. Лицо парня было настолько юное и розовощекое, что трудно было себе представить, как оно впишется в круг грубых бандитских физиономий.
Предложив ему сесть, Шторм улыбнулся:
— Значит, зовут вас?..
— Светлов Андрей Викторович, — представился парень, видя, что начальник колонии открыл папку с его личным делом.
— Прекрасно, Андрей!.. Значит, хотите поступить в академию Федеральной службы безопасности?
— Так точно! — отчеканил солдат.
— Прекрасно.
На минуту полковник задумался, снова разглядывая парня. Он заметил, что Каравайцев, сидевший позади солдата, смотрит на него неодобрительно, с сожалением.
— А вы представляете, для чего вас вызвали и какое задание вам предстоит выполнить?
Солдат суетливо обернулся назад и, бросив взгляд на Каравайцева, робко ответил:
— В общих чертах мне объяснили, а конкретно не знаю, что мне предстоит сделать.
— Вам, Андрей, предстоит очень опасная работа, — тяжело вздохнул Шторм, — связанная с огромным риском, но если вы ее выполните, то можете считать себя на пятьдесят процентов студентом академии!
Каравайцев неодобрительно хмыкнул.
— Снимите с себя одежду, — не обращая внимания на оперативника, предложил солдату Шторм, — и скажите: вы знакомы с жаргоном заключенных?
— А как же! — ответил Светлов, раздеваясь. — Кто же его здесь не знает? Любой черпак, отслужив год в охране зоны, может говорить на нем с любым зеком!
— Прекрасно. Тогда скажите, Андрей, как уголовники называют наемного убийцу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Тогда ты сделаешь так, чтобы он не посмотрел! — оборвал его Ловчий.
— Виктор! — сделал последнюю попытку ветеринар. — Может, не стоит? У меня есть еще один вариант…
— Все!.. Я все сказал! — угрожающе заревел вор в законе. — Ты понял меня?!
* * *
Шторм, прежде чем зайти в камеру к Золотому, ознакомился в контролерской с постановлением о его переводе из помещения камерного типа в штрафной изолятор: там говорилось о беспричинной агрессии заключенного по отношению не только к сокамерникам, но и к контролерам. Уяснив себе некоторые детали из прочитанного, полковник приказал дежурному прапорщику сопровождать его камеру.
Золотой встретил Шторма циничной ухмылочкой. Его лицо было разбито до неузнаваемости, обе руки пристегнуты наручниками к отопительной батарее, дыхание было частым и хриплым.
— Что, начальник, пришел полюбоваться, как надо мной твои костоломы поработали? — сиплым голосом спросил Золотой вошедшего в камеру Шторма. — Они мне ребра сломали.
— Тебе что, жить надоело? — перебил его полковник. — На тот свет торопишься?
— Вызовите мне врача, — требовательно прохрипел вор, — ослабьте наручники, у меня уже все руки онемели. Врача мне!
Немного потоптавшись на месте, Шторм обернулся к сопровождавшему его прапорщику и приказал снять с Золотого наручники.
— Это опасно, Алексей Николаевич, — предупредил его контролер, — он бросится на вас!
Мы уже несколько раз освобождали его от наручников, но он все время бросается на нас с кулаками и пытается задушить!
Слушая прапорщика. Золотой истерически расхохотался.
— Боитесь, черви позорные! — заорал он во все горло. — Вы меня и мертвого бояться будете!
— Седых, прекратите истерику! — громко сказал Шторм, перекрывая его смех. — Сейчас вам вызовут врача и дадут успокоительное. Снимите с него наручники, — повторил он свой приказ контролеру.
Но как только заключенный почувствовал, что его руки свободны, он резво вскочил на ноги и залепил начальнику колонии такой увесистый удар в переносицу, что тот вылетел из камеры и приземлился в коридоре штрафного изолятора. Второй удар, который Золотой хотел нанести прапорщику, не достиг своей цели — бывший настороже контролер опередил его ударом дубинки по голове. Дальше на вора обрушился град ударов, и Золотой, потеряв сознание, распластался на полу камеры. Прапорщик снова пристегнул его наручниками к батарее и вышел в коридор, чтобы помочь начальнику колонии подняться с пола. Лицо полковника было залито кровью, шедшей из носа.
