Не люблю крови.
— Хорошо. Скажи, кто с вами четвертый? — спросил Таштемир, имея в виду Худышку.
— Не знал? — удивился Гордаш. — Со мной Ахмак и Николай Шишка. Из Келеса. Так мы поладим, Иргашев?
— Черт с вами! — крикнул Таштемир. — Я ухожу. И не вздумайте за мной увязаться.
— Что ты, начальник! Нам самим надо когти рвать.
Когда фигура Иргашева скрылась за гребнем водораздела, Гордаш мелкими шажками, бочком, бочком, приблизился к Касуму. Тот лежал, уткнувшись лицом в щебенку. Гордаш ногой перевернул тело кореша на спину. Увидев разбитое лицо, брезгливо сплюнул.
Нагнувшись, пошарил у мертвеца за пазухой, вынул плотный продолговатый сверток, замотанный в грязный бязевый лоскут. Взвесил на ладони.
Спутники Гордаша подошли к нему вплотную.
— Тут двадцать кусков, — сказал Шишка и облизнул губы. — На рыло по шесть с половиной.
— Гет вере вере, болюр пенжере, — сказал Гордаш раздраженно. — Всем давать, не успеешь штаны снимать. Тебе, Шишка, и Ахмаку хватит по шести. Мне — восемь.
— Мне шести хватит, — согласился Ахмак. — Я не жадный. А вот сделать мента мы должны.
— Должны? — спросил Шишка удивленно. Он достал пачку «Явы», протянул напарникам. Те тоже вытянули по сигарете. Закурили. Выпустив струю дыма, Шишка сказал: — Вот что, корешки. Я не знаю, какие карты у вас на руках. Лично у меня — шестерки. И держать вист с такой картой будет только вислоухий осел. Пока был жив Касум, я играл. Под его тузы. Теперь катись оно все на шишку!
— Слушай, это нехорошо, — сказал Ахмак, мучимый чувством долга. — Надо мента делать. Касум договаривался. Мы деньги получили…
— Керим! — воскликнул Шишка с жаром. — Последний раз ты зарезал двух овец. И на том припух. Значит, тебе и мента резать. А я по другому профилю. За мной был долг Пчаку, я и пошел. Теперь Касума нет, моего долга тоже. Я ни с кем, кроме Касума, шить мента не договаривался и ответа ни перед кем держать не собираюсь.
— Я тоже, — сказал Гордаш. — И вообще, влезли мы в дело вонючее. Когда один мент велит пришить другого — это нечисто. Конец будет нам всем. Помяните мое слово. Если, конечно, не оторвемся отсюда.
— Гордаш прав. — Шишка сплюнул под ноги. — Надо обрываться и отбегать подальше. И манал я этот Бешарык на веки вечные. Воняет там. Воняет…
— Раз вы так решили, — сказал Ахмак обреченно, — куда мне одному? Уж лучше я вам шашлык устрою. Сейчас пойду отару прощупаю…
14
Просторный кабинет тонул в полумраке. Первый заместитель председателя кабинета министров Гафур Давлатович Акмоллаев засиживался на рабочем месте допоздна, не зажигая множества ярких светильников.
Только настольная лампа бросала свет на стену и освещала рельефную карту, которая висела за спиной заместителя премьера.
Саидходжаев кинул беглый взгляд на коричневые жгуты хребтов, похожие на узловатые корни старого карагача. Они оплели и стянули земли республики в тугой узел. В одном месте карта была протерта пальцами до картонного основания. Там, в узости ущелья, между двух кряжей лежал кишлак Гульхона, где во славу республики полсотни лет назад родился нынешний великий государственный деятель — Гафур Давлатович Акмоллаев. Это он, постоянно показывая землю своих предков дорогим гостям из других республик и из-за рубежа, и протер карту.
Сейчас Акмоллаева занимали отнюдь не государственные проблемы. Его любимое, хотя и незаконное, детище «Бадам» оказалось под угрозой, и его надо было спасать, не теряя времени, не жалея средств.
Пробежав бумагу, поданную Саидходжаевым, Акмоллаев поднял взор.
— Звонил Хамдамов. Вести неутешительные. Они не могут справиться с этим…
— Я знаю, — склонил голову Саидходжаев. — Я давно говорил, что наша милиция ни к черту не годится. Разогнать их всех и набрать новых. Хорошо платить, но и строго требовать.
— Это будущее, профессор. Меня волнует настоящее. Как вы считаете, что представляет непосредственную опасность для нашего дела? Пресса?
Акмоллаев не назвал, о каком именно деле он думает, да этого и не требовалось. Оба прекрасно знали, о чем идет речь и какие последствия для обоих могут возникнуть в случае неконтролируемого сбора информации прессой, которая словно с цепи сорвалась и ради сенсаций не щадит никого, даже людей очень и очень уважаемых.
