На заросшей курчавыми волосами груди — массивная золотая цепь и мощный, грамм под сто, золотой крест старой работы, усыпанный бриллиантами. Мужчина седой, но никто ему не дал бы его пятьдесят четыре года, выглядит он гораздо моложе. Удивленно улыбаясь, он подходит ко мне. Молча обнимаемся.
— Вот уж не ожидал… — смеется цыган.
— .Работа у меня такая — появляться неожиданно… — объясняю ему.
— Ты, я вижу, с друзьями, Волк? — спрашивает он, кивая в сторону УАЗа.
— Мы ненадолго. Нужно отдохнуть до темноты… Но только чтобы… — не договариваю. Цыган понимающе кивает:
— Все сделаем, как надо. Считай, все уже забыли, что здесь твоя машина проезжала, — обещает он.
Я ему верю. Если Барон сказал, значит, так в этом огромном оседлом таборе и будет.
С Бароном я познакомился в зоне.
Цыган досиживал свои шесть лет по статье, достойной настоящего цыгана. Он воровал дорогих племенных лошадей с местного, под Черногоркой, конезавода.
В зоне цыган «стоял» довольно круто, и его откровенно побаивались даже самые горячие головы. Но если у тебя много врагов, ты всегда ходишь по лезвию ножа, тем более в таком месте, как лагерь. Так и было с Бароном. Однажды, когда наш отряд работал на промышленной зоне в вечернюю смену, к Барону пришли на разбор. Я тогда еще считался новичком, ко мне пока присматривались, что, мол, за птица, а цыган уже давно катил в отряде и в зоне за авторитета. На разговор с ним собралось двенадцать человек.
Когда в воздухе замелькали заточки, я не раздумывая врезался в толпу. Двоим вогнал в сердце их же оружие, двоим свернул шеи, остальные отделались переломами.
Администрация тогда так и не дозналась, что же произошло на самом деле, и удовлетворилась нашей версией, — дескать, заключенные ввалились в бригаду и учинили между собой небольшой скандальчик. Вот поэтому у нас неожиданно и набралось в бригаде немного лишних трупов… А мы, то есть цыган и я, здесь ни при чем, тем более что оставшиеся в живых это подтвердили.
Тогда Барон и дал мне погоняло — «Волк». Мы скорешились, и больше ни один пес даже не помышлял померяться силами, в одиночку или с командой, против нашего с Бароном тандема.
Незадолго до освобождения цыган нарисовал мне схему, как его найти в Черногорске, я ее запомнил и теперь могу ходить по этому городу без проводников. Цыган говорил, что в таборе его отец был бароном и что он тех же кровей. Я не очень-то этому верил, но не высказывался вслух, чтобы не обидеть приятеля.
Но похоже, я действительно вижу перед собой Барона.
Загоняю машину в огромный сарай. Цыган усмехается, заметив мое удивление при виде новенького шестисотого «мерседеса».
— Так ты теперь немецкими копытами занимаешься? — смеюсь я. Цыган довольно щерится:
— «Чистая» машина! Куплена исключительно на трудовые сбережения моего табора!
— Приятно встретить хоть одного честного человека… — усмехаюсь я, помогая Кате выбраться из «уазика».
— Проходите, гости дорогие! —приглашает нас Барон в дом. — Чем богаты, тем и рады…
Он запирает сараи и цыкает на вьющихся под ногами детей:
— Джа ромалэ! Идите на улицу!
Те со смехом разбегаются по двору.
Барон выделил нам комнаты, куда мы после невероятно сытного угощения и удалились на полусогнутых. За все время нашего визита цыган ни разу не поинтересовался, откуда и зачем мы свалились на его голову, такие все из себя таинственные. Я ценю его тактичность — не каждый способен помогать другу, не спрашивая ни о чем. Барон считает так: если человек захочет, то расскажет сам, не захочет — значит, так надо. Вольному — воля…
Ближе к вечеру выгоняю УАЗ из сарая.
— Жаль, друг, что не можешь остаться на недельку-другую, — сожалеет Барон. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Спасибо, ромалэ. Кроме времени, у нас все есть.
Обнимаемся на прощание.
— Не забывай сюда дорогу, Волк. Здесь у тебя много друзей, теперь ты об этом знаешь, — напутствует меня цыган.
Историк и Катя уже забрались в машину.
— Не буду ничего обещать, сам понимаешь, как судьба нами распоряжается, — говорю приятелю и открываю дверцу машины.
— Подожди, брат… — останавливает он меня, снимает с пальца массивный золотой перстень с замысловатым вензелем по черному камню и подает его мне. — Это наше фамильное, и тот, кто его носит, просто обречен на удачу. Носи, брат, и пусть удача тебя никогда не покидает!
Выезжаем за ворота. Вся семья Барона выходит провожать нас на улицу.