Опершись на руку контролера, он поднялся на ноги и заковылял в комнату контролеров, где находился умывальник. Умывшись и приостановив кровь, он уселся на кушетку и потрогал опухавшую переносицу.
— Шустрый, сволочь! — пробормотал он себе под нос.
— Я же говорил вам, Алексей Николаевич, что это опасно, — посетовал прапорщик. — Вообще нам кажется, что он тронулся умом, поэтому мы не снимаем с него наручников.
Шторм поднял глаза на дежурного и несколько мгновений смотрел на него в упор.
— Вы это серьезно?
— Во всяком случае, нам так кажется, — замялся прапорщик. — Со вчерашнего вечера он бросается на сокамерников и на нас, требуя, чтобы мы его убили!
— Вот что, — приказал полковник, — вызовите сюда врача, пусть он его осмотрит и окажет медицинскую помощь.
— Тоцкого сегодня на работе нет: он на больничном, — ответил прапорщик.
Это известие вызвало у Шторма небольшое смятение.
— Ну, тогда привезите из поселковой больницы врача! — вскипел он. — Что, вы не знаете своих обязанностей? Вам надо о них напоминать?
Встав с кушетки, он швырнул окровавленный платок в урну и направился к выходу из изолятора. Перед дверью он обернулся и сказал:
— Если врач посчитает нужным, то переведите Золотого в санчасть и выставьте возле него дежурного.
Вернувшись к себе в кабинет, он долго анализировал события последних суток, но к определенному выводу так и не пришел. Неожиданное известие о болезни Тоцкого повергло его в смятение, поскольку вечером должна была состояться очередная встреча с ним. Правда, немного поразмыслив, полковник пришел к выводу, что это обстоятельство ему даже на руку: у него появилось время еще раз все как следует обдумать.
Вечером к нему в кабинет пришел Каравайцев и доложил о проведенной работе по подбору негласного сотрудника.
— Есть один паренек без роду без племени, Алексей Николаевич. — Оперативник положил на стол перед начальником папку с личным делом солдата. — Он согласен поработать на нас, но у него есть кое-какие условия.
— Какие?
— Он хочет, чтобы, после того как он выполнит наше задание, мы написали ему рекомендацию для поступления в Московскую академию Федеральной службы безопасности. Мечтает поступить на отделение контрразведки!..
— Романтик, — усмехнулся Шторм. — Что же, такие люди всегда нужны. Подготовьте для него необходимые рекомендации и принесите мне на подпись, — приказал он Каравайцеву. — И пригласите его ко мне.
— А он здесь, Алексей Николаевич, ждет в коридоре.
— Ну так зовите его!..
Каравайцев вышел в коридор и через несколько секунд вернулся с высоким сухощавым солдатиком. Вид будущего негласного сотрудника немного разочаровал Шторма. Лицо парня было настолько юное и розовощекое, что трудно было себе представить, как оно впишется в круг грубых бандитских физиономий.
Предложив ему сесть, Шторм улыбнулся:
— Значит, зовут вас?..
— Светлов Андрей Викторович, — представился парень, видя, что начальник колонии открыл папку с его личным делом.
— Прекрасно, Андрей!.. Значит, хотите поступить в академию Федеральной службы безопасности?
— Так точно! — отчеканил солдат.
— Прекрасно.
На минуту полковник задумался, снова разглядывая парня. Он заметил, что Каравайцев, сидевший позади солдата, смотрит на него неодобрительно, с сожалением.
— А вы представляете, для чего вас вызвали и какое задание вам предстоит выполнить?
Солдат суетливо обернулся назад и, бросив взгляд на Каравайцева, робко ответил:
— В общих чертах мне объяснили, а конкретно не знаю, что мне предстоит сделать.
— Вам, Андрей, предстоит очень опасная работа, — тяжело вздохнул Шторм, — связанная с огромным риском, но если вы ее выполните, то можете считать себя на пятьдесят процентов студентом академии!
Каравайцев неодобрительно хмыкнул.
— Снимите с себя одежду, — не обращая внимания на оперативника, предложил солдату Шторм, — и скажите: вы знакомы с жаргоном заключенных?
— А как же! — ответил Светлов, раздеваясь. — Кто же его здесь не знает? Любой черпак, отслужив год в охране зоны, может говорить на нем с любым зеком!
— Прекрасно. Тогда скажите, Андрей, как уголовники называют наемного убийцу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73