— Опасность большая. Гафур Давлатович. Я не располагаю точными сведениями, но, судя по некоторым факторам, события могут уподобиться селю. В потоках грязи утонет доброе дело. Представьте, что будет, если станут известны те гарантии, которые нами даны итальянцам… Потом факт продажи рублей. Поэтому я бы на всякий случай предупредил друзей в РОССИИ. Чтобы они знали о существующей опасности для деловых контактов и приняли меры. Ведь этот безумец именно туда и рвется. Он верит, что в столице ему помогут…
— Я звонил Роженцеву, — сказал Акмоллаев. — Он забеспокоился. Считает, что в случае возникновения скандала это больно ударит по многим. Просил поскорее нейтрализовать этого авантюриста.
— Боюсь, паша милиция его упустила.
— Это, как говорят, деструктивная критика. Я жду от вас деловых предложений.
— Предложение одно, Гафур Давлатович. В суре Корана «Корова» есть мудрые слова: «И сражайтесь на пути аллаха с теми, кто сражается с вами… И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздание неверным!» — Мудрые мысли, — сказал заместитель премьера задумчиво. — Должно быть, это наша ошибка, что столько лет мы не давали читать Книгу людям и ее идеи остались неузнанными.
Он помолчал, раздумывая, потом спросил:
— Но не слишком ли круто мы берем? Может, постараться взять Иргашева живым? И разобраться, откуда появилась у Бакалова информация? Выявить источники утечки, перекрыть их. Разве это для нас не важно?
— Вы глубоко правы, Гафур Давлатович. Однако в нынешней ситуации мы просто лишены возможности поступать гуманно. Сегодня главное — закопать Иргашева вместе со всем, что ему завещали Тураев и Бакалов. И вот в этой связи встает вопрос о создании собственной службы безопасности «Бадама».
В этот момент нежным серебряным звоном тренькнул телефон. Величественным движением руки Акмоллаев снял трубку.
— Слушаю. — Прижав ладонью микрофон, негромко пояснил Саидходжаеву: — Фикрат Хамзаевич. — Но тот и так уже догадался, что звонит президент республики.
— Да, — усердно кивал головой заместитель премьера. — Да, конечно. У меня сейчас Саидходжаев. Да, да, понял, Фикрат Хамзаевич!
Положив трубку, Акмоллаев повернулся к Саидходжаеву.
— Президент просит нас приехать к нему на вторую дачу. Вы готовы?
— Кто из нас скажет, что он не готов, если просит сам президент? — ответил профессор, втайне надеясь, что, возможно, такой ответ будет приятен не только Акмоллаеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Хорошо. Скажи, кто с вами четвертый? — спросил Таштемир, имея в виду Худышку.
— Не знал? — удивился Гордаш. — Со мной Ахмак и Николай Шишка. Из Келеса. Так мы поладим, Иргашев?
— Черт с вами! — крикнул Таштемир. — Я ухожу. И не вздумайте за мной увязаться.
— Что ты, начальник! Нам самим надо когти рвать.
Когда фигура Иргашева скрылась за гребнем водораздела, Гордаш мелкими шажками, бочком, бочком, приблизился к Касуму. Тот лежал, уткнувшись лицом в щебенку. Гордаш ногой перевернул тело кореша на спину. Увидев разбитое лицо, брезгливо сплюнул.
Нагнувшись, пошарил у мертвеца за пазухой, вынул плотный продолговатый сверток, замотанный в грязный бязевый лоскут. Взвесил на ладони.
Спутники Гордаша подошли к нему вплотную.
— Тут двадцать кусков, — сказал Шишка и облизнул губы. — На рыло по шесть с половиной.
— Гет вере вере, болюр пенжере, — сказал Гордаш раздраженно. — Всем давать, не успеешь штаны снимать. Тебе, Шишка, и Ахмаку хватит по шести. Мне — восемь.
— Мне шести хватит, — согласился Ахмак. — Я не жадный. А вот сделать мента мы должны.
— Должны? — спросил Шишка удивленно. Он достал пачку «Явы», протянул напарникам. Те тоже вытянули по сигарете. Закурили. Выпустив струю дыма, Шишка сказал: — Вот что, корешки. Я не знаю, какие карты у вас на руках. Лично у меня — шестерки. И держать вист с такой картой будет только вислоухий осел. Пока был жив Касум, я играл. Под его тузы. Теперь катись оно все на шишку!
— Слушай, это нехорошо, — сказал Ахмак, мучимый чувством долга. — Надо мента делать. Касум договаривался. Мы деньги получили…
— Керим! — воскликнул Шишка с жаром. — Последний раз ты зарезал двух овец. И на том припух. Значит, тебе и мента резать. А я по другому профилю. За мной был долг Пчаку, я и пошел. Теперь Касума нет, моего долга тоже. Я ни с кем, кроме Касума, шить мента не договаривался и ответа ни перед кем держать не собираюсь.
— Я тоже, — сказал Гордаш. — И вообще, влезли мы в дело вонючее. Когда один мент велит пришить другого — это нечисто. Конец будет нам всем. Помяните мое слово. Если, конечно, не оторвемся отсюда.
