Такая реакция рыбаков могла иметь только два объяснения. Либо это врожденная присущая жителям таежных мест настороженность, либо местное население уже предупреждено о возможности встречи с вооруженным дезертиром. Но как бы то ни было, поворачивать назад и уходить было делом бессмысленным и даже опасным, поскольку неизбежно усилило бы подозрения.
— Здравствуйте! — сказал Макс, подойдя к костру. Сам в это время, будто решив почесаться, протянул руку за спину.
Однако таежники не горожане, которые могли лопухнуться в самой критической ситуации. Одно из ружей, которое держал бородатый, судя по внешности более пожилой, рыбак, поднялось и почти уперлось в грудь Макса.
— Алексеич, общупай солдатика. А ты, сынок, подними грабки. Не бойся, мы не укусим.
«Вот и припух», — подумал Макс убито, но попытки выдернуть из-за пояса пистолет не сделал. Было видно — такое движение обойдется ему дороже. Приподнял руки, позволяя себя обыскать.
— Хо, Матвеич, да у него пушка!
Рыбак, обстукавший ладонями Макса от плеч до пяток, вытащил из-за его спины «Макарыча».
— Еще что-нибудь есть? — спросил бородатый, не опуская ружья.
— Вроде бы пусто.
— Садись на пенек, солдат, — предложил бородатый и подтолкнул Макса стволами в грудь. — Жрать будешь?
Макс облизал губы. С убитым видом ответил:
— Можно бы… не откажусь…
— Алексеич, — приказал бородатый, — плесни гостю ушицы. Пусть поест. Заодно поговорим.
Макс дрожащими руками взял алюминиевую миску. Поставил на колени.
— Ты кто такой? — спросил его бородатый, так и не выпускавший ружья из рук.
— Солдат.
— Гляди-кось, Алексеич, — он солдат. И откуда же такой фрукт появился в этих местах? Убег со службы, что ли? Значит, дезертир?
Макс ответил не задумываясь:
— Наоборот. Мы дезертира ищем.
— Ты один его ловить вышел?
— Нет, нас группа. Я с ними разминулся в лесу. Да вот и вышел на вас.
— Допустим, поверили. А почему не бритый?
Макс тронул щеку, щетина кололась.
— Четверо суток в лесу.
— Хероватый у тебя командир. Право слово. — Бородатый укоризненно покачал головой. — А если две недели проходите? Обрастете шерстью и в берлоги полезете?
Макс с раздражением подумал, что Бородатый, если судить по его поведению и рассуждениям — бывший офицер и впарить ему свою версию будет непросто. Все же решил попробовать.
— Собирались по тревоге. Спешили. Некогда было брать бритву…
— Значит, вместо автомата в спешке прихватил «Макарова»?
— Нет.
— Откуда же он у тебя?
— Положен по штату.
— С каких это пор солдат вооружают пистолетами?
Врать так врать по крупному. Авось пронесет.
— У нас во внутренних войсках вооружают.
— Какой у него номер?
— У кого?
— У твоего «Макарова»?
Макс опустил глаза.
— Не помню.
— Значит, ствол не твой. Я пятнадцать лет назад со службы уволился, а номер своего пистолета помню. А ты, Алексеич?
— Как дважды два.
— Ладно, солдат, доедай. Я тебе верю мало, потому поедешь с нами в Поречье. Там с тобой разберутся.
— Мне нельзя уходить отсюда, — скрипя зубами от злости, Макс пытался отстоять свои права. — Придет группа, а меня нет…
— Перебьются. Из Поречья тебя подбросят в город. А в случае чего, мы ответим…
— Не поеду, — Макс решил стоять на своем.
— Это ты зря, малыш, — Бородатый покачал головой. — Алексееич, спеленай-ка неразумного.
Неожиданно сильный удар в челюсть, опрокинул Макса на землю. В глазах поплыли красные двоящиеся круги.
— Лежи, лежи, — рыбак легко опрокинул поверженного солдата на живот — ну, и силища! — завернул руки за спину и стянул их обрывком сыромятного ремешка, который ему бросил Бородатый. — И не надо, милок, дергаться. Мы вот верши вытащим и почапаем по холодку до места.
Рыбаки не спешили. Уже смеркалось, когда они начали вытаскивать из воды огромные мордушки и выгребать из них крупную и мелкую рыбу. Что-то ссыпали в лодку, что-то выбрасывали в реку, переругивались, поработав, курили, и все это происходило так, будто Макса не существовало в природе вообще.
Ночь уже накрыла землю густой синеватой теменью. На небо высыпали звезды. Над рекой курилась серая кисея тумана и медленно наползала на берег. Рядом с местом, где лежал Макс, у правого его бока уютно потрескивал костер, над которым на рогульках теперь висел большой закопченный чайник. В огне то и дело с треском взрывались поленья и выбрасывали вверх снопы быстро гаснувших искр.
