Теперь в ней поднималась жалость, ей так хотелось сказать что-нибудь, чтобы успокоить его, — но для слов по-прежнему не было места. И не будет никогда. Его рана была неприкосновенна.
Она попыталась улыбнуться.
— Спокойной ночи, Клем.
Она проводила его взглядом, потом поставила на место лошадь и поспешила в дом. Заперла дверь — и привалилась к ней спиной. У нее было такое чувство, будто она пытается скрыться — скрыться оттого, что увидела в его глазах в момент прощания. От этого, и от чего-то еще, что уже нависло страшной угрозой, но чему она пока не нашла названия. Она знала только, что чувствует себя страшно одинокой и страшно напуганной. А потом вспомнила, какое известие Латчер вез Фруму — доклад о неудаче; и теперь поняла, что вот это и есть второе ужасающее событие, случившееся в этот вечер. Только теперь она полностью поняла, что это было за поручение и каковы будут последствия.
16. НОЧЬ ПЕРЕД БУРЕЙ
Айвз! Айвз! Айвз!
Фрум сидел за столом у себя на кухне, перед ним стыл ужин, а в мыслях пульсировало это имя — с того самого момента, как Лаудон заговорил с ним во дворе час назад. Господи Боже, но ведь этот Лаудон как будто вышиб опору из-под него. «Это из-за жены Латчера, — сказал Лаудон. — Она была женщиной Айвза». Именно из-за этих слов Фрум потерял аппетит.
Айвз! Этот… этот дешевый самодовольный шулер! Этот трусливый скотокрад, орудующий под покровом ночи! Подумать только, она… она пожелала Айвза, человечишку самого низкого пошиба, когда могла бы выбрать его самого — Питера Фрума! Что делает женщину такой дурой? Он чувствовал отвращение к ней: никогда больше он на нее и не взглянет! Он твердил это себе — и знал, что все равно придет к ней снова. Черт побери, придет — хотя бы для того, чтобы не уступить Айвзу поле боя.
Вот, оказывается, почему Адди была так нерешительна сегодня! Он вспомнил, как нетерпеливо заверял ее, что Клем уехал по делам «Длинной Девятки» и потому нечего беспокоиться. Но она все равно твердила «Я боюсь… я боюсь…» Теперь он понимал, что боялась она не только из-за возможного возвращения Латчера. Нет, черт побери! Был и другой человек, который мог спуститься по склону, увидев, что кораль, где обычно стояла лошадь Латчера, пуст.
Айвз!
Этот человек отправился в Майлс-Сити в то же самое время, когда там была команда Лаудона — и Латчер вместе с ними. Так вот почему Адди Латчер оставила дверь открытой для Питера Фрума! Как тошно осознавать это! Но с тех пор Айвз, несомненно, уже приехал обратно. И уж Адди-то знала об этом, будьте уверены! Потому-то она так переменилась сегодня…
Господи Боже, а он-то мечтал, как поедет к ней! Он ведь и Латчера отправил в бедленды больше для того, чтобы была возможность съездить к ней. Уж перед собой-то он не хитрил насчет этого дела, хоть тогда, хоть сейчас. Правда, он допускал, что из-за бешеной дури этого бандюги Латчер может и не вернуться, хоть какой бы там он ни был парламентер. Но он предупредил Латчера об опасности. «Вы ведь понимаете, что это Рискованно?» — он напоминал Латчеру несколько раз.
Он явственно вспоминал, как Латчер кивнул в ответ — как деревянный, без всякого выражения на лице Что ж, если теперь Латчер мертв, никто не сможет упрекнуть Фрума, что он послал человека на смерть Латчер поехал добровольно. В конце концов, эта последняя попытка решить дело миром была необходима; уж теперь-то Элизабет не сможет стоять на дороге и выкрикивать обвинения, когда Питер Фрум снова поведет всадников «Длинной Девятки» в набег.
Элизабет?.. А где она сегодня? В школе не горел свет когда он проезжал мимо, возвращаясь от Адди; он заглянул под навес, но ее конька на месте не было. Тогда он был уверен, что она отправилась на ранчо ужинать ведь он ее приглашал; но на самом деле ее здесь не было. Что это может означать? Когда они расстались, она вполне поверила в его добрые намерения. Он следил за своим лицом, держался очень благородно. Неужели, несмотря ни на что, ему не удалось ее одурачить? Он тряхнул головой и почувствовал, что начинает сердиться.
На дворе царила суматоха. Пока он тут сидел над ужином, приехали всадники — с ранчо «К в рамке»,
команда Котрелла, как сказал Сэм. Теперь под перестук копыт во двор въезжал новый отряд. Целая армия собирается. Синглтон, небось, завалится прямо в дом еще до полуночи, желая обсудить диспозицию. Что ж, он поедет вместе с Синглтоном. Независимо от того, какой ответ привезет Латчер, облава состоится. Теперь уже Фрум сам этого хотел.
