Казалось, его не интересовало, кем был Уэксфорд и почему он об этом расспрашивает.
— Морган был темной лошадкой, — объяснил он. — Большинство людей из этой секты не знают, кем он был до того, как все это выплыло наружу. Кроме девушек. Одна или две из них называли себя «миссис Морган», бесстыжие.
— Вы не помните кого-нибудь из них?
— Я хорошо помню Ханну Петерс. Она была единственной, с которой он вроде как поженился. Тогда его игры и вышли наружу. Молодая Ханна получила письмо, адресованное миссис Морган, ее отец заподозрил неладное, и бомба взорвалась. Потом многие женщины стали жаловаться на него. Кстати говоря, жена Моргана выставила его несколько лет назад, но они не были разведены. Она заявила, что никогда не разведется с ним. Очень мстительная женщина эта миссис Морган, но ее нельзя осуждать.
— Не могли бы вы сказать, где живет миссис Петере?
— Ты что, работаешь в газете или журнале?
— Что-то в этом роде, — ответил Уэксфорд.
— Я просто спросил, — сказал почтальон, — человеку твоего возраста, наверное, трудно бегать, да еще по такой погоде. Старики быстро устают, а?
Уэксфорд изо всех сил старался сдержать возмущение этим фамильярным тоном и унизительными словами, даже изобразил что-то вроде улыбки. Почтальон назвал ему адрес.
— Наверное, она сейчас на работе? — поинтересовался Уэксфорд.
— Только не она. Эти сектанты не разрешают своим дочерям работать, но не думаю, что тебе удастся встретиться с ней. Они не впустят тебя в дом.
Но они могут открыть дверь, причем сделать это может сама Ханна. Сейчас ему нужно было немного удачи, чего-то подобного чуду, как это иногда случалось с ним в прошлом, чтобы оно помогло преодолеть преграды и осветило путь к цели. И Уэксфорд понял, что это чудо произошло, когда, повернув на Стокгольм-стрит, увидел девушку с вьющимися волосами — ту самую, с газетной фотографии, которая вышла из-за угла дома, в котором жила семья Петерсов.
В руках она держала письмо, а затем положила его в карман длинного плаща, чтобы оно не намокло. Замедлив шаг, девушка быстро оглянулась вокруг себя и нерешительно вышла на улицу. Видимо, она знала только эту убогую улицу на окраине, на которой прожила всю свою жизнь. Как будто специально для Уэксфорда улица была пустынной, но девушка, пристально вглядевшись в него, смутилась как школьница, отставшая от класса в чужом городе, а затем, опустив голову и, словно монахиня, потупив взор, быстро пошла к стоячему почтовому ящику.
Уэксфорд пошел следом за ней и внезапно почувствовал себя неудобно. Ему показалось, хотя на то не было никаких оснований, что письмо было для Моргана. Когда он заговорил с девушкой, она очень испугалась, прерывисто задышала, прикрывая рукой рот.
— Мисс Петерс, я — полицейский. Я заговорил с вами на улице только потому, что боюсь, что мне не разрешат войти в ваш дом.
В какую школу ходят эти девочки? Или «Дети Апокалипсиса» организуют для своих детей специальные школы? Неужели они никогда не общаются с посторонними? Интересно, был ли он первым посторонним человеком, с которым она разговаривала после того ужаса, через который ей пришлось пройти на суде, — этот опыт, наверное, был для нее мучительной пыткой, способной повлиять на рассудок. Разговаривала? Будет ли она говорить с ним?
На плоском невыразительном лице девушки, которое она по-прежнему прикрывала рукой, не было никакого макияжа и никаких колец на руках; худое тело закрывал жесткий тяжелый плащ.
— Мисс Петерс… — Быстро и довольно неуклюже, чтобы девушка не могла помешать ему, Уэксфорд стал говорить ей, чего он хочет, для чего пришел сюда и теперь разговаривает с ней под дождем. Ему показалась, что она боится не столько его, сколько Бога.
Сжав ладонь в кулак и постукивая им по подбородку, девушка оглядела улицу, но прежде чем заговорить с незнакомцем, она опустила глаза — не хотела встречаться с ним взглядом.
— Отец выгонит меня из дома, если увидит. Он чуть не выгнал меня после… после… Мама заставила его разрешить мне остаться.
Самым странным во всем этом непонятном деле, как показалось Уэксфорду, было то, что девушке, должно быть, хотелось остаться. А может быть, это было не так уж странно. Если вывести птенца дикой птицы и вырастить его в клетке, а потом выпустить, он погибнет или будет убит своими собратьями. Стараясь держать зонт так, чтобы прикрыть их обоих, Уэксфорд ласково говорил с девушкой, извинившись перед ней и сказав, как важна для него ее информация. Однако все это время он не переставал думать об окружающем ее мире, о таких девушках, как Луиза Сэмпсон и Верити Бейт. Те порвали со своими родителями, жили где хотели и с кем хотели, для них отец-тиран, обладавший реальной властью, был вымышленным чудовищем, о котором в далеком прошлом писали в книгах. Тот факт, что такие противоположные натуры, как эти две девушки и Ханна Петерс, могли существовать в одном городе и в одном столетии, казался почти невероятным.