— А машина-то у тебя на УАЗ только седлом и похожа… — лукаво улыбается Барон, идя рядом с открытым окном автомобиля и держась рукой за дверцу, — он как будто коня ведет на поводу…
— С конями у нас все в порядке, — усмехаюсь я и втапливаю педаль газа.
В зеркальце заднего обзора вижу, как Барон обнимает свою женщину, а его детишки еще какое-то время бегут за нами с крикам, но, наглотавшись пыли, быстро отстают .
— Интересные у вас знакомые, — говорит мне историк. — Вот уж не думал, не гадал, что когда-нибудь мне придется останавливаться на отдых в доме самого настоящего цыганского барона…
— Считайте, что еще и не останавливались… — говорю ему. — Мой друг не собирал на встречу своих родственников, вы ни песен не слышали, ни музыки и не видели, как они танцуют и веселятся. Возможно, когда-нибудь мы заедем сюда просто отдохнуть на недельку, и вот тогда…
— Это было бы прекрасно… — размечтался историк.
Катя тоже в восторге от цыган и говорит, что теперь в Москве всегда будет давать деньги цыганской детворе.
— Они такие шустрые и веселые, — удивляется она.
— Деньги можешь давать, только сумочку держи покрепче в руках, — смеюсь я над ее наивностью.
Цыгане люди вольные и живут чисто по-вольному: было ваше — стало наше… Так уж повелось. Воровство у них в крови — тем и существуют…
Глава двадцать шестая
Увязавшуюся за нами машину я заметил сразу, как только мы миновали Абакан. Нас остановили на посту ГАИ, но долго не задерживали. Взглянув на удостоверение ФАПСИ, тут же пропустили. Но на выезде из города тормознули снова. Старший лейтенант сделал вид, что никак не может разобрать, что у меня написано в документе. Через пару минут, извинившись, он дал нам зеленую улицу, и вот тогда нам села «на хвост» темная «девятка».
До Минусинска я иду спокойно, а потом пробую оторваться. Возможен ведь вариант, что следом катит случайная машина, которой просто по пути с нами…
Но в случайности меня учили не верить. «Девятка» могла нас обогнать, когда я сбавил скорость. Она этого не сделала. На выезде из Минусинска я врубаю, не стесняясь, по газам. «Девятка» не отстает. У меня уже нет сомнений, что у нее отличный форсированный двигатель. Такая пойдет и под двести, если ее кузов и ходовая подготовлены к подобной скорости.
Восемьдесят километров до Курагино пролетаем по пустой трассе за считанные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Вот уж не ожидал… — смеется цыган.
— .Работа у меня такая — появляться неожиданно… — объясняю ему.
— Ты, я вижу, с друзьями, Волк? — спрашивает он, кивая в сторону УАЗа.
— Мы ненадолго. Нужно отдохнуть до темноты… Но только чтобы… — не договариваю. Цыган понимающе кивает:
— Все сделаем, как надо. Считай, все уже забыли, что здесь твоя машина проезжала, — обещает он.
Я ему верю. Если Барон сказал, значит, так в этом огромном оседлом таборе и будет.
С Бароном я познакомился в зоне.
Цыган досиживал свои шесть лет по статье, достойной настоящего цыгана. Он воровал дорогих племенных лошадей с местного, под Черногоркой, конезавода.
В зоне цыган «стоял» довольно круто, и его откровенно побаивались даже самые горячие головы. Но если у тебя много врагов, ты всегда ходишь по лезвию ножа, тем более в таком месте, как лагерь. Так и было с Бароном. Однажды, когда наш отряд работал на промышленной зоне в вечернюю смену, к Барону пришли на разбор. Я тогда еще считался новичком, ко мне пока присматривались, что, мол, за птица, а цыган уже давно катил в отряде и в зоне за авторитета. На разговор с ним собралось двенадцать человек.
Когда в воздухе замелькали заточки, я не раздумывая врезался в толпу. Двоим вогнал в сердце их же оружие, двоим свернул шеи, остальные отделались переломами.
Администрация тогда так и не дозналась, что же произошло на самом деле, и удовлетворилась нашей версией, — дескать, заключенные ввалились в бригаду и учинили между собой небольшой скандальчик. Вот поэтому у нас неожиданно и набралось в бригаде немного лишних трупов… А мы, то есть цыган и я, здесь ни при чем, тем более что оставшиеся в живых это подтвердили.
Тогда Барон и дал мне погоняло — «Волк». Мы скорешились, и больше ни один пес даже не помышлял померяться силами, в одиночку или с командой, против нашего с Бароном тандема.
Незадолго до освобождения цыган нарисовал мне схему, как его найти в Черногорске, я ее запомнил и теперь могу ходить по этому городу без проводников. Цыган говорил, что в таборе его отец был бароном и что он тех же кровей. Я не очень-то этому верил, но не высказывался вслух, чтобы не обидеть приятеля.
