Машины, идущие вслед за нами, делают то же самое.
— Еще километра два, Виталий Валерьевич, — сообщает водитель своему шефу.
— Быстрее, Гена! — говорит водителю Бродский. — Броня выдержит!
— Понял… — откликается тот и давит на педаль.
Сидящий рядом с водилой Хамед подносит к губам портативную рацию и о чем-то тихо переговаривается с другими экипажами.
Минут через пять машина останавливается.
— Всё! — говорит водила. — Если дальше ехать, то нас засекут…
— Выходим! — отдает команду Бродский. Из машин высыпают боевики, бряцая оружием в ночной тишине.
Небо затянуто тучами и звезд не видно, кажется, поднимается ветер. Дело к дождю.
— Хамед, веди! — приказывает Виталий Валерьевич телохранителю.
Тот машет рукой для всех, и направляемся вперед вдоль дороги.
Растянувшись цепочкой, идем по обочине. Изредка звякает оружие в чьих-то руках или слышится приглушенный мат споткнувшегося боевика.
На мне черный комбинезон и мягкие темные кроссовки. Большинство парней — в камуф-ляжных костюмах, у каждого на голове прибор ночного видения, а за плечом — малогабаритный автомат «вихрь».
Хамед идет первым, за ним Виталий Валерьевич, потом — я. Хамед делает знак рукой «остановиться!».
— Четверо — вон по той ложбине! — распоряжается он.
Парни, видимо, бывали здесь уже не раз и, не требуя пояснений, ныряют в неглубокий овраг.
— Вы, трое, обеспечиваете перекрытие дороги, — говррит Хамед, показывая в другую сторону.
— За тем бугром увидите заимку. Смотрите сами… — тихо говорит мне Бродский.
Возле машин осталось двое парней. Впятером идем дальше. У мафиози в руках «стечкин», у меня — «бизон», пара шнеков к нему в нагрудных карманах комбеза.
Перевалив за бугор, вижу внизу ровное место, огороженное невысоким забором, и большой двухэтажный дом с ярко освещенными окнами. Лампы на столбах, стилизованные под старинные газовые фонари, установлены по периметру территории и неплохо ее освещают.
Несколько хозяйственных построек, сарай, похожий скорее на амбар. Пять легковых импортных машин.
— Три машины не наши… — шепчет мне Виталий Валерьевич, нервно сжимая рукоятку двадцатизарядного АПС.
— Значит, добрались и сюда, — констатирую я очевидный факт.
— Что вы собираетесь делать? — спрашивает Виталий Валерьевич.
— Долго объяснять, — отвечаю я, думая уже о другом. — Перекрывайте отступление тем, кто попытается скрыться. Только постарайтесь не шмальнуть мне в спину. Кстати, чужих машин не три, а четыре… — поправляю я, так как различаю металлический отблеск высокого багажника еще одной иномарки.
— Где вы видите четвертую?
— С другой стороны дома, — отвечает за меня Хамед.
— С той стороны есть выход на веранду, — шепчет Виталий Валерьевич.
— Ну, я пошел… — говорю я и бесшумно спускаюсь по склону.
Во всяком деле важны прежде всего темп и неожиданность.
Выскочив на ровное место, сбрасываю предохранитель автомата. Отмечаю, что в машинах никого нет. Перемахнув через забор несколько раз, перекатываюсь по земле и занимаю позицию возле борта ближнего ко мне автомобиля.
Высунувшись через стекло салона, наблюдаю за домом. Окна зашторены, и довольно-таки плотно.
Слышу какой-то шум и чуть пригибаюсь, но так, чтобы иметь возможность продолжать наблюдение за домом.
Входная дверь открывается, и на крыльцо выходят четверо с «калашами» в руках. Настроение у них, чувствуется, отличное.
— Ты видел, как он дернулся? Я ему, суке, от души привинтил!
— Ага! А тот пидер с мордой, как у моего СААБа, он только прыгнул, а я ему, бля, полрожка — от яиц к хавальнику… Он, умат, чуть пополам не распилился!..
Парни, вероятно, обсуждают недавнюю схватку с людьми Бродского.
— А сучка эта… Бля буду, мужики — ниче коза! — говорит самый длинный из четверки, перекидывая «калаш» за ремень на плечо. — Жаль, Кока не дает, а то я бы ей вдул по самые гланды!
Боевики ржут, закуривая.
— Вы жмуриков в сарай оттащили? — спрашивает длинный.
— Да все путем, Бек. Там они. Я, бля, как хирург — весь лепень красный… Как бы переодеться? — говорит подонок с совершенно лысой головой.
— Будем уезжать, снимешь с тех, в чулане… Им, один хрен, уже не пригодится… — смеется длинный, которого назвали Беком.
Я за время их разговора успел достать метательные ножи. На складе Бродского нашел отличный набор этих ножичков, выполненных из настоящей золингеновской стали, превосходно отбалансированных.