— Гордаш прав. — Шишка сплюнул под ноги. — Надо обрываться и отбегать подальше. И манал я этот Бешарык на веки вечные. Воняет там. Воняет…
— Раз вы так решили, — сказал Ахмак обреченно, — куда мне одному? Уж лучше я вам шашлык устрою. Сейчас пойду отару прощупаю…
14
Просторный кабинет тонул в полумраке. Первый заместитель председателя кабинета министров Гафур Давлатович Акмоллаев засиживался на рабочем месте допоздна, не зажигая множества ярких светильников.
Только настольная лампа бросала свет на стену и освещала рельефную карту, которая висела за спиной заместителя премьера.
Саидходжаев кинул беглый взгляд на коричневые жгуты хребтов, похожие на узловатые корни старого карагача. Они оплели и стянули земли республики в тугой узел. В одном месте карта была протерта пальцами до картонного основания. Там, в узости ущелья, между двух кряжей лежал кишлак Гульхона, где во славу республики полсотни лет назад родился нынешний великий государственный деятель — Гафур Давлатович Акмоллаев. Это он, постоянно показывая землю своих предков дорогим гостям из других республик и из-за рубежа, и протер карту.
Сейчас Акмоллаева занимали отнюдь не государственные проблемы. Его любимое, хотя и незаконное, детище «Бадам» оказалось под угрозой, и его надо было спасать, не теряя времени, не жалея средств.
Пробежав бумагу, поданную Саидходжаевым, Акмоллаев поднял взор.
— Звонил Хамдамов. Вести неутешительные. Они не могут справиться с этим…
— Я знаю, — склонил голову Саидходжаев. — Я давно говорил, что наша милиция ни к черту не годится. Разогнать их всех и набрать новых. Хорошо платить, но и строго требовать.
— Это будущее, профессор. Меня волнует настоящее. Как вы считаете, что представляет непосредственную опасность для нашего дела? Пресса?
Акмоллаев не назвал, о каком именно деле он думает, да этого и не требовалось. Оба прекрасно знали, о чем идет речь и какие последствия для обоих могут возникнуть в случае неконтролируемого сбора информации прессой, которая словно с цепи сорвалась и ради сенсаций не щадит никого, даже людей очень и очень уважаемых.
— Опасность большая. Гафур Давлатович. Я не располагаю точными сведениями, но, судя по некоторым факторам, события могут уподобиться селю. В потоках грязи утонет доброе дело. Представьте, что будет, если станут известны те гарантии, которые нами даны итальянцам… Потом факт продажи рублей. Поэтому я бы на всякий случай предупредил друзей в РОССИИ. Чтобы они знали о существующей опасности для деловых контактов и приняли меры. Ведь этот безумец именно туда и рвется. Он верит, что в столице ему помогут…
— Я звонил Роженцеву, — сказал Акмоллаев. — Он забеспокоился. Считает, что в случае возникновения скандала это больно ударит по многим. Просил поскорее нейтрализовать этого авантюриста.
— Боюсь, паша милиция его упустила.
— Это, как говорят, деструктивная критика. Я жду от вас деловых предложений.
— Предложение одно, Гафур Давлатович. В суре Корана «Корова» есть мудрые слова: «И сражайтесь на пути аллаха с теми, кто сражается с вами… И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздание неверным!» — Мудрые мысли, — сказал заместитель премьера задумчиво. — Должно быть, это наша ошибка, что столько лет мы не давали читать Книгу людям и ее идеи остались неузнанными.
Он помолчал, раздумывая, потом спросил:
— Но не слишком ли круто мы берем? Может, постараться взять Иргашева живым? И разобраться, откуда появилась у Бакалова информация? Выявить источники утечки, перекрыть их. Разве это для нас не важно?
— Вы глубоко правы, Гафур Давлатович. Однако в нынешней ситуации мы просто лишены возможности поступать гуманно. Сегодня главное — закопать Иргашева вместе со всем, что ему завещали Тураев и Бакалов. И вот в этой связи встает вопрос о создании собственной службы безопасности «Бадама».
В этот момент нежным серебряным звоном тренькнул телефон. Величественным движением руки Акмоллаев снял трубку.
— Слушаю. — Прижав ладонью микрофон, негромко пояснил Саидходжаеву: — Фикрат Хамзаевич. — Но тот и так уже догадался, что звонит президент республики.
— Да, — усердно кивал головой заместитель премьера. — Да, конечно. У меня сейчас Саидходжаев. Да, да, понял, Фикрат Хамзаевич!
Положив трубку, Акмоллаев повернулся к Саидходжаеву.
— Президент просит нас приехать к нему на вторую дачу. Вы готовы?
— Кто из нас скажет, что он не готов, если просит сам президент? — ответил профессор, втайне надеясь, что, возможно, такой ответ будет приятен не только Акмоллаеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34