Еще пацаном Макс мечтал о путешествиях, о вечерах у костра на берегу озера или реки. Но самое большее, что ему удавалось в те годы, были костры, которые они разжигали на мусорных кучах за жилыми домами рабочего поселка.
Туда они уходили с друзьями, собирали ветки, поленья, щепу от старых ящиков и разжигали огонь. Сидели вокруг огнища кружком, очарованные пляской пламени, подкидывали в костер топливо, рассказывали друг другу страшные истории про оборотней, привидения и призраков. Потом в нагоревших угольях пекли картошку, выгребали её из золы почерневшую, с обуглившимися боками, подбрасывая на ладонях, обдували пепел и ели целиком, не очищая.
Посидеть так, как сейчас сидели на берегу дикой реки рыбаки — крепкие хмурые мужики, за спинами которых темнела стена дремучего таинственного леса, сидели вольные в своих поступках и свободные от всего, кроме собственных желаний, Максу так и не довелось. Но он ещё не терял надежды побывать в далеких краях, увидеть пальмы и пенный океанский прибой. Эта надежда окрепла, когда он взял в руки тугие пачки денег и представил, что на такие бабки можно купить все, что будет угодно душе — бабу, паспорт, сменив в нем фамилию на новую; уехать за границу, пока он нем здесь окончательно не забудут. И вот хрен его дернул подойти к рыбакам. Впрочем, хрен этот именовался голодом, который он не мог одолеть. Желудок сводило так, что в глазах темнело, особенно когда до ноздрей долетел запах ухи. И теперь все под вопросом — удастся ли деньги, которые он так ловко припрятал, использовать с толком и целесообразностью. Неужели эти двое так и дотащат его до неизвестного ему Поречья и сдадут ментам на опознание? Тогда ради чего он стрелял в людей, а потом рвал пуп, стараясь уйти подальше от гарнизона через глухие леса и болотные топи?
Впрочем, Макса ни на минуту не оставляла мысль о побеге. Но просто так, улучив момент, пытаться вскочить и скрыться во тьме, было бессмысленной глупостью. Руки, туго стянутые ремнем за спиной, — аргумент убедительный: добраться до ближайшего населенного пункта и шагать по глухим местам со связанными руками, без оружия и еды — равносильно самоубийству. Тем более, что и само появление его на людях в таком виде не обещало ничего хорошего. За то время, которое он бродил по таежным трущобам, милиция наверняка оповестила не только область, но возможно раззвонила о нем на всю Россию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Здравствуйте! — сказал Макс, подойдя к костру. Сам в это время, будто решив почесаться, протянул руку за спину.
Однако таежники не горожане, которые могли лопухнуться в самой критической ситуации. Одно из ружей, которое держал бородатый, судя по внешности более пожилой, рыбак, поднялось и почти уперлось в грудь Макса.
— Алексеич, общупай солдатика. А ты, сынок, подними грабки. Не бойся, мы не укусим.
«Вот и припух», — подумал Макс убито, но попытки выдернуть из-за пояса пистолет не сделал. Было видно — такое движение обойдется ему дороже. Приподнял руки, позволяя себя обыскать.
— Хо, Матвеич, да у него пушка!
Рыбак, обстукавший ладонями Макса от плеч до пяток, вытащил из-за его спины «Макарыча».
— Еще что-нибудь есть? — спросил бородатый, не опуская ружья.
— Вроде бы пусто.
— Садись на пенек, солдат, — предложил бородатый и подтолкнул Макса стволами в грудь. — Жрать будешь?
Макс облизал губы. С убитым видом ответил:
— Можно бы… не откажусь…
— Алексеич, — приказал бородатый, — плесни гостю ушицы. Пусть поест. Заодно поговорим.
Макс дрожащими руками взял алюминиевую миску. Поставил на колени.
— Ты кто такой? — спросил его бородатый, так и не выпускавший ружья из рук.
— Солдат.
— Гляди-кось, Алексеич, — он солдат. И откуда же такой фрукт появился в этих местах? Убег со службы, что ли? Значит, дезертир?
Макс ответил не задумываясь:
— Наоборот. Мы дезертира ищем.
— Ты один его ловить вышел?
— Нет, нас группа. Я с ними разминулся в лесу. Да вот и вышел на вас.
— Допустим, поверили. А почему не бритый?
Макс тронул щеку, щетина кололась.
— Четверо суток в лесу.
— Хероватый у тебя командир. Право слово. — Бородатый укоризненно покачал головой. — А если две недели проходите? Обрастете шерстью и в берлоги полезете?
Макс с раздражением подумал, что Бородатый, если судить по его поведению и рассуждениям — бывший офицер и впарить ему свою версию будет непросто. Все же решил попробовать.
