На виске у нее был синяк — она ведь ударилась ночью головой о колесо каталки.
Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».
Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.
— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.
— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.
— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.
— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.
— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…
— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.
— Прекрасная идея!
— Я пытаюсь понять…
— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:
— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?
— Но…
— Что — но, Ева?
— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…
— Вот видите!
— Я только глаза не могла открыть… Тяжелый очень был сон, ничего не соображала…
— Вот видите!
— О, как вы мне надоели с вашим скептицизмом! Я пожал плечами:
— Хватит, Ева, а то еще наговорим друг другу лишнего. — Я сменил тон. — Вы столько боли причинили вашей сестре, Ева… Я надеюсь, вы хотя бы это помните?
— Помню…
Сестры переглянулись. Было что-то беспокойное в их лицах.
— О, Элен! — забормотала Ева. — Моя Элен!.. Ну прости меня!.. Ну прости!..
Элен подошла к ней и обняла. Теперь они уже плакали в объятиях друг друга.
Амелия, убиравшая со стола, посмотрела на меня, ничего не понимая.
Смущенный, я вышел.
Гроза, которая, казалось, приближалась ночью, так и не разразилась. Теперь небо сияло.
Я обогнул дом и подошел к гимнастическому уголку. Взобрался на канат. Никогда еще я так легко на него не взбирался. Мне казалось, я невесом. Я чувствовал в себе огромнейшую невостребованную силу, такую, что можно было бы на небо взобраться!
Глава 11
Этой ночью ничего не случилось. Когда Ева отправилась спать, я пожелал ей, как обычно, спокойной ночи «без какого-нибудь намека!» Но когда она исчезла, я переговорил с Элен:
— За ней нужен глаз да глаз, Элен. Я думаю, если она ходит сознательно, то подождет еще несколько ночей, прежде чем выйти на улицу. А если несознательно, во сне, тогда она может выкинуть этот фокус в любой момент. Ее можно как-нибудь осторожно закрыть в комнате?
Элен покачала головой:
— Она заметит, и это будет что-то ужасное!
— Тогда я буду спать в коридоре.
— Она и это заметит, можете быть уверены. У нее какое-то шестое чувство, которое предупреждает ее обо всем непривычном, что происходит вокруг. — В таком случае я буду спать на диване в холле.
— Как хотите, Виктор, но ведь вам будет плохо…
— Не беспокойтесь о моем комфорте, моя дорогая. Я люблю спать на твердом — это напоминает мне службу в армии.
Я поднялся в свою комнату, во-первых, чтобы ввести в заблуждение Еву; во-вторых, чтобы переодеться в пижаму и захватить одеяло. Какое-то время стоял и курил у окна, потом спустился вниз — тихо, как муха.
Я прекрасно выспался на этом самом диване в холле, что бы там ни говорила Элен, и утром с большим удовольствием занимался гимнастикой, усердствуя гораздо более обычного.
Эти утренние упражнения здорово мне помогали. Благодаря им мне удавалось сбросить жирок, который я наращивал днем, сидя за столом. Живот мой был тверд и упруг. Я с огромным удовлетворением чувствовал сталь своих бицепсов и, вообще, здоровье во всем своем, как никогда прежде, натренированном теле.
Дни сменялись ночами…
Я по-прежнему спал в холле. Я решил спать там, если потребуется, месяцы. Во что бы то ни стало я задумал подстеречь Еву во время хождений. У меня не было никаких сомнений, что однажды ночью она опять встанет…
Доктор, как и обещал, нанес нам визит. Выходя из комнаты Евы, он многозначительно покачал головой. Когда я с Элен провожал его до ворот, он сказал:
— Не думаю, что она может ходить… Пожалуй, вы ошиблись…
— Это невозможно, доктор! Невозможно! И тогда он задал нам вопрос — очень простой, но безупречно логичный:
— А вы видели, как она ходит? А ведь я действительно этого не видел! Единственное, в чем я был совершенно уверен, так это в том, что в течение какого-то времени Евы не было в ее комнате. И правда: огромная разница — увидеть ее ходящей или всего лишь заметить ее отсутствие!
Именно об этой разнице и заставил меня думать доктор, то и дело поглаживавший свою бородку.
