ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Дождевые потоки вливались в водоемы, низвергались с крыш и карнизов беседок, скворчали и булькали на плитах мощения, стараясь сбить с ног. Следуя примеру гушкаваров, Тартунг, Эврих и Афарга давно уже сняли сандалии и шли босиком. И все же время от времени оскальзывались, особенно при переходе по лестницам с террасы на террасу.
Сначала они ещё осторожничали, ожидая увидеть стражников в какой-нибудь беседке, но усилившийся дождь, постоянно менявший направление, заливал их так основательно, что если кто живой и мог укрыться вне дворца и окружавших его флигелей, то лишь в многочисленных гротах, из которых все равно не разглядишь, что делается в глубине садов. Встречи с сидевшими в караулках у ворот стражниками они избежали, но на седьмом ярусе, там, где императорские сады отделялись от дворца рвом, кто-нибудь мог надзирать за перекинутыми через него мостами. Имелись там две изящные каменные будочки — на первый взгляд беседки как беседки, — сооруженные специально для дозорных, но в такую погоду долго в них не высидишь.
Слабый дождичек незаметно перерос в настоящий ливень. Шипя, как масло на сковородке, водяные струи били по лицу, как от них ни отворачивайся, сокращали и без того скверную видимость и стучали, стучали, как проклятые, по капюшону. Это было на руку заговорщикам, но в то же время донельзя раздражало Тартунга, которому казалось, что по голове его бьют одновременно сотни маленьких молоточков, крохотных и озлобляюще настойчивых. Судя по яростному фырканью гушкаваров, дождь доставал и их, и непонятно было, как может отыскивать нужные дорожки Эврих, бывший здесь больше года назад один-единственный раз и не помышлявший тогда о том, чтобы запомнить кратчайший путь на седьмую террасу. Планы, нарисованные для него предводительницами гушкаваров, тоже не отличались точностью, поскольку форани посещали императорские сады давным-давно и какие-то изменения здесь за десять лет неизбежно должны были произойти. Но, как бы то ни было, аррант все же вывел своих спутников на седьмой ярус, и они двинулись в направлении императорского дворца, едва различимого сквозь плотную завесу дождя.
— Я хочу поручить тебе весьма щекотливое дело, — сказала Нганья Тохмолу, и тот поежился под её холодным, пристальным взглядом. — Аррант и его приятели не должны вернуться в «Дом Шайала». Если им удастся освободить Тразия Пэта из узилища, надобность в них исчезнет, так пусть же они исчезнут вместе с ней.
— Ты хочешь, чтобы я убил их? Эвриха, Афаргу и Тартунга? — Высокий клювоносый гушкавар уставился на Нганью как на сумасшедшую. — Но с какой стати? Чем они тебе не угодили?
— Не важно чем, главное — не угодили. Возьми с собой Бхарда, Вимьяна — кого сочтешь нужным и кто умеет держать язык за зубами. Подкарауль арранта на Морской дороге и прикончи. Да не вздумайте попасться на глаза нашим. Все должно быть сделано аккуратно, чтобы никто вас ни в чем не заподозрил.
— Ну ты задала задачу! — Клювоносый насупился. — А если Аль-Чориль прознает? Она же с нас головы снимет! И арранта ребята любят, попробуй-ка уговори их на такое дело… Ты хоть объясни толком, что с ним не поделила?
— Объяснить нетрудно, но почему бы тебе попросту не исполнить мой каприз?
Тохмол насупился ещё больше. Он вместе с тремя приятелями был у Тарагаты в долгу — некогда она спасла их от казни, к которой приговорила своих соратников Аль-Чориль за то, что те имели глупость поиграться с дочкой одного из её знакомых оксаров. Как Тарагате удалось отговорить Аль-Чориль от приведения приговора в исполнение, он до сих пор не знал, но догадывался, что рано или поздно должок придется отдать — спасла их Тарагата не по доброте душевной и, вестимо, не из сострадания. Будь на её месте кто-нибудь другой, об оказанной услуге можно было бы забыть, но гневить эту кровожадную бабу ни в коем случае не следовало. Злопамятная стерва не имела привычки прощать обидчиков, и связываться с ней было себе дороже.
К тому же счеты между своими — дело святое, и, если бы речь шла не о чудном арранте, он бы и не подумал спрашивать, зачем кого-то надобно отправить к праотцам.
— Я исполню любой твой каприз, но не слишком ли расточительно убивать трех наших из-за глупых стишат? Или из-за того, что аррант, вместо твоей, залез в постель Аль-Чориль?
Несколько мгновений Нганья разглядывала высокого, подвижного гушкавара с таким видом, словно впервые увидела, а потом со вздохом спросила:
— По-твоему, других причин, чтобы прикончить его, у меня не существует? Разве мы с Ильяс ссорились когда-либо из-за мужиков?
— Так ведь и такие, как Эврих, к нам прежде не прибивались, — возразил Тохмол, и Нганья вынуждена была признать его правоту. Таких, излучающих свет и тепло, действительно не было. И коли уж Тохмол, обладавший чувствительностью носорога, это ощутил, значит, она не ошиблась и избавляться от арранта надобно было как можно скорее.
— Какие это такие? И чем, скажи на милость, отличается он от всех прочих?
— Это ты лучше у Аль-Чориль спроси, — проворчал гушкавар, даже не пытаясь выразить свои чувства словами. — Она ж нынче будто цветок распустилась. Как медный котел сияет, с которого окалину песком ободрали, да ещё и золой надраили.
Нганья поджала тонкие губы, но вместо того, чтобы сказать Тохмолу резкость, неожиданно мягко поинтересовалась:
— А не боишься ты, что очаровавший Аль-Чориль аррант, отыскав с помощью своего приятеля-мага Ульчи, уговорит её бежать из Мванааке и даже из Мавуно, дабы начать новую жизнь где-нибудь в Аррантиаде?
— Ну нет! Не такой уж кот вор, чтобы кобылу со двора свел! — Гушкавар уставился на Тарагату во все глаза, желая убедиться, не шутит ли та. — Она этого не сделает!
— Почему ты так думаешь? Эврих не любит проливать кровь, и красноречия ему не занимать. Если уж он сумел настоять на том, чтобы Ильяс не убивала Газахлара…
— Но это же совсем другое дело! — запротестовал Тохмол. — Из Газахларовой шкуры, как её ни крои, даже пояса не сошьешь, а чтобы отказаться от борьбы за императорский трон, надо совсем головы лишиться.
— Ильяс её уже почти лишилась, поверь мне. Ежели мы не хотим остаться с таком, то должны опережать события, а не идти у них на поводу. Кто может предсказать, как повлияет на Ильяс появление в «Доме Шайала» Ульчи?
— Резвый конь теряет подковы быстрее ленивого. А Эврих — из тех рыб, которые мечут золотую икру. Стоит ли тащить его прежде времени на сковородку?
— Стоит, ибо если он убедит Ильяс оставить Кешо в покое, мы превратимся в шайку разбойников, у которых нет будущего. Сохранив Эвриху жизнь, мы оставим у неё в руках веревку, на которой она не только сама повиснет, но и нас повесит. И учти: вряд ли нам представится более подходящий случай избавиться от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110