Не поднимая глаз, Ханна проговорила:
— Я никогда не слышала о девушке по имени Лавди. — Она вздрогнула. — Ее не вызывали в суд. Как ее настоящее имя?
Уэксфорд покачал головой, чувствуя себя буквально парализованным ее глухим безжизненным голосом, медленной речью и еще тем, что она с совершенно животной покорностью принимала притеснения и тиранию.
— Может быть, она ушла из вашего братства в течение последнего года?
— Мэри ушла, чтобы стать учительницей; еще ушли Сара и Рэчел; Эдна вышла замуж за чужака — все они ушли. — Не то чтобы она говорила, едва переводя дыхание, скорее делала это с невероятными усилиями. — Мой отец накажет меня, если я сейчас не пойду домой.
— Их адреса? — умоляющим тоном проговорил Уэксфорд.
— Ой, нет. Нет-нет. Мэри была на суде. — «Ей стоило больших усилий сказать это», — подумал Уэксфорд, ведь Мэри тоже была одной из «невест» Моргана. Эта девушка боролась с чувством, о котором еще не знала и которое не умела контролировать. По лицу ее текли слезы, а может быть, это были капли дождя… — Вам нужно пойти к пастырю, — посоветовала Ханна и вынырнула из-под зонта.
— Меня не впустят в дом!
Ханна крикнула что-то о молитвенном собрании, которое состоится нынешним вечером, и побежала домой прямо под дождем: существо из клетки, сбежавшее от хищников, и человек, который хотел бы его освободить. Назад в клетку, в безопасную смерть при жизни.
Уэксфорд был потрясен беседой с Ханной Петерс. Внешне она совершенно не походила на Лавди Морган, однако у него было полное ощущение, что он говорил с Лавди. Живая, но в другой плоти, перед ним была умершая девушка — робкая, испуганная, плохо одетая; она не умела дружить, и ее едва ли могли принять на работу. Наконец он понял ее — Лавди, ходившую через кладбище и читавшую Библию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Морган был темной лошадкой, — объяснил он. — Большинство людей из этой секты не знают, кем он был до того, как все это выплыло наружу. Кроме девушек. Одна или две из них называли себя «миссис Морган», бесстыжие.
— Вы не помните кого-нибудь из них?
— Я хорошо помню Ханну Петерс. Она была единственной, с которой он вроде как поженился. Тогда его игры и вышли наружу. Молодая Ханна получила письмо, адресованное миссис Морган, ее отец заподозрил неладное, и бомба взорвалась. Потом многие женщины стали жаловаться на него. Кстати говоря, жена Моргана выставила его несколько лет назад, но они не были разведены. Она заявила, что никогда не разведется с ним. Очень мстительная женщина эта миссис Морган, но ее нельзя осуждать.
— Не могли бы вы сказать, где живет миссис Петере?
— Ты что, работаешь в газете или журнале?
— Что-то в этом роде, — ответил Уэксфорд.
— Я просто спросил, — сказал почтальон, — человеку твоего возраста, наверное, трудно бегать, да еще по такой погоде. Старики быстро устают, а?
Уэксфорд изо всех сил старался сдержать возмущение этим фамильярным тоном и унизительными словами, даже изобразил что-то вроде улыбки. Почтальон назвал ему адрес.
— Наверное, она сейчас на работе? — поинтересовался Уэксфорд.
— Только не она. Эти сектанты не разрешают своим дочерям работать, но не думаю, что тебе удастся встретиться с ней. Они не впустят тебя в дом.
Но они могут открыть дверь, причем сделать это может сама Ханна. Сейчас ему нужно было немного удачи, чего-то подобного чуду, как это иногда случалось с ним в прошлом, чтобы оно помогло преодолеть преграды и осветило путь к цели. И Уэксфорд понял, что это чудо произошло, когда, повернув на Стокгольм-стрит, увидел девушку с вьющимися волосами — ту самую, с газетной фотографии, которая вышла из-за угла дома, в котором жила семья Петерсов.
В руках она держала письмо, а затем положила его в карман длинного плаща, чтобы оно не намокло. Замедлив шаг, девушка быстро оглянулась вокруг себя и нерешительно вышла на улицу. Видимо, она знала только эту убогую улицу на окраине, на которой прожила всю свою жизнь. Как будто специально для Уэксфорда улица была пустынной, но девушка, пристально вглядевшись в него, смутилась как школьница, отставшая от класса в чужом городе, а затем, опустив голову и, словно монахиня, потупив взор, быстро пошла к стоячему почтовому ящику.
