Что мне делать? Как быть?..
Сигнал отбоя заставляет всех подняться. Ребята неохотно покидают нашу палатку и уносят с собой песню:
Поднимайся, народ, собирайся в поход,
Барабаны, сильней барабаньте!
Музыканты, вперед! Запевалы, вперед!
Нашу песню победную гряньте!
…Пройдет совсем немного времени, и многие из нас увидят войну совсем другой: без барабанщиков, без музыкантов, без легких побед «малой кровью»…
И вот наступил день окончания аэроклуба!
К этому времени мы уже неплохо освоили взлет и посадку, виражи, мертвую петлю и другие фигуры сложного пилотажа, каждый по-настоящему полюбил авиацию.
Окончание аэроклуба было для многих из нас не только праздником, но и важным этапом в жизни. Надо решить — авиация или техникумы, вузы, училища, где мы готовились к другой интересной и нужной профессии. Что выбрать? Чему посвятить себя до конца?
Мы хорошо помнили слова Николая Островского о смысле жизни: «Жизнь человеку дается только один раз. И нужно прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»
Да, мы помнили их и поэтому, прежде чем избрать направление в жизнь, думали.
А впрочем, может, это мне лишь кажется теперь? Может, не всем было так трудно ответить на вопрос? Для меня этот выбор, помнится, был нелегким. С одной стороны, я окончил уже два курса техникума, и будущая специальность мне нравилась. С другой, я боялся, что родители не поймут меня, а обижать их, поступая так, как я хочу, без их согласия, мне не хотелось. И все-таки в душе я давно был уже летчиком.
Мое удрученное настроение заметил и инструктор Петров.
— У всех нынче праздник, один ты, Гареев, невеселый, — заметил он. — Или в техникум возвращаться не хочется: разбаловали мы тут вас…
Его глаза словно угадывали все, о чем я думал.
— Да, у меня сейчас трудное положение, — честно признался я. — И техникум люблю, и авиацию…
— А что больше?
— Больше? Авиацию, конечно!
— Вот тебе и решение! А ты мучаешься. Если хочешь летать, поступай в военное училище.
— В училище?
— Конечно! Это тебе не техникум. Училище — это здорово!
— А меня возьмут?
— Должны. Было бы желание.
— Желание есть…
— Помню, как ты в аэроклуб рвался, — улыбнулся Петров. — И достиг своего. Стоит лишь по-настоящему захотеть, тогда всего добьешься. Надеюсь, ты это понял?
— Понял.
— А то, что думаешь, мучаешься, — это хорошо, — продолжал инструктор. — Не люблю людей, которые горячатся. Да и авиация больше любит не лихость, не горячность, а спокойную уверенность и точный расчет. А эти качества, Муса, у тебя есть. Парень ты — основательный…
С этого дня я стал думать о военном училище.
После обеда, когда мы уже готовились покинуть наш чудесный палаточный лагерь, на аэродром подкатила легковая автомашина. Из нее вышло несколько человек. Все в новой летной форме, с новенькими планшетами на боку.
Это были военные летчики…
Через четверть часа все в лагере знали, что к нам прибыли гости — представители Энгельсской военно-авиационной школы летчиков. Их задача — отобрать наиболее способных и подготовленных учлетов. И надо ли говорить, как мы обрадовались.
Военных летчиков мы видели впервые, нам во всем хотелось походить на них. Мы усердно козыряли, щелкали каблуками, вытягивались в струнку, когда кто-нибудь из них обращался к нам. Со стороны это выглядело, наверное, смешно, но нам так хотелось понравиться этим строгим военным, что мы ничего не замечали.
— Поздравляю тебя, Муса, — сказал мне Петров. — Твоя мечта осуществится уже сегодня.
— Вы уверены? — вспыхнул я.
— Уверен. Только ты не волнуйся. Летай себе, будто за тобой никого нет, — и все будет в порядке.
— А что, разве будем летать?
—Да. Они хотят каждого посмотреть в деле.
— Это хорошо… Отбор начался в тот же день.
Один за другим мои товарищи уходили в небо. Вот и моя очередь. Я торопливо иду к самолету.
— Начнем, товарищ учлет, — говорит военный летчик, едва я успеваю привязать ремни и оглядеть приборы.
— Есть начать! — отвечаю ему по-военному и, волнуясь, запускаю мотор. Проверив его на малых и больших оборотах, выруливаю против ветра и поднятием руки запрашиваю разрешение на взлет. Белый флажок стартера, короткая пробежка — и земля уже внизу!.. Я готов к испытаниям. Недавнее волнение улеглось, я спокоен и собран. Как всегда. Это воспитал во мне мой чудесный летчик-инструктор Петров…
Полет был недолгим. Проверив меня в самых трудных упражнениях и, должно быть, оставшись довольным, военный летчик коротко бросил:
— На посадку!