— Собирались по тревоге. Спешили. Некогда было брать бритву…
— Значит, вместо автомата в спешке прихватил «Макарова»?
— Нет.
— Откуда же он у тебя?
— Положен по штату.
— С каких это пор солдат вооружают пистолетами?
Врать так врать по крупному. Авось пронесет.
— У нас во внутренних войсках вооружают.
— Какой у него номер?
— У кого?
— У твоего «Макарова»?
Макс опустил глаза.
— Не помню.
— Значит, ствол не твой. Я пятнадцать лет назад со службы уволился, а номер своего пистолета помню. А ты, Алексеич?
— Как дважды два.
— Ладно, солдат, доедай. Я тебе верю мало, потому поедешь с нами в Поречье. Там с тобой разберутся.
— Мне нельзя уходить отсюда, — скрипя зубами от злости, Макс пытался отстоять свои права. — Придет группа, а меня нет…
— Перебьются. Из Поречья тебя подбросят в город. А в случае чего, мы ответим…
— Не поеду, — Макс решил стоять на своем.
— Это ты зря, малыш, — Бородатый покачал головой. — Алексееич, спеленай-ка неразумного.
Неожиданно сильный удар в челюсть, опрокинул Макса на землю. В глазах поплыли красные двоящиеся круги.
— Лежи, лежи, — рыбак легко опрокинул поверженного солдата на живот — ну, и силища! — завернул руки за спину и стянул их обрывком сыромятного ремешка, который ему бросил Бородатый. — И не надо, милок, дергаться. Мы вот верши вытащим и почапаем по холодку до места.
Рыбаки не спешили. Уже смеркалось, когда они начали вытаскивать из воды огромные мордушки и выгребать из них крупную и мелкую рыбу. Что-то ссыпали в лодку, что-то выбрасывали в реку, переругивались, поработав, курили, и все это происходило так, будто Макса не существовало в природе вообще.
Ночь уже накрыла землю густой синеватой теменью. На небо высыпали звезды. Над рекой курилась серая кисея тумана и медленно наползала на берег. Рядом с местом, где лежал Макс, у правого его бока уютно потрескивал костер, над которым на рогульках теперь висел большой закопченный чайник. В огне то и дело с треском взрывались поленья и выбрасывали вверх снопы быстро гаснувших искр.
Еще пацаном Макс мечтал о путешествиях, о вечерах у костра на берегу озера или реки. Но самое большее, что ему удавалось в те годы, были костры, которые они разжигали на мусорных кучах за жилыми домами рабочего поселка.
Туда они уходили с друзьями, собирали ветки, поленья, щепу от старых ящиков и разжигали огонь. Сидели вокруг огнища кружком, очарованные пляской пламени, подкидывали в костер топливо, рассказывали друг другу страшные истории про оборотней, привидения и призраков. Потом в нагоревших угольях пекли картошку, выгребали её из золы почерневшую, с обуглившимися боками, подбрасывая на ладонях, обдували пепел и ели целиком, не очищая.
Посидеть так, как сейчас сидели на берегу дикой реки рыбаки — крепкие хмурые мужики, за спинами которых темнела стена дремучего таинственного леса, сидели вольные в своих поступках и свободные от всего, кроме собственных желаний, Максу так и не довелось. Но он ещё не терял надежды побывать в далеких краях, увидеть пальмы и пенный океанский прибой. Эта надежда окрепла, когда он взял в руки тугие пачки денег и представил, что на такие бабки можно купить все, что будет угодно душе — бабу, паспорт, сменив в нем фамилию на новую; уехать за границу, пока он нем здесь окончательно не забудут. И вот хрен его дернул подойти к рыбакам. Впрочем, хрен этот именовался голодом, который он не мог одолеть. Желудок сводило так, что в глазах темнело, особенно когда до ноздрей долетел запах ухи. И теперь все под вопросом — удастся ли деньги, которые он так ловко припрятал, использовать с толком и целесообразностью. Неужели эти двое так и дотащат его до неизвестного ему Поречья и сдадут ментам на опознание? Тогда ради чего он стрелял в людей, а потом рвал пуп, стараясь уйти подальше от гарнизона через глухие леса и болотные топи?
Впрочем, Макса ни на минуту не оставляла мысль о побеге. Но просто так, улучив момент, пытаться вскочить и скрыться во тьме, было бессмысленной глупостью. Руки, туго стянутые ремнем за спиной, — аргумент убедительный: добраться до ближайшего населенного пункта и шагать по глухим местам со связанными руками, без оружия и еды — равносильно самоубийству. Тем более, что и само появление его на людях в таком виде не обещало ничего хорошего. За то время, которое он бродил по таежным трущобам, милиция наверняка оповестила не только область, но возможно раззвонила о нем на всю Россию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46