Уэксфорд пошел следом за ней и внезапно почувствовал себя неудобно. Ему показалось, хотя на то не было никаких оснований, что письмо было для Моргана. Когда он заговорил с девушкой, она очень испугалась, прерывисто задышала, прикрывая рукой рот.
— Мисс Петерс, я — полицейский. Я заговорил с вами на улице только потому, что боюсь, что мне не разрешат войти в ваш дом.
В какую школу ходят эти девочки? Или «Дети Апокалипсиса» организуют для своих детей специальные школы? Неужели они никогда не общаются с посторонними? Интересно, был ли он первым посторонним человеком, с которым она разговаривала после того ужаса, через который ей пришлось пройти на суде, — этот опыт, наверное, был для нее мучительной пыткой, способной повлиять на рассудок. Разговаривала? Будет ли она говорить с ним?
На плоском невыразительном лице девушки, которое она по-прежнему прикрывала рукой, не было никакого макияжа и никаких колец на руках; худое тело закрывал жесткий тяжелый плащ.
— Мисс Петерс… — Быстро и довольно неуклюже, чтобы девушка не могла помешать ему, Уэксфорд стал говорить ей, чего он хочет, для чего пришел сюда и теперь разговаривает с ней под дождем. Ему показалась, что она боится не столько его, сколько Бога.
Сжав ладонь в кулак и постукивая им по подбородку, девушка оглядела улицу, но прежде чем заговорить с незнакомцем, она опустила глаза — не хотела встречаться с ним взглядом.
— Отец выгонит меня из дома, если увидит. Он чуть не выгнал меня после… после… Мама заставила его разрешить мне остаться.
Самым странным во всем этом непонятном деле, как показалось Уэксфорду, было то, что девушке, должно быть, хотелось остаться. А может быть, это было не так уж странно. Если вывести птенца дикой птицы и вырастить его в клетке, а потом выпустить, он погибнет или будет убит своими собратьями. Стараясь держать зонт так, чтобы прикрыть их обоих, Уэксфорд ласково говорил с девушкой, извинившись перед ней и сказав, как важна для него ее информация. Однако все это время он не переставал думать об окружающем ее мире, о таких девушках, как Луиза Сэмпсон и Верити Бейт. Те порвали со своими родителями, жили где хотели и с кем хотели, для них отец-тиран, обладавший реальной властью, был вымышленным чудовищем, о котором в далеком прошлом писали в книгах. Тот факт, что такие противоположные натуры, как эти две девушки и Ханна Петерс, могли существовать в одном городе и в одном столетии, казался почти невероятным.
Не поднимая глаз, Ханна проговорила:
— Я никогда не слышала о девушке по имени Лавди. — Она вздрогнула. — Ее не вызывали в суд. Как ее настоящее имя?
Уэксфорд покачал головой, чувствуя себя буквально парализованным ее глухим безжизненным голосом, медленной речью и еще тем, что она с совершенно животной покорностью принимала притеснения и тиранию.
— Может быть, она ушла из вашего братства в течение последнего года?
— Мэри ушла, чтобы стать учительницей; еще ушли Сара и Рэчел; Эдна вышла замуж за чужака — все они ушли. — Не то чтобы она говорила, едва переводя дыхание, скорее делала это с невероятными усилиями. — Мой отец накажет меня, если я сейчас не пойду домой.
— Их адреса? — умоляющим тоном проговорил Уэксфорд.
— Ой, нет. Нет-нет. Мэри была на суде. — «Ей стоило больших усилий сказать это», — подумал Уэксфорд, ведь Мэри тоже была одной из «невест» Моргана. Эта девушка боролась с чувством, о котором еще не знала и которое не умела контролировать. По лицу ее текли слезы, а может быть, это были капли дождя… — Вам нужно пойти к пастырю, — посоветовала Ханна и вынырнула из-под зонта.
— Меня не впустят в дом!
Ханна крикнула что-то о молитвенном собрании, которое состоится нынешним вечером, и побежала домой прямо под дождем: существо из клетки, сбежавшее от хищников, и человек, который хотел бы его освободить. Назад в клетку, в безопасную смерть при жизни.
Уэксфорд был потрясен беседой с Ханной Петерс. Внешне она совершенно не походила на Лавди Морган, однако у него было полное ощущение, что он говорил с Лавди. Живая, но в другой плоти, перед ним была умершая девушка — робкая, испуганная, плохо одетая; она не умела дружить, и ее едва ли могли принять на работу. Наконец он понял ее — Лавди, ходившую через кладбище и читавшую Библию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54