Когда мы приземлились на аэродроме, первым к нам подбежал Иван Петров. По его сияющему лицу я понял, что слетал неплохо. И еще я подумал, что вот мы летаем, а он с земли следит за каждым из нас и волнуется. Волнуется больше, чем мы.
А он уже трясет мою руку:
— Молодец, Муса. Быть тебе летчиком!
— Да, все в порядке, — заключил и мой экзаменатор. — Будете рекомендованы в школу военных летчиков. Поздравляю!
Я резво спрыгнул на землю и от радости начал говорить то по-башкирски, то по-русски:
— Рахмат… Спасибо… Бик зур рахмат!..
Я счастлив: мечта моя начинает осуществляться. И еще я счастлив потому, что оправдал доверие своего инструктора.
Многим хорошим, неповторимым обязан я Петрову в своей жизни! Память об этом замечательном человеке, до конца преданном небу и авиации, умеющем пробуждать в юных сердцах жажду полета, веру в свои силы, стремление преодолевать любые преграды, — память о нем, как и о первом полете, будет жить во мне всегда.
Глава пятая
Три яблони у отчего дома
Гости из Энгельса находились у нас недолго. Вместе со мной в школу военных летчиков прибыло еще несколько парней. Был среди них и мой приятель по палатке. Петров, наконец, сжалился над ним и разрешил ему летать. На отборочных полетах он оказался одним из лучших, и теперь не скрывал своей радости.
Все мы по своей наивности думали, что немедленно отправимся в школу, но нам сказали:
— Пока можете поехать домой. Отдыхайте и ждите команды.
— И долго ждать?
— Сколько надо будет…
Перед тем, как уехать в деревню, я решил пройтись по техникуму. Был уже вечер, и занятия давно кончились. Я ходил по тихим коридорам и классам, посидел за своей партой, погладил ее руками, погрустил. Да, нелегко было расставаться с этими стенами, в которых я провел три замечательных года! Как нелегко было попасть сюда. Сколько волнений на каждой экзаменационной сессии!.. Сколько ночей проспорили мы в тесном студенческом общежитии, обсуждая дела в техникуме, стране, в мире?..
Здесь я узнал много нужного и интересного, не известного мне ранее. И именно здесь я впервые услышал захватывающие рассказы о людях крылатой мечты и решил навсегда посвятить себя авиации.
Осторожно, прикрыв за собой дверь класса, я направился к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Сигнал отбоя заставляет всех подняться. Ребята неохотно покидают нашу палатку и уносят с собой песню:
Поднимайся, народ, собирайся в поход,
Барабаны, сильней барабаньте!
Музыканты, вперед! Запевалы, вперед!
Нашу песню победную гряньте!
…Пройдет совсем немного времени, и многие из нас увидят войну совсем другой: без барабанщиков, без музыкантов, без легких побед «малой кровью»…
И вот наступил день окончания аэроклуба!
К этому времени мы уже неплохо освоили взлет и посадку, виражи, мертвую петлю и другие фигуры сложного пилотажа, каждый по-настоящему полюбил авиацию.
Окончание аэроклуба было для многих из нас не только праздником, но и важным этапом в жизни. Надо решить — авиация или техникумы, вузы, училища, где мы готовились к другой интересной и нужной профессии. Что выбрать? Чему посвятить себя до конца?
Мы хорошо помнили слова Николая Островского о смысле жизни: «Жизнь человеку дается только один раз. И нужно прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»
Да, мы помнили их и поэтому, прежде чем избрать направление в жизнь, думали.
А впрочем, может, это мне лишь кажется теперь? Может, не всем было так трудно ответить на вопрос? Для меня этот выбор, помнится, был нелегким. С одной стороны, я окончил уже два курса техникума, и будущая специальность мне нравилась. С другой, я боялся, что родители не поймут меня, а обижать их, поступая так, как я хочу, без их согласия, мне не хотелось. И все-таки в душе я давно был уже летчиком.
Мое удрученное настроение заметил и инструктор Петров.
— У всех нынче праздник, один ты, Гареев, невеселый, — заметил он. — Или в техникум возвращаться не хочется: разбаловали мы тут вас…
Его глаза словно угадывали все, о чем я думал.
— Да, у меня сейчас трудное положение, — честно признался я. — И техникум люблю, и авиацию…
— А что больше?
— Больше? Авиацию, конечно!
— Вот тебе и решение! А ты мучаешься. Если хочешь летать, поступай в военное училище.
— В училище?
— Конечно! Это тебе не техникум. Училище — это здорово!
— А меня возьмут?
— Должны. Было бы желание.
— Желание есть…
— Помню, как ты в аэроклуб рвался, — улыбнулся Петров. — И достиг своего. Стоит лишь по-настоящему захотеть, тогда всего добьешься. Надеюсь, ты это понял?
