Мысленно формулируя непредусмотренную действующими уставами форму доклада высокому гостю, полковник на всякий случай скомандовал: «Полк, смирно!» и потопал четким строевым шагом к самолетику, еле виднеющемуся на дальней рулежке.
— Товарищ наследник шахского престола, — зычно прокричал он подростку, подняв к виску руку в воинском приветствии, — в полку без происшествий! Летный состав части занимается плановой боевой подготовкой по отражению возможного воздушного вторжения со стороны вашего государства!
Этот случай, обсуждать и тем более комментировать который было строго-настрого запрещено всем вольным и невольным участникам неофициального приема будущего шаха на одном из приграничных советских военных аэродромов, так и остался безызвестным. А начавшаяся вскоре исламская революция в соседней стране окончательно поставила точку в инциденте, который при других обстоятельствах мог вызвать грандиозный международный скандал.
Маразм крепчал… и танки наши быстры
Годы, проведенные в рядах славных Вооруженных сил, убедили меня в том, что всякого рода проверки и инспекции являются важнейшим компонентом боеготовности и боеспособности войск. Служба в отдаленном гарнизоне подсказала, что проверки эти и инспекции проводятся исключительно сезонно, вне какой-либо видимой зависимости от планов подготовки войск или проводимых там учений. Так, скажем, проверки дислоцирующихся на субтропическом побережье соединений и частей по традиционному стечению обстоятельств приходились на пляжный сезон или на период сбора цитрусовых. Инспектирование частей и подразделений, находящихся на Каспии, обычно случались весной в период нереста и, соответственно, появления в подчиненных войсках никем не считанных тонн черной икры и десятков, если не сотен, тонн белуги, севрюги и иных осетровых. В прочие места расположения частей военного округа, находящихся по непонятным причинам именно там, где производились вина и коньяки, представители вышестоящих штабов приезжали значительно чаще и вне каких-либо графиков, соотнося свои визиты, по всей вероятности, с велением сердца и зовом души, регулярно тоскующей по дармовой алкогольной продукции. Особым антуражем обычно обставлялись проверки, организуемой Главной военной инспекцией Министерства обороны, так называемой «райской группой» — сборищем старых маразматиков, выслуживших право пожизненно находиться на обеспечении государства и действующих войск. Приезды выживших из ума маршалов обычно обставлялись крайне помпезно и приурочивались к каким-нибудь партийным активам или конференциям. Возможности счастливых участников этих мероприятий, кстати говоря, не ограничивались правом вдоволь насмотреться на восседающих в президиумах легендарных полководцев. Отсидев положенное время в душных помещениях, делегаты имели возможность приобрести дефицитные консервы и не менее дефицитные детективы и фантастику в мягких переплетах, отпечатанные на паршивой бумаге, в «нагрузку» к которым прилагались великолепного качества пухлые тома классиков марксизма-ленинизма и живых мертвецов из состава Политбюро.
Очередная генеральная инспекция, от результатов которой прямо зависела судьба всего командного состава округа, пришлась на первый же период моей службы в гарнизоне, где я успел зарекомендовать себя не только неплохим знатоком некоторых иностранных языков, но и военнослужащим культурным и воспитанным. Последнее обстоятельство, видимо, оказалось решающим при утверждении моей кандидатуры на временную должность «персонального переводчика руководителя инспекции» — впавшего в детство старичка, который, как оказалось, был не только прославленным полководцем времен Великой Отечественной войны, но и истинным ценителем этикета. Кроме того, легендарный маршал обожал смотреть кинофильмы, и я был отобран командованием для синхронного перевода тех из них, которые были сняты за рубежом, еще не были дублированы и могли бы оказаться интересны для высокопоставленного гостя.
В течение нескольких дней интенсивной работы всех без исключения членов Военного совета армии решался вопрос, можно ли подсовывать легендарному военачальнику в качестве переводчика сержанта. При этом одна половина высказывалась «за», имея в виду, что и сам маршал вышел из народа, а другая была категорически против, предлагая для пользы дела вырядить меня в майорскую или — на худой конец — капитанскую форму. Конец грозящим затянуться до бесконечности дискуссиям положил член Военного совета — начальник политотдела армии, обладавший, как и все партаппаратчики его ранга, правом решающего голоса.
— Мундир старшего офицера, пожалуй, слишком, — решительно сказал этот великий человек, — а вот на старшего лейтенанта он точно потянет!
Сказано — сделано. Уже через час под личным присмотром начальника гарнизонного военторга я оказался в заботливых руках закройщика и двух швей, которые к вечеру того же дня сшили мне великолепную офицерскую форму. Более того, меня не забыли снабдить сшитыми на заказ штиблетами и шитой же фуражкой — с чудовищно высокой, «эсесовской» тульей, считавшейся верхом шика среди кадровых военнослужащих.
Подобное мгновенное и невиданное в войсках, пусть и формальное, повышение в воинском звании сыграло важную роль в моем становлении как настоящего военнослужащего. С сознанием величия и знаменательности событий, невольным участником которых мне пришлось стать, отбыл я на отведенное рабочее место, чтобы поразить неосведомленных о происходящем офицеров штаба, переодеться и заняться прямыми обязанностями до момента прибытия высокого гостя и сопровождающих его лиц.
«Сибирячок»
О том, что мне надо быть на вокзале, куда прибывал литерный поезд с маршалом и его свитой, я узнал буквально за час. На станцию я примчался с работы, наспех нацепив на себя повседневную офицерскую форму, понятия не имея, что в качестве участника проверки мне надо было, как минимум, иметь на себе китель, кавалерийские сапоги и кавалерийскую же портупею , сохранившиеся в армии со времен героической молодости прибывающего маршала. За мой «гражданский» вид меня поначалу чуть было не погнали назад, но потом вспомнили, что маршал любит, чтобы его встречали все, с кем он мог в дальнейшем общаться, и шуганув пару раз для острастки, спрятали в самом конце шеренги, выстроившейся на перроне перед тем местом, где должен был остановиться штабной вагон литерного поезда с живой легендой трех войн.
С трудом и не без интенсивной помощи порученца, генерал-полковника, главный инспектор ступил своими подгибающимися ножками на асфальт перрона, с чувством вдохнул воздух, пропитанный стойкими ароматами мест общественного пользования, и засеменил в сторону нашего строя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35