.. А потом мы вышли на поляну, меня начало шатать, и я упал в стог сена. Проснулся от того, что меня тряс Виктор. Разбудил и велел идти за ним. "Собака, хлюпик, тварь", - поносил он меня на чем свет стоит. - "Толку от тебя ноль, прихлебатель... Все приходится делать одному... Пошли отсюда скорее!" Я обернулся и увидел, что неподалеку горит дом. До меня что-то начало доходить, слишком уж возбужденным был Виктор. Я отшвырнул его и бросился к горящему дому. А в нем... В нем плакали вы, Риточка. Я вытащил вас из огня, выкинул из дома, и тут на меня обрушилась деревянная балка, попала прямо на лицо. Я лишь успел зажмурить глаза... А вашего отца я спасти не смог...
- Вот сволочь-то..., - прошептал Дьяконов. - Показания против Бермудской дадите? - сурово спросил он Бауэра.
- Показания бы, разумеется, дал, только доказательств никаких. Да и двадцать лет прошло. Витька умер несколько лет назад. Одни мои слова...
- Сгодятся и слова! А теперь немедленно к вам домой, Рита! Они ведь и вас опоили чем-то, как бы вы иначе пошли в ЗАГС с этим мерзавцем, причинившим вам столько горя?!
- Покойный Виктор был аптекарем, - сказал Бауэр. - И, видно, очень изобретательным. Возможно, кое-что не учел со мной, подсыпал что-то в пиво или водку, когда я выходил на двор... А не учел он того, что я был запойным алкоголиком, и на меня его снадобье подействовало слишком сильно. Иначе бы мы с ним вместе поджигали ваш дом, Маргарита... И вряд ли бы я тогда полез вас спасать... Ведь удищевские порошочки - это что-то типа привитого безумия... На время, к счастью... Пока мы плутали с ним после пивнушки по закоулкам, я был способен на все, поначалу появилась дикая веселость, уверенность в своих силах, а затем к ней прибавилась какая-то агрессия, которая жгла меня словно огнем, желание жечь, бить, крушить... А потом внезапно дикая слабость...
- Скажите, а когда вы увидели меня у Бермудской, вы догадались, кто я? - спросила Рита.
- Я не догадался, я знал. В больницу-то меня забрали прямо оттуда, из вашего поселка. Потом, после того, как вы поправились, меня в больнице хотела навестить ваша бабушка, но я не захотел с ней встречаться, после того, как увидел свое лицо в зеркале. Потом я слышал, что она меня искала, чтобы поблагодарить, но не нашла. Так что, я знал, кого спас, хоть с Виктором с тех пор больше ни разу не виделся. Да он бы мне ничего и не сказал... А у Бермудской и вовсе спрашивать бесполезно. Она только поохала, поахала на мой новообретенный облик, посетовала, что я напился в тот вечер и в таком виде полез спасать людей из огня, Хотя за сам поступок, разумеется, похвалила и деньги даже какие-то дала, помнится. У меня как раз месяца два до того отец умер, контроля надо мной больше не было, я и начал пить по-черному... Ну а много лет спустя Степан похвастался мне, что женился на красивой молодой девушке, некой Рите Нарышкиной, студентке, круглой сироте, дочери погибшего при пожаре учителя Нарышкина. Он-то как раз не знал страшную подноготную этой истории. Я был поражен этому повороту судьбы, но моей реакции он, понятно, не разглядел под этим... вынужденным камуфляжем. Так что, когда вы так стремительно открыли дверь в кабинет, я прекрасно знал, что мы с вами уже встречались. И тогда... - Какой-то спазм встал у него в горле, мешая ему говорить. - Я за короткое мгновение успел разглядеть вас... И больше никогда не забывал... - Рита вздрогнула и прикоснулась к его локтю рукой. Он резко убрал руку.
Игорь сел за руль, тронул машину с места и подъехал прямо к подъезду, где жила Рита. Втроем поднялись наверх. Но Степана дома не было. И посуду он успел помыть.
- Толковый, однако, ваш бывший муженек, - поморщился от досады Дьяконов. - И очень уж оперативно они действуют... Попытаемся действовать ещё оперативнее. И действовать придется с грубейшими нарушениями закона. Против Бермудской у нас ничего нет, одни словеса, не подкрепленные никакими доказательствами... А наша задача сейчас одна - попасть немедленно в логово знаменитой писательницы. Мне она, понятно, дверь не откроет, и попробуем сыграть в игру. Звоните ей и говорите только то, что я вам скажу. Прорепетируем тщательно, и смотрите, не ошибитесь ни разу. Она мгновенно поймет фальшь...
Через двадцать минут Рита позвонила бывшей свекрови.
- Ольга Александровна! - рыдала в трубку Рита. - Куда пропал Степочка? Нам в эти дни было так хорошо вместе! Мы подали заявление в ЗАГС! Послезавтра нас должны расписать! Меня преследует какой-то человек странного вида, скрывающий свое лицо! Он позвал на помощь какого-то мерзавца из частного агентства, они меня терроризируют, настраивают против вас и Степана. А у меня, кроме вас, никого на свете нет! Помогите! Приезжайте! Или я к вам приеду, я не могу быть одна, я повешусь, зарежусь! Мне страшно! Эти темные круглые очки и лицо, прикрытое шарфом, этот грубый, лезущий в нашу жизнь своими грязными лапами сыщик! Мне так страшно! Почему Степочка уехал, бросил меня одну?!
Бермудская как раз только что переговорила с Андреем Шмыдаренко, потом приняла звонок глупого сына, сообщившего, что он все сделал и собирается выезжать, и находилась в отвратительном настроении. Но звонок Риты, последовавший через десять минут, привел её снова в прекрасное расположение духа. Она умела быстро восстанавливаться...
- Ой, Риточка, если бы ты знала, сколько на свете страшных людей, вздохнула она. - Наше время - время преступлений и пороков. А мы свои люди - ты совершенно права. И мы все очень одиноки. И ты, и беспутный Степка, и я. Меня бросили все те, кому я в свое время помогала. Подлецы... Приезжай, детка, мы, наконец-то поговорим по душам. Степочка мне сказал, что хочет снова сойтись с тобой. Поначалу я, врать не стану, не одобрила его решение, в одну реку не входят дважды, а теперь вижу, как он прав. Приезжай. Бери такси и приезжай. А этим проходимцам мы сумеем дать надлежащий отпор, есть у меня ещё старые связи в правоохранительных органах...
"Не так уж, оказывается, плохи дела", - подумала она. - "Дурачок и простофиля этот долговязый Дьяконов! Нашел с кем связываться, щенок. Не таких обламывали... Засранец... А уж если Андрюша за дело возьмется, ему и вовсе тут нечего больше делать..."
Она мрачно улыбнулась, подумав про своего бывшего любовника, вспомнив его делишки и ещё раз поразилась полному отсутствию в нем хоть намека на какие-то человеческие чувства...
Вскоре появился понурый и унылый Степан. Он виновато глядел в глаза матери.
- Придурочный ты, - фыркнула, глядя на его жалкую фигуру Бермудская. - Что бы ты делал без меня?
- Я вообще не понимаю, на кой черт ты меня заставляешь связываться с этой занудой Риткой. Объяснила бы хоть в общих чертах...
- Объяснить, говоришь? Тебе что нужно, болван? Денег? Они у тебя будут, понял? Много денег, очень много, и на кабаки хватит, и на баб, и на многое другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42