У него не было ни шампанского, ни яблок, не было ни мамы, ни жены, ни детей. Ну, почему у его первой жены Лиды не могло быть детей? Как ему всегда хотелось иметь сына!.. И Ирина была бездетна... Он одинок.
И он не станет встречать девяносто девятый год, он ровно в полночь выбросится из окна десятого этажа на мостовую. И закончит этим свою нелепую жизнь.
Решение обрадовало его, он отрезал себе колбасы и налил водки. Выпил еще стакан. Ему стало весело от того, что скоро его жизнь прекратится, а значит - прекратятся и страдания.
Вдруг раздался звонок в дверь. Он без лишних вопросов открыл.
На пороге стоял невысокого роста человечек в старенькой дубленке и потертой ушанке. В руках он держал целлофановый мешочек. Дорохов внимательно вгляделся в него и узнал - это был тот самый человек, который в октябре торчал целыми днями у его подъезда, а потом сопровождал их с Таней до загса. Появление такого человека мало обрадовало Дорохова, он был представителем той темной силы, что превратила последние месяцы его жизни в омерзительный фарс. Но он и не особенно огорчился - ему теперь было все равно.
Наоборот, пристрелил бы этот человек его, не надо было бы брать грех на душу и выбрасываться из окна. Как было бы хорошо!
- С Новым годом вас, Андрей Андреевич, - осклабился неизвестный. - Вы вряд ли помните меня...
- Я помню вас, - сказал Дорохов. - Проходите, выпьем с вами. Но у меня только водка, и не очень хорошего качества.
- Я пройду, пройду, - засуетился пришедший. - Но пить не буду, мне нельзя, у меня больная печень.
Он вошел в квартиру, и Дорохов захлопнул дверь.
- Андрей Андреевич, я раздеваться не буду, меня ждут. Скоро Новый год, сами понимаете.
Но я принес вам гостинцы. - Он вытащил из целлофанового мешочка бутылку французского шампанского и пакетик с яблоками. Дорохов остолбенело глядел на этого Деда Мороза.
- От кого это? - еле шевеля губами, спросил он.
- У меня еще есть для вас письмо. Там кое-что вложено. Проверьте содержимое, Андрей Андреевич, я сейчас только почтальон, посыльный, так сказать. Но это приятное занятие в новогоднюю ночь, если послание, принесенное мной, доставит вам хоть минутку радости.
Он протянул ему конверт. Конверт был плотен, увесист. Дорохов открыл конверт и вытащил оттуда пачку стодолларовых бумажек.
- Зачем это? От кого? Я не возьму...
- Возьмете, - вежливо, но очень твердо сказал гость. - Здесь пять тысяч долларов. Пересчитайте при мне. Не дай бог, хоть одной бумажки не хватит. Пересчитывайте, пожалуйста, мне очень некогда...
Дорохов в сомнамбулическом состоянии стал пересчитывать купюры, новенькие, хрустящие...
Ровно пять тысяч.
- Все точно, - сказал он.
- Очень хорошо. Значит, я свое поручение выполнил. Там еще есть записка, но вы, пожалуйста, прочитайте ее потом, когда я уйду. Так надо, сказал он твердо.
- Как вас зовут-то? - спросил Дорохов.
- Меня зовут Роман Ильич. Я как-нибудь позвоню вам. Или навещу. Если можно.
- Можно, разумеется...
- Тогда все. До свидания. С Новым годом вас, с новым счастьем. Я уверен, что девяносто девятый год окажется для вас счастливым, может быть, даже переломным в вашей трудной жизни.
Пусть все ваши горести останутся в старом году.
Все. До свидания.
Он вышел и хлопнул дверью. Дорохов выглянул в окно. Там стояли белый "Мерседес" и какая-то другая иномарка темного цвета. Роман вышел из подъезда, сел в "Мерседес", и машины, резко тронувшись с места, исчезли за поворотом.
Тогда он схватился за конверт и вытащил оттуда небольшой клочок бумаги. Развернул дрожащими пальцами и стал читать:
"Дорогой, любимый мой Андрей! Поздравляю тебя с Новым годом и очень прошу простить меня за то, что тогда, в октябре, я так скоропалительно исчезла. Я не могу пока сообщить тебе место своего пребывания, и не это является целью письма. Я хочу поздравить тебя - в девяносто девятом году ты станешь отцом, я беременна на третьем месяце. Плод развивается нормально, я чувствую себя хорошо. Только мне очень одиноко без тебя. Не беспокойся обо мне - я в надежном месте, окруженная заботой и вниманием.
Ни в коем случае не ищи пока встречи со мной и не организовывай никаких поисков - это очень опасно. Я сама дам о себе знать, когда это станет возможно. Навеки твоя Таня, кровавая ведьма-убийца".
Что-то нечленораздельное вырвалось из груди Дорохова. Он откупорил шампанское, налил себе огромный бокал и жадными глотками стал пить.
