Прислонившись к двери в отстраненной позе, он весело поглядывал на своего товарища.
– Значит, ты все-таки бросил курить! – заметил он.
Решетка второго лифта только что закрылась за фургоном, и огромная стальная кабина поднимала автомобиль так медленно и мягко, что движение почти что не ощущалось.
– У меня астма, – сказал охранник, выплюнув обломок спички.
Свет приборной доски освещал черный автомат, лежавший на его коленях.
– Ты-то знал, что нас будут эскортировать? – спросил он.
– Нет, но, должно быть, они решили так из-за туннеля... На тот случай, если...
Он не успел закончить. Дверца, к которой он прислонился, вдруг резко открылась, и толстый блондин, потеряв равновесие, опрокинулся назад. Он успел увидеть молниеносно сверкнувшую дубинку и потерял сознание. Его напарник было рассмеялся, подумав, что дверь открылась из-за неловкого движения шофера. Он перегнулся, чтобы удержать блондина, но в этот момент отрылась дверца с его стороны и чья-то быстрая рука вырвала у него автомат.
– Не двигайся! – приказали ему.
Охранник выпрямился и увидел одного из полицейских, целившегося в него из его собственного автомата. Что-то просвистело в воздухе.
Он хотел повернуться, но получил страшный удар дубинкой по голове и упал на сиденье.
– Надо засунуть их под приборную доску! – сказал человек с дубинкой второму мотоциклисту.
Тот кивнул и грубо сбросил потерявшего сознание охранника на пол фургона. Его напарник втащил шофера в кабину.
– Думаешь, мы поместимся вчетвером? – спросил Фредди.
Он так коверкал немецкий язык, что стоило ему сказать хоть что-нибудь, как парень с дубинкой принимался хихикать.
– Мы должны поместиться, – ответил Баум.
Они уселись в кабине, хотя им и мешали два тела. Лифт остановился, раздвижная решетка открылась, перед ней выстроилась терпеливая очередь.
Лифтер, старый инвалид с седыми волосами, любезно кивнул сидевшим в фургоне людям.
– А теперь поторопись-ка, корешок, – бросил Фредди, – когда легавые найдут два брошенных мотоцикла, они задергаются.
Баум нажал на педаль газа. Фургон резко дернулся.
– Эти дизельные моторы совсем не подарок, – сказал Фредди по-французски.
– Was? – спросил его напарник.
Фредди не удостоил его ответом.
Автомобиль выехал из толпы сгрудившихся перед входом в туннель рабочих. Перед пассажирами фургона открылась площадь с мокрой и блестящей под светом слишком высоких фонарей мостовой. Водитель свернул налево. Оба оглушенных охранника, лежавшие на полу кабины, слабо застонали.
* * *
– Ваши типы действительно окажутся на высоте? – спросил Паоло, быстро взглянув на часы.
Гесслер сжал челюсти.
– Хотя это и не мои "типы", – сказал он, – я в них уверен.
Паоло сжал кулаки.
– Как бы я хотел быть сейчас там! – вздохнул он.
– Это совершенно невозможно, – уверил его адвокат, презрительно улыбаясь, – вы не говорите по-немецки и, как вы только что заметили, совершенно не выносите самого вида полицейской формы.
Паоло сморщил свой крупный нос, изрытый маленькими кратерами.
– Ладно, я спущусь на склад к Варнеру, чтобы помочь ему встретить этих господ.
Спускаясь по внутренней лестнице, коротышка был поражен тошнотворным запахом, царившим в громадном помещении. Здесь пахло кожей и гниющей едой.
Сидевшая за столом Лиза разглядывала календарь с готическими буквами. На гравюре была изображена толстая девушка, пышная блондинка, и Лиза подумала, что, наверное, когда-то мадам Гесслер напоминала ее.
– А если предположить, что тюремный фургон не поехал по туннелю? – прошептала она.
– Да что вы, – улыбнулся Гесслер, – ведь мост находится на другом конце города.
Он увидел, как девушка судорожно сжимает пальцы, и это потрясло его.
– Вы действительно так любите его?
Лиза взглянула на него, как неожиданно разбуженный человек. После секундного колебания она быстро кивнула.
– Вы ему совершенно ничего не говорили, не так ли? – спросила Лиза.
– Конечно, ничего.
– Даже никакого намека?
– Я только сказал ему во время последнего визита, что вы продолжаете заботиться о нем.
– А как он отреагировал? – живо спросила молодая женщина.
– Уже пять лет я говорю ему одно и то же, так что он никак не отреагировал!
Она с трудом восстановила дыхание. Слова Гесслера огорчили ее.
– Потому что он не верит вам?
Адвокат покачал головой.
– Откуда я знаю, чему он верит, а чему не верит? Откуда я знаю, о чем он думает? Лиза, вы помните, каким было его лицо во время процесса? Он смотрел в потолок, как будто все происходившее его не касалось, как будто он умирал со скуки, а когда я перевел ему приговор: "пожизненное заключение"...
Он замолчал, вспомнив так явственно этот момент, что не мог выразить это словами.
– Он наклонился к вам и что-то сказал, – продолжала Лиза.
– А знаете, что он мне сказал?
Она покачала головой, на ее лице читалось любопытство.
Гесслер пристально вглядывался в свои тщательно ухоженные ногти, затем повернулся к молодой женщине.
– Он сказал мне: "Мэтр, а вы бывали в этом зале до того, как на потолке появилась трещина?" Только и всего. О своем же осуждении – ни слова.
Лиза кивнула.
– Я так и думала, что он сказал что-то в этом духе.
Гесслер просунул два пальца между шеей и воротничком рубашки. За последнее время он несколько поправился.
– Я никогда раньше не замечал этой трещины, – сказал адвокат с задумчивым видом. – А теперь всякий раз, как попадаю в этот зал, я смотрю на нее. За пять лет трещина стала еще больше.
– Да, пять лет! – повторила Лиза. – Пять лет...
Открыв дверь, она вышла наружу, чтобы посмотреть, что там происходит. Молодая женщина довольно долго стояла под дождем, сжимая ржавые перила лестницы. Капли, бившие ей в лицо, успокаивали тревогу.
– Смотрите, не промокните! – бросил Гесслер.
Она вернулась.
– Ничего не видно, – жалобно сказала Лиза.
Гесслер с печальным видом покачал головой. Крупные капли дождя, струившиеся по встревоженному лицу молодой женщины, напоминали ему слезы. Как же красив был этот гамбургский дождь на лице Лизы!
– Что вы надеетесь увидеть? – вздохнул он. – Как только автомобиль появится на повороте Гревендамма, он тут же окажется на территории склада.
– Это бесконечное ожидание – ужасно. Который час?
– Скоро половина, – ответил Гесслер, не посмотрев на часы, – скоро на верфях завоют сирены.
Подойдя к транзистору, Лиза включила его. Оглушительная музыка, ворвавшаяся в помещение, заставила их обоих вздрогнуть. Лиза стала поспешно нажимать кнопки переключения программ, пока не наткнулась на голос диктора. Но это были не новости, и она, огорченная, выключила транзистор.
– Эфир полон неинтересных мне звуков.
Адвокат криво уселся на стул с продранной кожаной обивкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26