Прическа бобриком пока еще надежно прикрывала начавшую лысеть макушку. Спокойные зеленоватые глаза и короткая шея придавали ему солидность. Такими же солидными выглядели и его сыновья, фотография которых стояла на письменном столе.
Кейси не относился к числу бескорыстных рыцарей истины и добра и не блистал особым умом. В военно-морском училище в Аннаполисе, не проучившись еще и года, он понял, что оба эти качества совсем не обязательны для преуспевающего военного. И все же он был хорошим, храбрым морским пехотинцем и надеялся уйти в отставку бригадным генералом. Если бы его спросили, почему он не претендует на большее, он ответил бы: «Для Кейси и этого хватит».
Почти час потребовался ему, чтобы прочитать «Таймс». Все это время, как он и ожидал, его никто не беспокоил. Раз в месяц, по воскресеньям, Кейси приходилось дежурить, чтобы поднять тревогу, если вспыхнет война или разразится стихийное бедствие, ответить на телефонный звонок из Белого дома или какого-нибудь конгрессмена, однако, как правило, ничего этого не происходило. Правда, однажды звонили из Белого дома, но по какому-то пустяку, так что Кейси даже не запомнил, о чем шла речь. Конгрессмены звонили чаще; приходилось кратко записывать суть их претензий — чтобы в понедельник утром кто-нибудь ими занялся — и в ответ выражать, если требовалось, интерес, сочувствие или озабоченность.
В то время как Кейси просматривал почту, в кабинет, как всегда бесцеремонно, ввалился младший лейтенант военно-морского флота Дорси Хаф: по воскресеньям Хаф регулярно дежурил в шифровальном отделе, через который проходили все радиограммы Пентагона. Хаф был обязан шифровать и расшифровывать секретные документы. И сейчас он держал в руке пачку тонких бумаг — копии телеграмм, присланных командующими американскими войсками за границей в комитет начальников штабов.
— Ни черта интересного, полковник, — сообщил Хаф. — Все самое обыденное.
Он бросил телеграммы на стол, плюхнулся в соседнее кресло и, казалось, дремал, пока один из солдат караульного подразделения не принес по приказанию Кейси два больших кофейника из белого фаянса.
Дорси Хаф постоянно сутулился, рот у него был вечно полуоткрыт, словно он вот-вот начнет зевать. Он представлял собой тот тип офицера, к которому Кейси относился, как говорила его жена Мардж, слишком прохладно. Военно-морской флот интересовал Хафа разве что чуточку больше, чем весь остальной мир. Кейси давно уже решил, что позолоченные дубовые листья капитана 3 ранга никогда не украсят козырька фуражки Хафа. Однако во время воскресных дежурств у Кейси обычно не было срочной работы, и потому болтовня с Хафом стала для него своего рода привычкой.
— Ну, Дорси, что новенького? — спросил он. — Помимо девочек, разумеется.
— Да вот вчера вечером потратил на одну двадцать долларов, — ответил Хаф, как бы не слыша последних слов Кейси. — Да только ничего не получилось. Пустой номер… Да, должно быть, у нашего Джентльмена Джима на скачках в Прикнессе участвует лошадка. Если же нет — тогда непонятно, зачем он так старается собрать ставки со своих дружков?
Кейси рассеянно подумал, что на месте Хафа, будучи младшим офицером, он никогда бы не назвал председателя комитета начальников штабов так фамильярно в присутствии старшего офицера, к тому же непосредственного подчиненного председателя. Джентльменом Джимом называли генерала военно-воздушных сил Джеймса Меттуна Скотта, кавалера креста «За боевые заслуги», медали «За выдающиеся заслуги» и креста «За летные боевые заслуги» с двумя дубовыми ветками. Судя по всему, он был самым популярным лицом в военно-воздушных силах и, вероятно, вообще в стране, и это не на шутку тревожило друзей президента. Блестящий офицер. Скотт обладал тем сочетанием добродушия, сильной воли и обаяния, которое люди считают признаком каждого выдающегося руководителя. Свое прозвище он получил еще в средней школе за безупречную внешность и за редкую способность на лету усваивать манеры взрослых.
— Адъютант генерала полковник Мердок принес мне телеграмму в семь двадцать пять утра, я еще и глаза не успел как следует продрать. — Кейси слушал болтовню Хафа краем уха. — На ней было целых пять адресов, и все о какой-то ставке на скачках в Прикнессе. Вот если бы бюджетная комиссия конгресса узнала, какие телеграммки проходят через мои руки, особенно по воскресеньям!
Кейси взглянул на развалившегося в кресле Хафа.
