Цепляется за свою обожаемую матричную механику, а этот вопрос требует более мощных математических средств. Он так упрям.
Эш сонно пробормотал:
– А почему бы не спросить у Эрби и не покончить с этим?
– Спросить у робота? – Брови Богерта полезли вверх.
– А что? Разве старуха вам не говорила?
– Вы имеете в виду Кэлвин?
– Ну да! Сама Сьюзи. Ведь этот робот – маг и чародей в математике. Он знает все обо всем и еще малость сверх того. Он вычисляет в уме тройные интегралы и закусывает тензорным анализом.
Математик скептически поглядел на него:
– Вы серьезно?
– Ну конечно! Загвоздка в том, что этот дурень не любит математику, а предпочитает сентиментальные романы. Честное слово! Вы бы только видели, какую дрянь таскает ему Сьюзен – “Пурпурная страсть”, “Любовь в космосе”…
– Доктор Кэлвин ни слова вам об этом не говорила.
– Ну, она еще не кончила изучать его. Вы же ее знаете. Она любит, чтобы все было шито-крыто. Пока она сама не раскроет главный секрет.
– Но вам она сказала.
– Да вот, как-то разговорились… Я в последнее время часто ее вижу. – Он широко открыл глаза и нахмурился: – Слушайте, Боги, вы ничего странного за ней не замечали в последнее время?
Богерт расплылся в усмешке.
– Она стала красить губы. Вы это имеете в виду?
– Черта с два! Это я знаю – губы, глаза и еще пудрится. Ну и вид у нее! Но я не о том. Я никак не могу точно этого определить. Она так говорит, как будто она очень счастлива…
Он подумал немного и пожал плечами.
Богерт позволил себе плотоядно ухмыльнуться. Для ученого, которому уже за пятьдесят, это было неплохо исполнено.
– Может, она влюбилась.
Эш опять закрыл глаза.
– Вы сошли с ума. Боги. Идите и поговорите с Эрби. Я останусь здесь и вздремну.
– Ладно. Не то чтобы мне понравилось получать от робота указания, что делать.
Ответом ему был негромкий храп.
Эрби внимательно слушал, пока Питер Богерт, сунув руки в карманы, говорил с напускным равнодушием.
– Так обстоит дело. Мне сказали, что ты разбираешься в этих вещах, и я спрашиваю тебя больше из любопытства. Я допускаю, что мой ход рассуждений включает несколько сомнительных звеньев, которые доктор Лэннинг отказывается принять. Так что картина все еще не очень полна.
Робот не отвечал, и Богерт сказал:
– Ну?
– Не вижу ошибки. – Эрби вглядывался в исписанные расчетами бумажки.
– Вероятно, ты к этому ничего не можешь добавить?
– Я не смею и пытаться. Вы – лучший математик, чем я, и… В общем, мне не хотелось бы осрамиться.
Улыбка Богерта была чуть-чуть самодовольной.
– Я так и думал. Конечно, вопрос серьезный. Забудем об этом.
Он смял листки, швырнул их в мусоропровод и повернулся, чтобы уйти, но потом передумал.
– Кстати…
Робот ждал. Казалось, Богерт с трудом подыскивает слова.
– Тут есть кое-что… в общем, может быть, ты смог бы…
Он замолчал. Эрби спокойно произнес:
– Ваши мысли перепутаны, но нет никакого сомнения, что вы имеете в виду доктора Лэннинга. Глупо колебаться – как только вы успокоитесь, я узнаю, о чем вы хотите спросить.
Рука математика привычным движением скользнула по прилизанным волосам.
– Лэннингу скоро семьдесят, – сказал он, как будто это объясняло все.
– Я знаю.
– И он уже почти тридцать лет директор завода.
Эрби кивнул.
– Так вот, – в голосе Богерта появились просящие нотки, – ты, наверное, знаешь… не думает ли он об отставке. Состояние здоровья, скажем, или что-нибудь еще…
– Вот именно, – только и произнес Эрби.
– Ты это знаешь?
– Конечно.
– Тогда… гм… не скажешь ли ты…
– Раз уж вы спрашиваете – да. – Робот говорил, как будто в этом не было ничего особенного. – Он уже подал в отставку!
– Что? – невнятно вырвалось у Богерта. Ученый подался вперед. – Повтори!
– Он уже подал в отставку, – последовал спокойный ответ, – но она еще не вступила в силу. Он хочет, видите ли, решить проблему… хм… меня. Когда это будет сделано, он готов передать обязанности директора своему преемнику.
Богерт резко выдохнул воздух.
– А его преемник? Кто он?
Он придвинулся к Эрби почти вплотную. Глаза его как зачарованные были прикованы к ничего не выражавшим красноватым фотоэлементам, служившим роботу глазами.
Послышался неторопливый ответ:
– Будущий директор – вы.
Напряжение на лице Богерта сменилось скупой улыбкой.
– Это приятно знать. Я надеялся и ждал этого. Спасибо, Эрби.