Проводив доктора, мы возвращались назад молча. Я думал про обвинения, брошенные Евой Элен в ту ночь, и Элен, пожалуй, знала, что я думаю именно об этом. Не случайно сказала она на крыльце:
— Нет, Виктор… Вы ошибаетесь…
Я хотел было возразить, но она быстро ушла.
* * *
Назавтра после визита доктора мы опять всполошились.
Ночью я был разбужен сильным шумом на втором этаже. Я взлетел по лестнице наверх, как раз в тот момент, когда Элен стучалась в дверь комнаты сестры.
— Что случилось, Виктор? — спросила она.
— Не знаю… Вы что-нибудь слышали? Элен яростно дергала за ручку, но Ева, очевидно, закрыла дверь на задвижку.
— Сейчас я взломаю эту проклятую дверь! — закричал я.
— Не надо. Пройдите через мою комнату и ванную.
Я побежал в глубь коридора, быстро прошел через спальню Элен, потом через ванную комнату.
Дверь в комнату Евы со стороны ванной также была закрыта изнутри.
— Она закрыта! — крикнул я.
— Идите быстрее сюда! — встревоженно крикнула она мне в ответ.
Я вернулся. Элен продолжала дергать ручку двери.
Я отошел назад, разогнался и изо всей силы ударил правым плечом по двери. Раздался треск, дверь открылась, и мы ворвались в комнату.
Горел свет. Кровать и коляска были пусты. Ева лежала на полу, прислонившись головой к радиатору. На голове была рана. Сильно текла кровь. Теперь ее золотистые волосы были чуть ли не красными.
Я подхватил ее на руки и отнес на кровать.
— Она одета! — воскликнула Элен. Пораженный ранее увиденным, этого я и не заметил. На Еве в самом деле были брюки и пуловер.
— Вызовите быстро доктора, а я попробую привести ее в себя!
Я побежал в ванную комнату и взял там нашатырный спирт. Вернувшись, обильно смочил им платок и поднес его к носу Евы. Вскоре она икнула и открыла глаза.
— Мне плохо, — пробормотала она.
— Ничего, милая, ты просто набила себе хорошую шишку… Она узнала меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».
Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.
— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.
— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.
— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.
— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.
— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…
— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.
— Прекрасная идея!
— Я пытаюсь понять…
— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:
— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?
— Но…
— Что — но, Ева?
— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…
— Вот видите!
— Я только глаза не могла открыть… Тяжелый очень был сон, ничего не соображала…
— Вот видите!
— О, как вы мне надоели с вашим скептицизмом! Я пожал плечами:
— Хватит, Ева, а то еще наговорим друг другу лишнего. — Я сменил тон. — Вы столько боли причинили вашей сестре, Ева… Я надеюсь, вы хотя бы это помните?
— Помню…
Сестры переглянулись. Было что-то беспокойное в их лицах.
— О, Элен! — забормотала Ева. — Моя Элен!.. Ну прости меня!.. Ну прости!..
Элен подошла к ней и обняла. Теперь они уже плакали в объятиях друг друга.
Амелия, убиравшая со стола, посмотрела на меня, ничего не понимая.
Смущенный, я вышел.
Гроза, которая, казалось, приближалась ночью, так и не разразилась. Теперь небо сияло.
Я обогнул дом и подошел к гимнастическому уголку. Взобрался на канат. Никогда еще я так легко на него не взбирался. Мне казалось, я невесом. Я чувствовал в себе огромнейшую невостребованную силу, такую, что можно было бы на небо взобраться!
Глава 11
Этой ночью ничего не случилось. Когда Ева отправилась спать, я пожелал ей, как обычно, спокойной ночи «без какого-нибудь намека!» Но когда она исчезла, я переговорил с Элен:
— За ней нужен глаз да глаз, Элен. Я думаю, если она ходит сознательно, то подождет еще несколько ночей, прежде чем выйти на улицу. А если несознательно, во сне, тогда она может выкинуть этот фокус в любой момент. Ее можно как-нибудь осторожно закрыть в комнате?
Элен покачала головой:
— Она заметит, и это будет что-то ужасное!
— Тогда я буду спать в коридоре.