Из-за чего? Из-за того, что он узнал об Айвзе? К чертовой матери, это не имеет значения. Допустим, он ненавидит Айвза потому, что этот тип стоит между ним и Адди Латчер, но все равно, факт остается фактом: Айвз — первый из всех скотокрадов, и его первого надо уничтожить.
Он размышлял о ненависти. Это — сильное чувство, решил он, и потому чувство, достойное сильного человека. Некоторым образом он ненавидел и Клема Латчера, но, возможно, в том, что он чувствовал к Латчеру, содержалась большая доля презрения. Ненависть к разным людям — это одно и то же чувство, отличающееся лишь степенью, а степень эта зависит от разных обстоятельств. Взять, скажем, Лаудона. Он ненавидел этого парня с того дня, когда Лаудон взял над ним верх в споре из-за лошади Джо Максуина… но Лаудон — слишком ценный человек, чтобы выгнать его с ранчо.
Вот в том все и дело. Разумный человек управляет своей ненавистью, не позволяет, чтоб она начала управлять им. Поэтому он временами даже забывал о своей ненависти к Лаудону, хотя она сохранялась по-прежнему. Конечно, когда Грейди Джоунз несколько дней назад заговорил с ним о должности управляющего, он вспомнил, как Лаудон взял над ним верх. Не так уж чтобы явно и прямо, но вспомнил.
Грейди Джоунза он презирал. Этот тип переоценивает свою силу; и он уж слишком обнаглел после той стычки в кабинете. Вот и сейчас Джоунз заставляет его ждать, хотя прошло уже, пожалуй, больше часа, как он послал Лаудона найти Джоунза. Фрум начал закипать. Встал, открыл кухонную дверь и поглядел во двор. Луна светила слабо. Вокруг суетились темные силуэты. Но было тихо, если вспомнить, сколько народу собралось здесь в этот вечер.
Фрум громко крикнул:
— Эй, кто-нибудь, скажите Грейди Джоунзу, что. я его жду!
Самое смешное, что ему вовсе не нужен Джоунз. Просто он последнее время завел привычку не упускать Джоунза из виду; это был способ держать зверя в страхе, чтоб не чувствовал себя слишком вольготно.
Через некоторое время явился Джоунз. Он не закрыл за собой кухонную дверь, ухмыльнулся Фруму, а потом налил себе кофе из стоявшего на печи кофейника. Перенес чашку на стол и уселся.
Фрум сказал холодно:
— Ты не слишком торопился.
— Играли в покер в спальном бараке, — сказал Джоунз. — И ставки были предельные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Она попыталась улыбнуться.
— Спокойной ночи, Клем.
Она проводила его взглядом, потом поставила на место лошадь и поспешила в дом. Заперла дверь — и привалилась к ней спиной. У нее было такое чувство, будто она пытается скрыться — скрыться оттого, что увидела в его глазах в момент прощания. От этого, и от чего-то еще, что уже нависло страшной угрозой, но чему она пока не нашла названия. Она знала только, что чувствует себя страшно одинокой и страшно напуганной. А потом вспомнила, какое известие Латчер вез Фруму — доклад о неудаче; и теперь поняла, что вот это и есть второе ужасающее событие, случившееся в этот вечер. Только теперь она полностью поняла, что это было за поручение и каковы будут последствия.
16. НОЧЬ ПЕРЕД БУРЕЙ
Айвз! Айвз! Айвз!
Фрум сидел за столом у себя на кухне, перед ним стыл ужин, а в мыслях пульсировало это имя — с того самого момента, как Лаудон заговорил с ним во дворе час назад. Господи Боже, но ведь этот Лаудон как будто вышиб опору из-под него. «Это из-за жены Латчера, — сказал Лаудон. — Она была женщиной Айвза». Именно из-за этих слов Фрум потерял аппетит.
Айвз! Этот… этот дешевый самодовольный шулер! Этот трусливый скотокрад, орудующий под покровом ночи! Подумать только, она… она пожелала Айвза, человечишку самого низкого пошиба, когда могла бы выбрать его самого — Питера Фрума! Что делает женщину такой дурой? Он чувствовал отвращение к ней: никогда больше он на нее и не взглянет! Он твердил это себе — и знал, что все равно придет к ней снова. Черт побери, придет — хотя бы для того, чтобы не уступить Айвзу поле боя.
Вот, оказывается, почему Адди была так нерешительна сегодня! Он вспомнил, как нетерпеливо заверял ее, что Клем уехал по делам «Длинной Девятки» и потому нечего беспокоиться. Но она все равно твердила «Я боюсь… я боюсь…» Теперь он понимал, что боялась она не только из-за возможного возвращения Латчера. Нет, черт побери! Был и другой человек, который мог спуститься по склону, увидев, что кораль, где обычно стояла лошадь Латчера, пуст.
Айвз!