Эту ночь до пяти часов утра Питер Богерт провел за письменным столом. В девять он снова приступил к работе. Он то и дело хватал с полки над столом один справочник за другим. Медленно, почти незаметно росла стопка готовых расчетов, зато на полу образовалась целая гора скомканных, исписанных листков.
Ровно в полдень Богерт взглянул еще раз на последний итог, протер налившиеся кровью глаза, зевнул и потянулся.
– Чем дальше, тем хуже. Проклятье!
Услышав, как открылась дверь, тон обернулся и кивнул вошедшему Лэннингу. Хрустя суставами скрюченных пальцев, директор окинул взглядом неубранную комнату, в его брови сдвинулись.
– Новый путь? – спросил он.
– Нет, – последовал вызывающий ответ. – А чем плох старый?
Лэннинг не ответил. Лишь одним беглым взглядом он удостоил верхний листок бумаги на столе Богарта.
Закуривая сигару, он сказал:
– Кэлвин говорила вам о роботе? Это математический гений. Интересно.
Богерт громко фыркнул.
– Я слышал. Но лучше Кэлвин занималась робопсихологией. Я проверил Эрби по математике, он едва справился с интегральным и дифференциальным исчислением.
– Кэлвин пришла к другому выводу.
– Она сумасшедшая.
– Я тоже пришел к другому выводу.
Глаза директора зловеще сузились.
– Вы? – Голос Богерта стал жестким. – О чем вы говорите?
– Я все утро гонял Эрби. Он может делать такие штуки, о которых вы и не слыхала.
– Разве?
– Вы не верите? – Лэннинг выхватил из жилетного кармана листок бумаги и развернул его. – Это не мой почерк, верно?
Богерт вгляделся в крупные угловатые цифры, покрывавшие листок.
– Это Эрби?
– Да. И, как вы можете заметить, он занимался интегрированием вашего двадцать второго уравнения по времени. И он, – Лэннинг постучал желтым ногтем по последней строчке, – он пришел к такому же заключению, как и я, вчетверо быстрее. Вы не имели права пренебречь эффектом Лингера при позитронной бомбардировке.
– Я не пренебрег им. Ради бога, Лэннинг, поймите, что это исключает…
– Да, конечно, вы объяснили это. Вы применили переходное уравнение Митчелла, верно? Так вот, оно здесь неприменимо.
– Почему?
– Во-первых, вы пользуетесь гипермнимыми величинами.
– При чем это здесь?
– Уравнение Митчелла не годится, если…
– Вы сошли с ума? Если вы перечитаете статью самого Митчелла в “Записках Фара”…
– Это лишнее. Я с самого начала сказал, что его ход рассуждений мне не нравится, и Эрби согласен со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Эш сонно пробормотал:
– А почему бы не спросить у Эрби и не покончить с этим?
– Спросить у робота? – Брови Богерта полезли вверх.
– А что? Разве старуха вам не говорила?
– Вы имеете в виду Кэлвин?
– Ну да! Сама Сьюзи. Ведь этот робот – маг и чародей в математике. Он знает все обо всем и еще малость сверх того. Он вычисляет в уме тройные интегралы и закусывает тензорным анализом.
Математик скептически поглядел на него:
– Вы серьезно?
– Ну конечно! Загвоздка в том, что этот дурень не любит математику, а предпочитает сентиментальные романы. Честное слово! Вы бы только видели, какую дрянь таскает ему Сьюзен – “Пурпурная страсть”, “Любовь в космосе”…
– Доктор Кэлвин ни слова вам об этом не говорила.
– Ну, она еще не кончила изучать его. Вы же ее знаете. Она любит, чтобы все было шито-крыто. Пока она сама не раскроет главный секрет.
– Но вам она сказала.
– Да вот, как-то разговорились… Я в последнее время часто ее вижу. – Он широко открыл глаза и нахмурился: – Слушайте, Боги, вы ничего странного за ней не замечали в последнее время?
Богерт расплылся в усмешке.
– Она стала красить губы. Вы это имеете в виду?
– Черта с два! Это я знаю – губы, глаза и еще пудрится. Ну и вид у нее! Но я не о том. Я никак не могу точно этого определить. Она так говорит, как будто она очень счастлива…
Он подумал немного и пожал плечами.
Богерт позволил себе плотоядно ухмыльнуться. Для ученого, которому уже за пятьдесят, это было неплохо исполнено.
– Может, она влюбилась.
Эш опять закрыл глаза.
– Вы сошли с ума. Боги. Идите и поговорите с Эрби. Я останусь здесь и вздремну.
– Ладно. Не то чтобы мне понравилось получать от робота указания, что делать.
Ответом ему был негромкий храп.
Эрби внимательно слушал, пока Питер Богерт, сунув руки в карманы, говорил с напускным равнодушием.
– Так обстоит дело. Мне сказали, что ты разбираешься в этих вещах, и я спрашиваю тебя больше из любопытства. Я допускаю, что мой ход рассуждений включает несколько сомнительных звеньев, которые доктор Лэннинг отказывается принять. Так что картина все еще не очень полна.
Робот не отвечал, и Богерт сказал:
– Ну?