— Она и это заметит, можете быть уверены. У нее какое-то шестое чувство, которое предупреждает ее обо всем непривычном, что происходит вокруг. — В таком случае я буду спать на диване в холле.
— Как хотите, Виктор, но ведь вам будет плохо…
— Не беспокойтесь о моем комфорте, моя дорогая. Я люблю спать на твердом — это напоминает мне службу в армии.
Я поднялся в свою комнату, во-первых, чтобы ввести в заблуждение Еву; во-вторых, чтобы переодеться в пижаму и захватить одеяло. Какое-то время стоял и курил у окна, потом спустился вниз — тихо, как муха.
Я прекрасно выспался на этом самом диване в холле, что бы там ни говорила Элен, и утром с большим удовольствием занимался гимнастикой, усердствуя гораздо более обычного.
Эти утренние упражнения здорово мне помогали. Благодаря им мне удавалось сбросить жирок, который я наращивал днем, сидя за столом. Живот мой был тверд и упруг. Я с огромным удовлетворением чувствовал сталь своих бицепсов и, вообще, здоровье во всем своем, как никогда прежде, натренированном теле.
Дни сменялись ночами…
Я по-прежнему спал в холле. Я решил спать там, если потребуется, месяцы. Во что бы то ни стало я задумал подстеречь Еву во время хождений. У меня не было никаких сомнений, что однажды ночью она опять встанет…
Доктор, как и обещал, нанес нам визит. Выходя из комнаты Евы, он многозначительно покачал головой. Когда я с Элен провожал его до ворот, он сказал:
— Не думаю, что она может ходить… Пожалуй, вы ошиблись…
— Это невозможно, доктор! Невозможно! И тогда он задал нам вопрос — очень простой, но безупречно логичный:
— А вы видели, как она ходит? А ведь я действительно этого не видел! Единственное, в чем я был совершенно уверен, так это в том, что в течение какого-то времени Евы не было в ее комнате. И правда: огромная разница — увидеть ее ходящей или всего лишь заметить ее отсутствие!
Именно об этой разнице и заставил меня думать доктор, то и дело поглаживавший свою бородку.
Проводив доктора, мы возвращались назад молча. Я думал про обвинения, брошенные Евой Элен в ту ночь, и Элен, пожалуй, знала, что я думаю именно об этом. Не случайно сказала она на крыльце:
— Нет, Виктор… Вы ошибаетесь…
Я хотел было возразить, но она быстро ушла.
* * *
Назавтра после визита доктора мы опять всполошились.
Ночью я был разбужен сильным шумом на втором этаже. Я взлетел по лестнице наверх, как раз в тот момент, когда Элен стучалась в дверь комнаты сестры.
— Что случилось, Виктор? — спросила она.
— Не знаю… Вы что-нибудь слышали? Элен яростно дергала за ручку, но Ева, очевидно, закрыла дверь на задвижку.
— Сейчас я взломаю эту проклятую дверь! — закричал я.
— Не надо. Пройдите через мою комнату и ванную.
Я побежал в глубь коридора, быстро прошел через спальню Элен, потом через ванную комнату.
Дверь в комнату Евы со стороны ванной также была закрыта изнутри.
— Она закрыта! — крикнул я.
— Идите быстрее сюда! — встревоженно крикнула она мне в ответ.
Я вернулся. Элен продолжала дергать ручку двери.
Я отошел назад, разогнался и изо всей силы ударил правым плечом по двери. Раздался треск, дверь открылась, и мы ворвались в комнату.
Горел свет. Кровать и коляска были пусты. Ева лежала на полу, прислонившись головой к радиатору. На голове была рана. Сильно текла кровь. Теперь ее золотистые волосы были чуть ли не красными.
Я подхватил ее на руки и отнес на кровать.
— Она одета! — воскликнула Элен. Пораженный ранее увиденным, этого я и не заметил. На Еве в самом деле были брюки и пуловер.
— Вызовите быстро доктора, а я попробую привести ее в себя!
Я побежал в ванную комнату и взял там нашатырный спирт. Вернувшись, обильно смочил им платок и поднес его к носу Евы. Вскоре она икнула и открыла глаза.
— Мне плохо, — пробормотала она.
— Ничего, милая, ты просто набила себе хорошую шишку… Она узнала меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24