— Ну, в лошадях-то генерал Скотт разбирается, — лениво заметил он. — На какую же он хочет ставить?
— Об этом там ничего не говорилось, речь шла только о каких-то заявках на его имя и о том, чтобы они не опоздали с ними.
Хаф порылся в кармане своей свеженакрахмаленной рубашки («По крайней мере хоть рубашки у него чистые», — подумал Кейси), достал телеграфный бланк и прочитал вслух:
— «Последняя заявка ежегодный пул в Прикнессе. Уже вручил свои десять долларов Мердоку. При равном количестве очков ваш выбор выиграет, если пройдет на несколько корпусов вперед. Срок взноса — пятница семнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Начало заезда — суббота восемнадцатого мая девятнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Скотт».
Кейси протянул руку за телеграммой. Он заметил, что она написана рукой Хафа, и решил прочитать ему небольшую нотацию.
— Черт возьми, Дорси! Вы же знаете, что правила секретного делопроизводства запрещают снимать копии с шифровок.
Но Дорси и бровью не повел.
— Вот будет номер, полковник, — протянул он, — если соберут офицерский суд и накажут меня за разглашение букмекерских махинаций Джентльмена Джима на тотализаторе!
Кейси не смог сдержать улыбку.
— Скотт, должно быть, по привычке занимается этими махинациями раз в году. Кто же значится у него в списке простаков?
Хаф в шутку отдал честь.
— Сэр, докладываю, что я зашифровал «голубым» шифром, то есть личным шифром председателя комитета начальников штабов, телеграммы следующим нижепоименованным генералам и адмиралам: начальнику ракетного центра Ванденберг генералу Джорджу Сиджеру, Калифорния; командующему стратегической авиацией генералу Теодору Ф.Дэниелу, Омаха; командующему 6-м флотом вице-адмиралу Фарли К.Барнсуэллу, Гибралтар; главнокомандующему вооруженными силами на Тихом океане адмиралу Топпингу Уилсону, Пирл-Харбор; командиру 1-го воздушно-десантного корпуса генерал-лейтенанту Томасу Р.Хастингсу, Форт-Брэгг.
Кейси что-то буркнул — он уже устал и от самого Хафа, и от его болтовни, потом потянулся к пачке телеграмм, принесенных молодым офицером. Каждую из них нужно было зарегистрировать, прочитать и пометить, кому передать завтра утром для исполнения.
— Ладно, проваливайте, Дорси, — сказал он. — Встретимся позднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Кейси не относился к числу бескорыстных рыцарей истины и добра и не блистал особым умом. В военно-морском училище в Аннаполисе, не проучившись еще и года, он понял, что оба эти качества совсем не обязательны для преуспевающего военного. И все же он был хорошим, храбрым морским пехотинцем и надеялся уйти в отставку бригадным генералом. Если бы его спросили, почему он не претендует на большее, он ответил бы: «Для Кейси и этого хватит».
Почти час потребовался ему, чтобы прочитать «Таймс». Все это время, как он и ожидал, его никто не беспокоил. Раз в месяц, по воскресеньям, Кейси приходилось дежурить, чтобы поднять тревогу, если вспыхнет война или разразится стихийное бедствие, ответить на телефонный звонок из Белого дома или какого-нибудь конгрессмена, однако, как правило, ничего этого не происходило. Правда, однажды звонили из Белого дома, но по какому-то пустяку, так что Кейси даже не запомнил, о чем шла речь. Конгрессмены звонили чаще; приходилось кратко записывать суть их претензий — чтобы в понедельник утром кто-нибудь ими занялся — и в ответ выражать, если требовалось, интерес, сочувствие или озабоченность.
В то время как Кейси просматривал почту, в кабинет, как всегда бесцеремонно, ввалился младший лейтенант военно-морского флота Дорси Хаф: по воскресеньям Хаф регулярно дежурил в шифровальном отделе, через который проходили все радиограммы Пентагона. Хаф был обязан шифровать и расшифровывать секретные документы. И сейчас он держал в руке пачку тонких бумаг — копии телеграмм, присланных командующими американскими войсками за границей в комитет начальников штабов.
— Ни черта интересного, полковник, — сообщил Хаф. — Все самое обыденное.
Он бросил телеграммы на стол, плюхнулся в соседнее кресло и, казалось, дремал, пока один из солдат караульного подразделения не принес по приказанию Кейси два больших кофейника из белого фаянса.