Шампанское лилось по подбородку, а из глаз его текли слезы. Он схватил дрожащими пальцами огромное румяное яблоко и стал резать его ножом, нож соскользнул и порезал ему палец. Не обращая внимания на кровь, Дорохов жевал кусочки этого необыкновенного вкусного яблока.
Снова налил себе шампанского и стал запивать им яблоко, и шампанское опять текло по подбородку... Это было счастье, никогда в жизни он не был так счастлив, разве лишь тогда, когда сидел в крохотной барачной комнатке с матерью и глядел в ее веселые и в то же время печальные глаза.
Тогда он каждую секунду ощущал присутствие мамы, ощущал, что он не один на этой огромной страшной Земле. То же происходило и теперь. Он не один где-то уже существует его сын или дочь, это существо уже живет своей особой жизнью, и эту жизнь дал ему он, шестидесятилетний человек, давно отчаявшийся иметь свое продолжение.
Дорохов встал и поглядел в окно. За окном стояла ясная, звездная ночь, горели бесконечными огоньками праздничные окна. Он услышал по телевизору бой часов. Наступил девяносто девятый год...
Глава 35
Вышестоящий суд отменил приговор Виктору Александрову. Решение районного суда было признано неубедительным и необъективным.
Дело вернули на доследование, оно было поручено Павлу Николаевичу Николаеву, уже имеющему в этом деле множество фактов, подтверждающих невиновность Александрова.
Были допрошены люди из прислуги Сергея Заславского, и постепенно становилось очевидно, что Млынский был в доме Заславского своим человеком. В особняке Заславского был произведен обыск, и в одной из комнат обнаружили целый аптечный склад, где хранились очень интересные препараты, многие из них даже не были известны фармакологии. Привлеченные к делу специалисты установили, что Млынский мог усыпить Александрова и сунуть ему в руку пистолет, а потом, убив Ирину Дорохову, Млынский этот пистолет подбросил. И именно в тот момент его видел Петр Мухин, который продолжал твердо стоять на своих показаниях. И, наконец, проститутка Юлия Жданькова призналась, что видела Александрова в ту ночь у Заславского. Было установлено точное время пребывания Александрова в доме Заславского, и следствие точно доказало, что он не мог убить Ирину Дорохову, так как в момент ее убийства находился в другом месте. Впоследствии показания Жданьковой подтвердили и две другие проститутки, и горничная Рита тоже подтвердила, что той ночью Александров был у них, а под утро его отвезли на станцию на машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
И он не станет встречать девяносто девятый год, он ровно в полночь выбросится из окна десятого этажа на мостовую. И закончит этим свою нелепую жизнь.
Решение обрадовало его, он отрезал себе колбасы и налил водки. Выпил еще стакан. Ему стало весело от того, что скоро его жизнь прекратится, а значит - прекратятся и страдания.
Вдруг раздался звонок в дверь. Он без лишних вопросов открыл.
На пороге стоял невысокого роста человечек в старенькой дубленке и потертой ушанке. В руках он держал целлофановый мешочек. Дорохов внимательно вгляделся в него и узнал - это был тот самый человек, который в октябре торчал целыми днями у его подъезда, а потом сопровождал их с Таней до загса. Появление такого человека мало обрадовало Дорохова, он был представителем той темной силы, что превратила последние месяцы его жизни в омерзительный фарс. Но он и не особенно огорчился - ему теперь было все равно.
Наоборот, пристрелил бы этот человек его, не надо было бы брать грех на душу и выбрасываться из окна. Как было бы хорошо!
- С Новым годом вас, Андрей Андреевич, - осклабился неизвестный. - Вы вряд ли помните меня...
- Я помню вас, - сказал Дорохов. - Проходите, выпьем с вами. Но у меня только водка, и не очень хорошего качества.
- Я пройду, пройду, - засуетился пришедший. - Но пить не буду, мне нельзя, у меня больная печень.
Он вошел в квартиру, и Дорохов захлопнул дверь.
- Андрей Андреевич, я раздеваться не буду, меня ждут. Скоро Новый год, сами понимаете.
Но я принес вам гостинцы. - Он вытащил из целлофанового мешочка бутылку французского шампанского и пакетик с яблоками. Дорохов остолбенело глядел на этого Деда Мороза.
- От кого это? - еле шевеля губами, спросил он.
- У меня еще есть для вас письмо. Там кое-что вложено. Проверьте содержимое, Андрей Андреевич, я сейчас только почтальон, посыльный, так сказать. Но это приятное занятие в новогоднюю ночь, если послание, принесенное мной, доставит вам хоть минутку радости.
Он протянул ему конверт. Конверт был плотен, увесист. Дорохов открыл конверт и вытащил оттуда пачку стодолларовых бумажек.
- Зачем это? От кого? Я не возьму...
