— Ну разумеется, — заявил дон Томас. — Скажите мне, юный сеньор, как чувствует себя моя дочь? Она сильно потрясена? Не случилась ли с ней истерика?
— Сеньор, когда я видел ее в последний раз, она вместе с Эль-Кидом распевала одну очень веселую песенку.
Один из жандармов, не сдержавшись, громко захохотал. Обернувшись, Халиска ожег его таким взглядом, что тот сразу осекся. А дон Томас смотрел на Тонио словно лунатик. Наконец на ум ему пришло достойное объяснение.
— Вот что значит истинный дух Леррасов! — выставив вперед бородку, воскликнул он. — Петь даже перед лицом самой смерти, среди подлых разбойников! Ах, моя отважная девочка!
Затем они принялись обсуждать детали. Теперь Тонио сидел с развязанными руками, а дон Томас писал тот самый приказ, о котором просил его огорченный Халиска.
Правда, перед этим жандарм, используя все свое красноречие, попытался еще раз уговорить Лерраса:
— Синьор, если мы еще немного подержим Рубриса в тюрьме, то вскоре заполучим и Эль-Кида к нему в придачу. Вы же видите, на что способен этот человек? Он мог бы получить от вас выкуп в миллионы песо за вашу дочь, но он жертвует ими ради Матео Рубриса. Однако Эль-Кид способен пожертвовать и большим! Не пожалеет для него даже своей крови! Он умрет здесь вместе с Рубрисом, если не сможет спасти его. Вот что значит для них кровное братство, сеньор. Его ничем не нарушить. Дайте мне еще немного времени и…
— А Доротея Леррас, что станет с ней? Может, мне оставить ее в руках этих злодеев? У вас есть что-нибудь в голове или вы и в самом деле такой дурак, каким кажетесь с виду?
Халиска прикрыл глаза, чтобы не дать себе броситься с ножом, нацеленным в горло Лерраса, прямо под торчащей клинышком бородкой. Затем, повернувшись, поспешно покинул комнату.
Наблюдая за происходящим, Тонио едва заметно улыбался. Затем, оставшись с доном Томасом наедине, принялись обсуждать детали.
Самому ему надлежало вернуться к Эль-Киду за Доротеей Леррас. Потом он должен будет сопровождать ее к нему. Когда они приблизятся к нему, навстречу им жандармы выведут Рубриса. Обе процессии проедут мимо друг друга. К тому времени, когда Доротея Леррас прибудет в город, Рубрис окажется за его пределами, и там, в присутствии людей Эль-Кида, его отпустят на волю. На этом обмен и закончится. Дон Томас пообещал, что все сопровождающие Доротею этой же ночью беспрепятственно покинут город.
Когда все подробности были оговорены, Тонио встал и, подняв правую руку, произнес:
— Сеньор, именем и честью кабальеро клянусь, что приложу все усилия и выполню все пункты нашего договора.
— Очень хорошо, — одобрил дон Томас. — Я на вас полагаюсь. — На этом он собирался закончить, однако пристальный, испытующий взгляд Тонио заставил дона Томаса в свою очередь поднять руку и произнести: — Клянусь честью кабальеро, что буду неукоснительно соблюдать все условия нашего соглашения.
После чего Тонио, никем не задерживаемый, покинул дом и, протиснувшись сквозь взволнованную толпу на улице, вскочил в седло.
Наблюдая за тем, как он галопом удаляется прочь, Бенито Халиска набычился и заскрипел зубами в бессильной ярости.
Глава 29
Красноватый край луны уже совсем сошел с небес. На нем остались одни лишь звезды, которые без ночного светила, казалось, стали ярче и ближе. В этот самый час Монтана Кид передал Тонио Лэвери Доротею Леррас, чтобы тот доставил ее в город. С ними, в качестве так называемой дуэньи, ехала и Розита.
— Я не знаю, как вас благодарить, Доротея, — заявил Кид. — Когда-нибудь люди сложат об этом песни. А песни в Мексике не забываются. Прощайте! — Он взял Доротею за руку.
— Но быть может, однажды вы приедете, чтобы спеть мне одну из них? — спросила она.
— Даже через океан, если понадобится, — улыбнулся Кид.
Он резко остановил Эль-Капитана, наблюдая, как вся троица двинулась к городу. Радостным улюлюканьем бандиты Рубриса пожелали им счастливого пути. Всадники продолжали удаляться. Они спустились в лощину, где их неясные силуэты вырисовывались на фоне звезд, и наконец совсем пропали из виду.
— Похоже на перестрелку вслепую, — мрачно заметил Вильяхен. — Будем надеяться, что наш выстрел попадет в цель.
Кид ничего не ответил, просто продолжал всматриваться вслед уехавшим.
Уже подъезжая к городской окраине, они столкнулись со встречной процессией из нескольких всадников, двигавшейся со стороны города.
— Кто едет? — громко окликнул Тонио.
Ему ответил знакомый, раскатистый бас Рубриса:
— Эгей! Тонио! Ты ли это?
— Я! — отозвался тот. — Минут через двадцать я вернусь и мы с тобой встретимся!
Радостный рев Рубриса послужил Тонио ответом, и обе группы всадников разъехались. А несколькими минутами позже Тонио уже скакал по полутемным улицам города, направляясь к главной, где находилась временная резиденция Лерраса и где их встретила молчаливая толпа горожан. Увидав Доротею, они принялись радостно кричать. Этот крик не смолкал, пока маленький отряд не скрылся за воротами патио, где их поджидал сам дон Томас.
К тому времени он уже полностью оделся и теперь возбужденно мерил шагами двор, Увидев дочь, дон Томас бросился к ней навстречу, но, вспомнив, что Леррасы никогда не показывали своих чувств на людях, остановился. Однако Доротея, соскользнув с седла, кинулась через двор в объятия отца. Люди с понурыми лицами заполняли патио. Это были позорно бежавшие из каньона Грегорио охранники Лерраса. Испытывая жгучий стыд, они ждали первого удобного случая, чтобы оправдаться в глазах хозяина. И сейчас радостным криком приветствовали воссоединение дочери с отцом. Среди всего этого шума с десяток стражников, повинуясь жесту Лерраса, будто бы невзначай приблизились к тому месту, где стояли Тонио и Розита.
И почти тотчас же раздался бешеный топот копыт, сопровождаемый диким индейским кличем. Леррас поднял руку, призывая собравшихся в патио к тишине. Все замолкли, и стало слышно, как где-то далеко за городом раздается глухой треск, будто горит огромное сухое дерево. Это звучали выстрелы, целый ураган ружейных залпов.
Тонио резко развернул коня в сторону ворот патио, но его остановил выкрик Лерраса:
— Задержать его! Снимите его с коня!
Жаждущие мщения вояки Лерраса проворно стянули Тонио на землю. Он отбивался как ягуар, но они быстро скрутили ему руки.
Доротея, схватив отца за руку, пыталась бурно протестовать. Но он не обращал на нее внимания.
— Вы слышите шум на улице? — выкрикивал он. — Это жандармы привезли назад Рубриса. Он снова в тюрьме, где ему самое место. А это его приемный сынок, которого давно дожидается виселица… Уведите его и бросьте в одну камеру с Рубрисом. Пускай они там поплачутся друг другу. Ни на минуту не спускайте с них глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53