Но похоже, я действительно вижу перед собой Барона.
Загоняю машину в огромный сарай. Цыган усмехается, заметив мое удивление при виде новенького шестисотого «мерседеса».
— Так ты теперь немецкими копытами занимаешься? — смеюсь я. Цыган довольно щерится:
— «Чистая» машина! Куплена исключительно на трудовые сбережения моего табора!
— Приятно встретить хоть одного честного человека… — усмехаюсь я, помогая Кате выбраться из «уазика».
— Проходите, гости дорогие! —приглашает нас Барон в дом. — Чем богаты, тем и рады…
Он запирает сараи и цыкает на вьющихся под ногами детей:
— Джа ромалэ! Идите на улицу!
Те со смехом разбегаются по двору.
Барон выделил нам комнаты, куда мы после невероятно сытного угощения и удалились на полусогнутых. За все время нашего визита цыган ни разу не поинтересовался, откуда и зачем мы свалились на его голову, такие все из себя таинственные. Я ценю его тактичность — не каждый способен помогать другу, не спрашивая ни о чем. Барон считает так: если человек захочет, то расскажет сам, не захочет — значит, так надо. Вольному — воля…
Ближе к вечеру выгоняю УАЗ из сарая.
— Жаль, друг, что не можешь остаться на недельку-другую, — сожалеет Барон. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Спасибо, ромалэ. Кроме времени, у нас все есть.
Обнимаемся на прощание.
— Не забывай сюда дорогу, Волк. Здесь у тебя много друзей, теперь ты об этом знаешь, — напутствует меня цыган.
Историк и Катя уже забрались в машину.
— Не буду ничего обещать, сам понимаешь, как судьба нами распоряжается, — говорю приятелю и открываю дверцу машины.
— Подожди, брат… — останавливает он меня, снимает с пальца массивный золотой перстень с замысловатым вензелем по черному камню и подает его мне. — Это наше фамильное, и тот, кто его носит, просто обречен на удачу. Носи, брат, и пусть удача тебя никогда не покидает!
Выезжаем за ворота. Вся семья Барона выходит провожать нас на улицу.
— А машина-то у тебя на УАЗ только седлом и похожа… — лукаво улыбается Барон, идя рядом с открытым окном автомобиля и держась рукой за дверцу, — он как будто коня ведет на поводу…
— С конями у нас все в порядке, — усмехаюсь я и втапливаю педаль газа.
В зеркальце заднего обзора вижу, как Барон обнимает свою женщину, а его детишки еще какое-то время бегут за нами с крикам, но, наглотавшись пыли, быстро отстают .
— Интересные у вас знакомые, — говорит мне историк. — Вот уж не думал, не гадал, что когда-нибудь мне придется останавливаться на отдых в доме самого настоящего цыганского барона…
— Считайте, что еще и не останавливались… — говорю ему. — Мой друг не собирал на встречу своих родственников, вы ни песен не слышали, ни музыки и не видели, как они танцуют и веселятся. Возможно, когда-нибудь мы заедем сюда просто отдохнуть на недельку, и вот тогда…
— Это было бы прекрасно… — размечтался историк.
Катя тоже в восторге от цыган и говорит, что теперь в Москве всегда будет давать деньги цыганской детворе.
— Они такие шустрые и веселые, — удивляется она.
— Деньги можешь давать, только сумочку держи покрепче в руках, — смеюсь я над ее наивностью.
Цыгане люди вольные и живут чисто по-вольному: было ваше — стало наше… Так уж повелось. Воровство у них в крови — тем и существуют…
Глава двадцать шестая
Увязавшуюся за нами машину я заметил сразу, как только мы миновали Абакан. Нас остановили на посту ГАИ, но долго не задерживали. Взглянув на удостоверение ФАПСИ, тут же пропустили. Но на выезде из города тормознули снова. Старший лейтенант сделал вид, что никак не может разобрать, что у меня написано в документе. Через пару минут, извинившись, он дал нам зеленую улицу, и вот тогда нам села «на хвост» темная «девятка».
До Минусинска я иду спокойно, а потом пробую оторваться. Возможен ведь вариант, что следом катит случайная машина, которой просто по пути с нами…
Но в случайности меня учили не верить. «Девятка» могла нас обогнать, когда я сбавил скорость. Она этого не сделала. На выезде из Минусинска я врубаю, не стесняясь, по газам. «Девятка» не отстает. У меня уже нет сомнений, что у нее отличный форсированный двигатель. Такая пойдет и под двести, если ее кузов и ходовая подготовлены к подобной скорости.
Восемьдесят километров до Курагино пролетаем по пустой трассе за считанные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64