Дорси Хаф постоянно сутулился, рот у него был вечно полуоткрыт, словно он вот-вот начнет зевать. Он представлял собой тот тип офицера, к которому Кейси относился, как говорила его жена Мардж, слишком прохладно. Военно-морской флот интересовал Хафа разве что чуточку больше, чем весь остальной мир. Кейси давно уже решил, что позолоченные дубовые листья капитана 3 ранга никогда не украсят козырька фуражки Хафа. Однако во время воскресных дежурств у Кейси обычно не было срочной работы, и потому болтовня с Хафом стала для него своего рода привычкой.
— Ну, Дорси, что новенького? — спросил он. — Помимо девочек, разумеется.
— Да вот вчера вечером потратил на одну двадцать долларов, — ответил Хаф, как бы не слыша последних слов Кейси. — Да только ничего не получилось. Пустой номер… Да, должно быть, у нашего Джентльмена Джима на скачках в Прикнессе участвует лошадка. Если же нет — тогда непонятно, зачем он так старается собрать ставки со своих дружков?
Кейси рассеянно подумал, что на месте Хафа, будучи младшим офицером, он никогда бы не назвал председателя комитета начальников штабов так фамильярно в присутствии старшего офицера, к тому же непосредственного подчиненного председателя. Джентльменом Джимом называли генерала военно-воздушных сил Джеймса Меттуна Скотта, кавалера креста «За боевые заслуги», медали «За выдающиеся заслуги» и креста «За летные боевые заслуги» с двумя дубовыми ветками. Судя по всему, он был самым популярным лицом в военно-воздушных силах и, вероятно, вообще в стране, и это не на шутку тревожило друзей президента. Блестящий офицер. Скотт обладал тем сочетанием добродушия, сильной воли и обаяния, которое люди считают признаком каждого выдающегося руководителя. Свое прозвище он получил еще в средней школе за безупречную внешность и за редкую способность на лету усваивать манеры взрослых.
— Адъютант генерала полковник Мердок принес мне телеграмму в семь двадцать пять утра, я еще и глаза не успел как следует продрать. — Кейси слушал болтовню Хафа краем уха. — На ней было целых пять адресов, и все о какой-то ставке на скачках в Прикнессе. Вот если бы бюджетная комиссия конгресса узнала, какие телеграммки проходят через мои руки, особенно по воскресеньям!
Кейси взглянул на развалившегося в кресле Хафа.
— Ну, в лошадях-то генерал Скотт разбирается, — лениво заметил он. — На какую же он хочет ставить?
— Об этом там ничего не говорилось, речь шла только о каких-то заявках на его имя и о том, чтобы они не опоздали с ними.
Хаф порылся в кармане своей свеженакрахмаленной рубашки («По крайней мере хоть рубашки у него чистые», — подумал Кейси), достал телеграфный бланк и прочитал вслух:
— «Последняя заявка ежегодный пул в Прикнессе. Уже вручил свои десять долларов Мердоку. При равном количестве очков ваш выбор выиграет, если пройдет на несколько корпусов вперед. Срок взноса — пятница семнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Начало заезда — суббота восемнадцатого мая девятнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Скотт».
Кейси протянул руку за телеграммой. Он заметил, что она написана рукой Хафа, и решил прочитать ему небольшую нотацию.
— Черт возьми, Дорси! Вы же знаете, что правила секретного делопроизводства запрещают снимать копии с шифровок.
Но Дорси и бровью не повел.
— Вот будет номер, полковник, — протянул он, — если соберут офицерский суд и накажут меня за разглашение букмекерских махинаций Джентльмена Джима на тотализаторе!
Кейси не смог сдержать улыбку.
— Скотт, должно быть, по привычке занимается этими махинациями раз в году. Кто же значится у него в списке простаков?
Хаф в шутку отдал честь.
— Сэр, докладываю, что я зашифровал «голубым» шифром, то есть личным шифром председателя комитета начальников штабов, телеграммы следующим нижепоименованным генералам и адмиралам: начальнику ракетного центра Ванденберг генералу Джорджу Сиджеру, Калифорния; командующему стратегической авиацией генералу Теодору Ф.Дэниелу, Омаха; командующему 6-м флотом вице-адмиралу Фарли К.Барнсуэллу, Гибралтар; главнокомандующему вооруженными силами на Тихом океане адмиралу Топпингу Уилсону, Пирл-Харбор; командиру 1-го воздушно-десантного корпуса генерал-лейтенанту Томасу Р.Хастингсу, Форт-Брэгг.
Кейси что-то буркнул — он уже устал и от самого Хафа, и от его болтовни, потом потянулся к пачке телеграмм, принесенных молодым офицером. Каждую из них нужно было зарегистрировать, прочитать и пометить, кому передать завтра утром для исполнения.
— Ладно, проваливайте, Дорси, — сказал он. — Встретимся позднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97