— Понял.
— А то, что думаешь, мучаешься, — это хорошо, — продолжал инструктор. — Не люблю людей, которые горячатся. Да и авиация больше любит не лихость, не горячность, а спокойную уверенность и точный расчет. А эти качества, Муса, у тебя есть. Парень ты — основательный…
С этого дня я стал думать о военном училище.
После обеда, когда мы уже готовились покинуть наш чудесный палаточный лагерь, на аэродром подкатила легковая автомашина. Из нее вышло несколько человек. Все в новой летной форме, с новенькими планшетами на боку.
Это были военные летчики…
Через четверть часа все в лагере знали, что к нам прибыли гости — представители Энгельсской военно-авиационной школы летчиков. Их задача — отобрать наиболее способных и подготовленных учлетов. И надо ли говорить, как мы обрадовались.
Военных летчиков мы видели впервые, нам во всем хотелось походить на них. Мы усердно козыряли, щелкали каблуками, вытягивались в струнку, когда кто-нибудь из них обращался к нам. Со стороны это выглядело, наверное, смешно, но нам так хотелось понравиться этим строгим военным, что мы ничего не замечали.
— Поздравляю тебя, Муса, — сказал мне Петров. — Твоя мечта осуществится уже сегодня.
— Вы уверены? — вспыхнул я.
— Уверен. Только ты не волнуйся. Летай себе, будто за тобой никого нет, — и все будет в порядке.
— А что, разве будем летать?
—Да. Они хотят каждого посмотреть в деле.
— Это хорошо… Отбор начался в тот же день.
Один за другим мои товарищи уходили в небо. Вот и моя очередь. Я торопливо иду к самолету.
— Начнем, товарищ учлет, — говорит военный летчик, едва я успеваю привязать ремни и оглядеть приборы.
— Есть начать! — отвечаю ему по-военному и, волнуясь, запускаю мотор. Проверив его на малых и больших оборотах, выруливаю против ветра и поднятием руки запрашиваю разрешение на взлет. Белый флажок стартера, короткая пробежка — и земля уже внизу!.. Я готов к испытаниям. Недавнее волнение улеглось, я спокоен и собран. Как всегда. Это воспитал во мне мой чудесный летчик-инструктор Петров…
Полет был недолгим. Проверив меня в самых трудных упражнениях и, должно быть, оставшись довольным, военный летчик коротко бросил:
— На посадку!
Когда мы приземлились на аэродроме, первым к нам подбежал Иван Петров. По его сияющему лицу я понял, что слетал неплохо. И еще я подумал, что вот мы летаем, а он с земли следит за каждым из нас и волнуется. Волнуется больше, чем мы.
А он уже трясет мою руку:
— Молодец, Муса. Быть тебе летчиком!
— Да, все в порядке, — заключил и мой экзаменатор. — Будете рекомендованы в школу военных летчиков. Поздравляю!
Я резво спрыгнул на землю и от радости начал говорить то по-башкирски, то по-русски:
— Рахмат… Спасибо… Бик зур рахмат!..
Я счастлив: мечта моя начинает осуществляться. И еще я счастлив потому, что оправдал доверие своего инструктора.
Многим хорошим, неповторимым обязан я Петрову в своей жизни! Память об этом замечательном человеке, до конца преданном небу и авиации, умеющем пробуждать в юных сердцах жажду полета, веру в свои силы, стремление преодолевать любые преграды, — память о нем, как и о первом полете, будет жить во мне всегда.
Глава пятая
Три яблони у отчего дома
Гости из Энгельса находились у нас недолго. Вместе со мной в школу военных летчиков прибыло еще несколько парней. Был среди них и мой приятель по палатке. Петров, наконец, сжалился над ним и разрешил ему летать. На отборочных полетах он оказался одним из лучших, и теперь не скрывал своей радости.
Все мы по своей наивности думали, что немедленно отправимся в школу, но нам сказали:
— Пока можете поехать домой. Отдыхайте и ждите команды.
— И долго ждать?
— Сколько надо будет…
Перед тем, как уехать в деревню, я решил пройтись по техникуму. Был уже вечер, и занятия давно кончились. Я ходил по тихим коридорам и классам, посидел за своей партой, погладил ее руками, погрустил. Да, нелегко было расставаться с этими стенами, в которых я провел три замечательных года! Как нелегко было попасть сюда. Сколько волнений на каждой экзаменационной сессии!.. Сколько ночей проспорили мы в тесном студенческом общежитии, обсуждая дела в техникуме, стране, в мире?..
Здесь я узнал много нужного и интересного, не известного мне ранее. И именно здесь я впервые услышал захватывающие рассказы о людях крылатой мечты и решил навсегда посвятить себя авиации.
Осторожно, прикрыв за собой дверь класса, я направился к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59