Этот человек отправился в Майлс-Сити в то же самое время, когда там была команда Лаудона — и Латчер вместе с ними. Так вот почему Адди Латчер оставила дверь открытой для Питера Фрума! Как тошно осознавать это! Но с тех пор Айвз, несомненно, уже приехал обратно. И уж Адди-то знала об этом, будьте уверены! Потому-то она так переменилась сегодня…
Господи Боже, а он-то мечтал, как поедет к ней! Он ведь и Латчера отправил в бедленды больше для того, чтобы была возможность съездить к ней. Уж перед собой-то он не хитрил насчет этого дела, хоть тогда, хоть сейчас. Правда, он допускал, что из-за бешеной дури этого бандюги Латчер может и не вернуться, хоть какой бы там он ни был парламентер. Но он предупредил Латчера об опасности. «Вы ведь понимаете, что это Рискованно?» — он напоминал Латчеру несколько раз.
Он явственно вспоминал, как Латчер кивнул в ответ — как деревянный, без всякого выражения на лице Что ж, если теперь Латчер мертв, никто не сможет упрекнуть Фрума, что он послал человека на смерть Латчер поехал добровольно. В конце концов, эта последняя попытка решить дело миром была необходима; уж теперь-то Элизабет не сможет стоять на дороге и выкрикивать обвинения, когда Питер Фрум снова поведет всадников «Длинной Девятки» в набег.
Элизабет?.. А где она сегодня? В школе не горел свет когда он проезжал мимо, возвращаясь от Адди; он заглянул под навес, но ее конька на месте не было. Тогда он был уверен, что она отправилась на ранчо ужинать ведь он ее приглашал; но на самом деле ее здесь не было. Что это может означать? Когда они расстались, она вполне поверила в его добрые намерения. Он следил за своим лицом, держался очень благородно. Неужели, несмотря ни на что, ему не удалось ее одурачить? Он тряхнул головой и почувствовал, что начинает сердиться.
На дворе царила суматоха. Пока он тут сидел над ужином, приехали всадники — с ранчо «К в рамке»,
команда Котрелла, как сказал Сэм. Теперь под перестук копыт во двор въезжал новый отряд. Целая армия собирается. Синглтон, небось, завалится прямо в дом еще до полуночи, желая обсудить диспозицию. Что ж, он поедет вместе с Синглтоном. Независимо от того, какой ответ привезет Латчер, облава состоится. Теперь уже Фрум сам этого хотел.
Из-за чего? Из-за того, что он узнал об Айвзе? К чертовой матери, это не имеет значения. Допустим, он ненавидит Айвза потому, что этот тип стоит между ним и Адди Латчер, но все равно, факт остается фактом: Айвз — первый из всех скотокрадов, и его первого надо уничтожить.
Он размышлял о ненависти. Это — сильное чувство, решил он, и потому чувство, достойное сильного человека. Некоторым образом он ненавидел и Клема Латчера, но, возможно, в том, что он чувствовал к Латчеру, содержалась большая доля презрения. Ненависть к разным людям — это одно и то же чувство, отличающееся лишь степенью, а степень эта зависит от разных обстоятельств. Взять, скажем, Лаудона. Он ненавидел этого парня с того дня, когда Лаудон взял над ним верх в споре из-за лошади Джо Максуина… но Лаудон — слишком ценный человек, чтобы выгнать его с ранчо.
Вот в том все и дело. Разумный человек управляет своей ненавистью, не позволяет, чтоб она начала управлять им. Поэтому он временами даже забывал о своей ненависти к Лаудону, хотя она сохранялась по-прежнему. Конечно, когда Грейди Джоунз несколько дней назад заговорил с ним о должности управляющего, он вспомнил, как Лаудон взял над ним верх. Не так уж чтобы явно и прямо, но вспомнил.
Грейди Джоунза он презирал. Этот тип переоценивает свою силу; и он уж слишком обнаглел после той стычки в кабинете. Вот и сейчас Джоунз заставляет его ждать, хотя прошло уже, пожалуй, больше часа, как он послал Лаудона найти Джоунза. Фрум начал закипать. Встал, открыл кухонную дверь и поглядел во двор. Луна светила слабо. Вокруг суетились темные силуэты. Но было тихо, если вспомнить, сколько народу собралось здесь в этот вечер.
Фрум громко крикнул:
— Эй, кто-нибудь, скажите Грейди Джоунзу, что. я его жду!
Самое смешное, что ему вовсе не нужен Джоунз. Просто он последнее время завел привычку не упускать Джоунза из виду; это был способ держать зверя в страхе, чтоб не чувствовал себя слишком вольготно.
Через некоторое время явился Джоунз. Он не закрыл за собой кухонную дверь, ухмыльнулся Фруму, а потом налил себе кофе из стоявшего на печи кофейника. Перенес чашку на стол и уселся.
Фрум сказал холодно:
— Ты не слишком торопился.
— Играли в покер в спальном бараке, — сказал Джоунз. — И ставки были предельные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51