— Мы же не хотим, чтобы они завяли. Это может привлечь ненужное внимание.
Она разровняла остатки земли и набросала сверху сухих листьев, чтобы расчищенное место на клумбе не вызвало подозрений. Когда никаких следов их вмешательства не осталось, Дульси сошла с клумбы, отряхнула лапы и очистила их от застрявших частичек земли:
— Не стоит оставлять отпечатков лап, — заявила она. Они перебежали через мощеный дворик, и тут дверь бара распахнулась, высветив каменную ограду. Джо и Дульси отступили в темноту.
Бросив беглый взгляд на двух вышедших мужчин, они вжались в землю. Джо проглотил рвавшееся из горла рычание. У Дульси шерсть встала дыбом.
По дорожке, всего в двух метрах от них, прошел Ли Уорк.
— Второй — это Джимми Осборн, — выдохнул Джо. — Почему он пьет с убийцей Бекуайта?
Мужчины прошествовали миме? них и вышли из ворот, позвякивая ключами от машин. Джо и Дульси последовали за ними. Дульси была сильно встревожена. Джо, почувствовав в себе хищника, быстро бежал вперед, полный холодной ненависти к Уорку и не питая никакой симпатии к Осборну.
Джо никогда не любил Джимми, считая его хвастуном и трусом. Когда Осборны приходили к ним поужинать, Джо не раз замечал, насколько равнодушно, даже грубо Джимми обращался с Кейт.
Серый кот ухмыльнулся. В такие вечера ему доставляло огромное удовольствие цепляться к Осборну, изводить его, пока тот не побледнеет от злости. И от страха.
Теперь, преследуя в тумане двух мужчин, Джо и Дульси морщились от запаха убийцы. Запах Уорка, более отчетливый, чем слабый аромат одеколона Джимми, отлично сохранялся в сыром воздухе. Запах воодушевил Дульси, она забыла свой прежний страх и двигалась рядом с Джо крадучись и низко пригнувшись, прижав уши и подергивая хвостом. Невидимая в тумане, она оценивала дистанцию, отделявшую их от мужчин, прикидывала угол атаки, необходимый для точного прыжка на спину Уорка, и представляла себе, как сладостно было бы вонзить когти в его шею.
Глава 16
Светлая кошка, больная, растерянная, лежала в клетке, глядя сквозь металлические прутья. Ее мысли путались, перед глазами стоял туман. Она различала ряды клеток, громоздившиеся в три яруса вдоль стен маленькой квадратной комнаты. Никак не получалось сфокусировать зрение, сосредоточиться на чем-то. Кошка лежала, растянувшись на металлическом полу клетки, и даже чтобы подняться, у нее не было сил.
Ей страшно хотелось пить. В ее узилище не было воды, хотя в других клетках она видела маленькие посудинки. Кошка чуяла воду, к этому запаху примешивались другие, сильные и менее привлекательные. Она не знала, как попала сюда, в памяти остались лишь острая боль и ужасный удар, погрузивший ее в темноту, а потом — ничего.
Кошка припоминала, что уже просыпалась в этой клетке, приходила в себя и снова проваливалась в сон; в ее сознании плавали обрывки голосов и звуков, которые никак не сочетались с противным запахом лекарств и лязгом металлических инструментов, ударявшихся о металлический стол. Она не имела представления, как долго находится здесь; не понимала, сколько прошло времени.
Она помнила ощущения от пластиковой трубочки, примотанной к ее лапе, и от маленькой иглы, проколовшей кожу.
Вонь от лекарств впиталась в ее шерсть. Левая передняя лапа была забинтована. Запах был таким резким, что, втянув его носом, кошка чихнула — встряска пронзила болью все тело.
Когда перед глазами немного прояснилось, она стала усердно осматриваться в поисках выхода. Клетки стояли вдоль бетонных стен, только три были заняты, остальные пусты. Другими обитателями проволочных узилищ были крепко спавший большой коричневый пес, четыре котенка, свернувшихся в один посапывающий клубок, и черно-белый терьер, который слонялся из угла в угол, приволакивая негнущуюся белую лапу. Нет, это был просто гипс.
Зрение по-прежнему отказывалось подчиняться, перед глазами все плыло. Над головой мягким светом горела только одна лампа, длинная трубка в арматуре из белого металла. По обе стороны от нее располагались еще две, они не светились. У четвертой стены клетки отсутствовали, там были окно, металлическая дверь и водоразборный кран, торчащий из бетонного пола.
Единственное окно было темным — снаружи стояла ночь, черноту подкрашивал туман. Светлая дымка, колеблемая ветром, была такой плотной, что казалось, за окном — толща воды. Этот путь к спасению преграждало не только закрытое окно, но и толстая решетка на нем. Луч света прочеркнул туман за стеклом — где-то рядом проехала машина, по мокрой мостовой быстро и приглушенно прошелестели шины; затем стремительно пророкотали еще несколько автомобилей — вероятно, неподалеку было шоссе. Сознание кошки было столь же нечетким, как и зрение; единственная мысль торчала занозой: она заперта в клетке на какой-то живодерне.
Да нет, это клиника. Лечебница доктора Фиретти. Она смутно вспомнила склонившееся над ней лицо Фиретти — круглое, гладкое, загорелое.
Фиретти что-то делал с бродячими кошками. Она не помнила, что.
Почему она здесь? Она-то ведь не бездомная.
Неужели ее принес Ли Уорк? Неужели он притащил ее сюда, после того как избил? Но почему? С какой целью? Или она сама каким-то образом добралась до клиники в поисках помощи?
Кошка пригляделась к запертой проволочной дверце. Здесь, в клетке, она была легкой добычей для Уорка, да и не только для него — для кого угодно. Кошка попыталась встать, но из-за слабости была вынуждена лечь снова.
Память сохранила и другую комнату с такими же некрашеными стенами и таким же медицинским запахом; еще там был металлический стол и голоса; и человеческие руки — нежные, но настойчивые. Мысли продолжали кружиться.
Кошка снова попробовала встать, но сумела только приподнять голову и плечи и отчаянным усилием перевалить себя с бока на живот. Когда она попробовала слегка выпрямиться, ребра пронзила острая боль.
При следующей попытке ей удалось привстать, но ненадолго — жгучая волна, нахлынув, сбила с ног. Некоторое время кошка лежала, прильнув к холодному полу и тяжело дыша.
Она прислушалась: снаружи не доносилось ни звука. Кошка снова привстала, подавив невольный вскрик. Ее шатало, однако на этот раз она удержалась на ногах, подошла к дверце клетки и привалилась к прутьям.
Дверца запиралась на шпингалет. Превозмогая боль, кошка просунула сквозь прутья лапу, нащупала задвижку и принялась тянуть и покачивать ее.
Долгое время у нее ничего не получалось — тугой стержень не поддавался. Она попыталась действовать двумя лапами. Протягивая их к засову, она снова непроизвольно мяукнула от боли. Мысль о том, что в ее маленьком нежном организме что-то сломано, пугала кошку и лишала сил.
Однако страх перед Уорком, который и здесь может настичь свою жертву, и ветеринаром, который снова будет мять и колоть ее, был еще сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58