- Возьмете, - вежливо, но очень твердо сказал гость. - Здесь пять тысяч долларов. Пересчитайте при мне. Не дай бог, хоть одной бумажки не хватит. Пересчитывайте, пожалуйста, мне очень некогда...
Дорохов в сомнамбулическом состоянии стал пересчитывать купюры, новенькие, хрустящие...
Ровно пять тысяч.
- Все точно, - сказал он.
- Очень хорошо. Значит, я свое поручение выполнил. Там еще есть записка, но вы, пожалуйста, прочитайте ее потом, когда я уйду. Так надо, сказал он твердо.
- Как вас зовут-то? - спросил Дорохов.
- Меня зовут Роман Ильич. Я как-нибудь позвоню вам. Или навещу. Если можно.
- Можно, разумеется...
- Тогда все. До свидания. С Новым годом вас, с новым счастьем. Я уверен, что девяносто девятый год окажется для вас счастливым, может быть, даже переломным в вашей трудной жизни.
Пусть все ваши горести останутся в старом году.
Все. До свидания.
Он вышел и хлопнул дверью. Дорохов выглянул в окно. Там стояли белый "Мерседес" и какая-то другая иномарка темного цвета. Роман вышел из подъезда, сел в "Мерседес", и машины, резко тронувшись с места, исчезли за поворотом.
Тогда он схватился за конверт и вытащил оттуда небольшой клочок бумаги. Развернул дрожащими пальцами и стал читать:
"Дорогой, любимый мой Андрей! Поздравляю тебя с Новым годом и очень прошу простить меня за то, что тогда, в октябре, я так скоропалительно исчезла. Я не могу пока сообщить тебе место своего пребывания, и не это является целью письма. Я хочу поздравить тебя - в девяносто девятом году ты станешь отцом, я беременна на третьем месяце. Плод развивается нормально, я чувствую себя хорошо. Только мне очень одиноко без тебя. Не беспокойся обо мне - я в надежном месте, окруженная заботой и вниманием.
Ни в коем случае не ищи пока встречи со мной и не организовывай никаких поисков - это очень опасно. Я сама дам о себе знать, когда это станет возможно. Навеки твоя Таня, кровавая ведьма-убийца".
Что-то нечленораздельное вырвалось из груди Дорохова. Он откупорил шампанское, налил себе огромный бокал и жадными глотками стал пить.
Шампанское лилось по подбородку, а из глаз его текли слезы. Он схватил дрожащими пальцами огромное румяное яблоко и стал резать его ножом, нож соскользнул и порезал ему палец. Не обращая внимания на кровь, Дорохов жевал кусочки этого необыкновенного вкусного яблока.
Снова налил себе шампанского и стал запивать им яблоко, и шампанское опять текло по подбородку... Это было счастье, никогда в жизни он не был так счастлив, разве лишь тогда, когда сидел в крохотной барачной комнатке с матерью и глядел в ее веселые и в то же время печальные глаза.
Тогда он каждую секунду ощущал присутствие мамы, ощущал, что он не один на этой огромной страшной Земле. То же происходило и теперь. Он не один где-то уже существует его сын или дочь, это существо уже живет своей особой жизнью, и эту жизнь дал ему он, шестидесятилетний человек, давно отчаявшийся иметь свое продолжение.
Дорохов встал и поглядел в окно. За окном стояла ясная, звездная ночь, горели бесконечными огоньками праздничные окна. Он услышал по телевизору бой часов. Наступил девяносто девятый год...
Глава 35
Вышестоящий суд отменил приговор Виктору Александрову. Решение районного суда было признано неубедительным и необъективным.
Дело вернули на доследование, оно было поручено Павлу Николаевичу Николаеву, уже имеющему в этом деле множество фактов, подтверждающих невиновность Александрова.
Были допрошены люди из прислуги Сергея Заславского, и постепенно становилось очевидно, что Млынский был в доме Заславского своим человеком. В особняке Заславского был произведен обыск, и в одной из комнат обнаружили целый аптечный склад, где хранились очень интересные препараты, многие из них даже не были известны фармакологии. Привлеченные к делу специалисты установили, что Млынский мог усыпить Александрова и сунуть ему в руку пистолет, а потом, убив Ирину Дорохову, Млынский этот пистолет подбросил. И именно в тот момент его видел Петр Мухин, который продолжал твердо стоять на своих показаниях. И, наконец, проститутка Юлия Жданькова призналась, что видела Александрова в ту ночь у Заславского. Было установлено точное время пребывания Александрова в доме Заславского, и следствие точно доказало, что он не мог убить Ирину Дорохову, так как в момент ее убийства находился в другом месте. Впоследствии показания Жданьковой подтвердили и две другие проститутки, и горничная Рита тоже подтвердила, что той ночью Александров был у них, а под утро его отвезли на станцию на машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80