Прислонив «бизон» к дверце машины, беру в левую руку три лезвия, а четвертое правой рукой швыряю в дальнего от меня боевика. Тотчас и остальные получают «подарки», даже не успев понять, что с ними случилось. Вот черт, ошибочка вышла! Лысый, отшатнувшись от хрипящих в предсмертных конвульсиях корешков, споткнулся на ступеньке и с грохотом полетел с крыльца. Четвертое лезвие, не поразив цель, звякнуло о кирпичную стену.
Подхватив «бизон», перепрыгиваю через капот машины и оказываюсь возле пытающегося подняться лысого.
Ударом автомата в блестящий лоб откидываю его с дороги. Взбегаю на крыльцо, мчусь по коридору. Ногой открываю дверь в гостиную. Там двое. Один сидит за столом, второй стоит рядом. Первый хватается за автомат, лежащий у него на коленях. Короткой очередью укладываю его. Второй бросается на пол, пытаясь в падении перевернуться и выстрелить из пээма. Выстрелить он успевает, но все его тело и голову уже рвут тяжелые пули моего автомата. Бряцанье пустых гильз, звон разбитых стекол от срикошетивших пуль, и я, сделав длинный прыжок, оказываюсь на веранде.
Топот ног по лестнице. Оборачиваюсь и очередью разношу вдребезги люстру. Лопаются лампочки, сыплются осколки стекла и хрусталя. Гостиная и веранда погружаются во мрак. С улицы раздается длинная очередь по окнам веранды, со звоном обрушиваются оконные стекла, трещат рамы, расщепляемые ударами пуль.
Ползком продвигаюсь к открытым дверям. Трое подбегают к машине — той, четвертой, которую я заметил, подбираясь к дому. Один из боевиков тащит за руку Майю, двое других, пятясь, лупят из автоматов по веранде. Двумя короткими, по три патрона, очередями срезаю их.
Первый рывком притягивает Майю к себе. Прикрываясь ею, подносит к ее голове пистолет:
— Я убью ее!! — орет он в темноту.
Не думаю, что у него это получится…
Прицелившись, нажимаю на спуск. Пуля ударяет в ногу парня с пистолетом. Он, схватившись за бедро, падает на одно колено. Вторым выстрелом вышибаю ему мозги. Вскочив на ноги, спрыгиваю с крыльца и подбегаю к застывшей на месте девушке. Она бросается мне на грудь. Из-за угла сарая спешат к нам люди Виталия Валерьевича. Сам он вместе с Хамедом появляется на веранде. Девушка рыдает, не в силах оторваться от моего комбинезона, и не смотрит по сторонам.
Держа автомат в правой руке стволом вниз, левой молча глажу вздрагивающие плечи Майи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Еще километра два, Виталий Валерьевич, — сообщает водитель своему шефу.
— Быстрее, Гена! — говорит водителю Бродский. — Броня выдержит!
— Понял… — откликается тот и давит на педаль.
Сидящий рядом с водилой Хамед подносит к губам портативную рацию и о чем-то тихо переговаривается с другими экипажами.
Минут через пять машина останавливается.
— Всё! — говорит водила. — Если дальше ехать, то нас засекут…
— Выходим! — отдает команду Бродский. Из машин высыпают боевики, бряцая оружием в ночной тишине.
Небо затянуто тучами и звезд не видно, кажется, поднимается ветер. Дело к дождю.
— Хамед, веди! — приказывает Виталий Валерьевич телохранителю.
Тот машет рукой для всех, и направляемся вперед вдоль дороги.
Растянувшись цепочкой, идем по обочине. Изредка звякает оружие в чьих-то руках или слышится приглушенный мат споткнувшегося боевика.
На мне черный комбинезон и мягкие темные кроссовки. Большинство парней — в камуф-ляжных костюмах, у каждого на голове прибор ночного видения, а за плечом — малогабаритный автомат «вихрь».
Хамед идет первым, за ним Виталий Валерьевич, потом — я. Хамед делает знак рукой «остановиться!».
— Четверо — вон по той ложбине! — распоряжается он.
Парни, видимо, бывали здесь уже не раз и, не требуя пояснений, ныряют в неглубокий овраг.
— Вы, трое, обеспечиваете перекрытие дороги, — говррит Хамед, показывая в другую сторону.
— За тем бугром увидите заимку. Смотрите сами… — тихо говорит мне Бродский.
Возле машин осталось двое парней. Впятером идем дальше. У мафиози в руках «стечкин», у меня — «бизон», пара шнеков к нему в нагрудных карманах комбеза.
Перевалив за бугор, вижу внизу ровное место, огороженное невысоким забором, и большой двухэтажный дом с ярко освещенными окнами. Лампы на столбах, стилизованные под старинные газовые фонари, установлены по периметру территории и неплохо ее освещают.
Несколько хозяйственных построек, сарай, похожий скорее на амбар. Пять легковых импортных машин.
— Три машины не наши… — шепчет мне Виталий Валерьевич, нервно сжимая рукоятку двадцатизарядного АПС.
— Значит, добрались и сюда, — констатирую я очевидный факт.
— Что вы собираетесь делать? — спрашивает Виталий Валерьевич.