– Не вижу ошибки. – Эрби вглядывался в исписанные расчетами бумажки.
– Вероятно, ты к этому ничего не можешь добавить?
– Я не смею и пытаться. Вы – лучший математик, чем я, и… В общем, мне не хотелось бы осрамиться.
Улыбка Богерта была чуть-чуть самодовольной.
– Я так и думал. Конечно, вопрос серьезный. Забудем об этом.
Он смял листки, швырнул их в мусоропровод и повернулся, чтобы уйти, но потом передумал.
– Кстати…
Робот ждал. Казалось, Богерт с трудом подыскивает слова.
– Тут есть кое-что… в общем, может быть, ты смог бы…
Он замолчал. Эрби спокойно произнес:
– Ваши мысли перепутаны, но нет никакого сомнения, что вы имеете в виду доктора Лэннинга. Глупо колебаться – как только вы успокоитесь, я узнаю, о чем вы хотите спросить.
Рука математика привычным движением скользнула по прилизанным волосам.
– Лэннингу скоро семьдесят, – сказал он, как будто это объясняло все.
– Я знаю.
– И он уже почти тридцать лет директор завода.
Эрби кивнул.
– Так вот, – в голосе Богерта появились просящие нотки, – ты, наверное, знаешь… не думает ли он об отставке. Состояние здоровья, скажем, или что-нибудь еще…
– Вот именно, – только и произнес Эрби.
– Ты это знаешь?
– Конечно.
– Тогда… гм… не скажешь ли ты…
– Раз уж вы спрашиваете – да. – Робот говорил, как будто в этом не было ничего особенного. – Он уже подал в отставку!
– Что? – невнятно вырвалось у Богерта. Ученый подался вперед. – Повтори!
– Он уже подал в отставку, – последовал спокойный ответ, – но она еще не вступила в силу. Он хочет, видите ли, решить проблему… хм… меня. Когда это будет сделано, он готов передать обязанности директора своему преемнику.
Богерт резко выдохнул воздух.
– А его преемник? Кто он?
Он придвинулся к Эрби почти вплотную. Глаза его как зачарованные были прикованы к ничего не выражавшим красноватым фотоэлементам, служившим роботу глазами.
Послышался неторопливый ответ:
– Будущий директор – вы.
Напряжение на лице Богерта сменилось скупой улыбкой.
– Это приятно знать. Я надеялся и ждал этого. Спасибо, Эрби.
Эту ночь до пяти часов утра Питер Богерт провел за письменным столом. В девять он снова приступил к работе. Он то и дело хватал с полки над столом один справочник за другим. Медленно, почти незаметно росла стопка готовых расчетов, зато на полу образовалась целая гора скомканных, исписанных листков.
Ровно в полдень Богерт взглянул еще раз на последний итог, протер налившиеся кровью глаза, зевнул и потянулся.
– Чем дальше, тем хуже. Проклятье!
Услышав, как открылась дверь, тон обернулся и кивнул вошедшему Лэннингу. Хрустя суставами скрюченных пальцев, директор окинул взглядом неубранную комнату, в его брови сдвинулись.
– Новый путь? – спросил он.
– Нет, – последовал вызывающий ответ. – А чем плох старый?
Лэннинг не ответил. Лишь одним беглым взглядом он удостоил верхний листок бумаги на столе Богарта.
Закуривая сигару, он сказал:
– Кэлвин говорила вам о роботе? Это математический гений. Интересно.
Богерт громко фыркнул.
– Я слышал. Но лучше Кэлвин занималась робопсихологией. Я проверил Эрби по математике, он едва справился с интегральным и дифференциальным исчислением.
– Кэлвин пришла к другому выводу.
– Она сумасшедшая.
– Я тоже пришел к другому выводу.
Глаза директора зловеще сузились.
– Вы? – Голос Богерта стал жестким. – О чем вы говорите?
– Я все утро гонял Эрби. Он может делать такие штуки, о которых вы и не слыхала.
– Разве?
– Вы не верите? – Лэннинг выхватил из жилетного кармана листок бумаги и развернул его. – Это не мой почерк, верно?
Богерт вгляделся в крупные угловатые цифры, покрывавшие листок.
– Это Эрби?
– Да. И, как вы можете заметить, он занимался интегрированием вашего двадцать второго уравнения по времени. И он, – Лэннинг постучал желтым ногтем по последней строчке, – он пришел к такому же заключению, как и я, вчетверо быстрее. Вы не имели права пренебречь эффектом Лингера при позитронной бомбардировке.
– Я не пренебрег им. Ради бога, Лэннинг, поймите, что это исключает…
– Да, конечно, вы объяснили это. Вы применили переходное уравнение Митчелла, верно? Так вот, оно здесь неприменимо.
– Почему?
– Во-первых, вы пользуетесь гипермнимыми величинами.
– При чем это здесь?
– Уравнение Митчелла не годится, если…
– Вы сошли с ума? Если вы перечитаете статью самого Митчелла в “Записках Фара”…
– Это лишнее. Я с самого начала сказал, что его ход рассуждений мне не нравится, и Эрби согласен со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85