— Долго объяснять, — отвечаю я, думая уже о другом. — Перекрывайте отступление тем, кто попытается скрыться. Только постарайтесь не шмальнуть мне в спину. Кстати, чужих машин не три, а четыре… — поправляю я, так как различаю металлический отблеск высокого багажника еще одной иномарки.
— Где вы видите четвертую?
— С другой стороны дома, — отвечает за меня Хамед.
— С той стороны есть выход на веранду, — шепчет Виталий Валерьевич.
— Ну, я пошел… — говорю я и бесшумно спускаюсь по склону.
Во всяком деле важны прежде всего темп и неожиданность.
Выскочив на ровное место, сбрасываю предохранитель автомата. Отмечаю, что в машинах никого нет. Перемахнув через забор несколько раз, перекатываюсь по земле и занимаю позицию возле борта ближнего ко мне автомобиля.
Высунувшись через стекло салона, наблюдаю за домом. Окна зашторены, и довольно-таки плотно.
Слышу какой-то шум и чуть пригибаюсь, но так, чтобы иметь возможность продолжать наблюдение за домом.
Входная дверь открывается, и на крыльцо выходят четверо с «калашами» в руках. Настроение у них, чувствуется, отличное.
— Ты видел, как он дернулся? Я ему, суке, от души привинтил!
— Ага! А тот пидер с мордой, как у моего СААБа, он только прыгнул, а я ему, бля, полрожка — от яиц к хавальнику… Он, умат, чуть пополам не распилился!..
Парни, вероятно, обсуждают недавнюю схватку с людьми Бродского.
— А сучка эта… Бля буду, мужики — ниче коза! — говорит самый длинный из четверки, перекидывая «калаш» за ремень на плечо. — Жаль, Кока не дает, а то я бы ей вдул по самые гланды!
Боевики ржут, закуривая.
— Вы жмуриков в сарай оттащили? — спрашивает длинный.
— Да все путем, Бек. Там они. Я, бля, как хирург — весь лепень красный… Как бы переодеться? — говорит подонок с совершенно лысой головой.
— Будем уезжать, снимешь с тех, в чулане… Им, один хрен, уже не пригодится… — смеется длинный, которого назвали Беком.
Я за время их разговора успел достать метательные ножи. На складе Бродского нашел отличный набор этих ножичков, выполненных из настоящей золингеновской стали, превосходно отбалансированных.
Прислонив «бизон» к дверце машины, беру в левую руку три лезвия, а четвертое правой рукой швыряю в дальнего от меня боевика. Тотчас и остальные получают «подарки», даже не успев понять, что с ними случилось. Вот черт, ошибочка вышла! Лысый, отшатнувшись от хрипящих в предсмертных конвульсиях корешков, споткнулся на ступеньке и с грохотом полетел с крыльца. Четвертое лезвие, не поразив цель, звякнуло о кирпичную стену.
Подхватив «бизон», перепрыгиваю через капот машины и оказываюсь возле пытающегося подняться лысого.
Ударом автомата в блестящий лоб откидываю его с дороги. Взбегаю на крыльцо, мчусь по коридору. Ногой открываю дверь в гостиную. Там двое. Один сидит за столом, второй стоит рядом. Первый хватается за автомат, лежащий у него на коленях. Короткой очередью укладываю его. Второй бросается на пол, пытаясь в падении перевернуться и выстрелить из пээма. Выстрелить он успевает, но все его тело и голову уже рвут тяжелые пули моего автомата. Бряцанье пустых гильз, звон разбитых стекол от срикошетивших пуль, и я, сделав длинный прыжок, оказываюсь на веранде.
Топот ног по лестнице. Оборачиваюсь и очередью разношу вдребезги люстру. Лопаются лампочки, сыплются осколки стекла и хрусталя. Гостиная и веранда погружаются во мрак. С улицы раздается длинная очередь по окнам веранды, со звоном обрушиваются оконные стекла, трещат рамы, расщепляемые ударами пуль.
Ползком продвигаюсь к открытым дверям. Трое подбегают к машине — той, четвертой, которую я заметил, подбираясь к дому. Один из боевиков тащит за руку Майю, двое других, пятясь, лупят из автоматов по веранде. Двумя короткими, по три патрона, очередями срезаю их.
Первый рывком притягивает Майю к себе. Прикрываясь ею, подносит к ее голове пистолет:
— Я убью ее!! — орет он в темноту.
Не думаю, что у него это получится…
Прицелившись, нажимаю на спуск. Пуля ударяет в ногу парня с пистолетом. Он, схватившись за бедро, падает на одно колено. Вторым выстрелом вышибаю ему мозги. Вскочив на ноги, спрыгиваю с крыльца и подбегаю к застывшей на месте девушке. Она бросается мне на грудь. Из-за угла сарая спешат к нам люди Виталия Валерьевича. Сам он вместе с Хамедом появляется на веранде. Девушка рыдает, не в силах оторваться от моего комбинезона, и не смотрит по сторонам.
Держа автомат в правой руке стволом вниз, левой молча глажу вздрагивающие плечи Майи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64