И вдруг — Кэркпатрик! Мир — это странное место.
— И вы ушли?
— В тот же день. Когда он уехал, Энн заглянула в кухню, как будто ничего не случилось. Такая спокойная и безмятежная. Улыбалась и кляла погоду, говорила о бедняжке Руперте, который мокнет на болотах. Раньше я этого не знала, но в тот миг поняла, что именно люди называют обаянием. Я не решилась с ней поговорить, сказала только, что доработаю неделю, а потом буду вынуждена уйти, потому что трудно становится. В жизни не произносила более правдивых слов.
— Вы ещё где-нибудь работаете, миссис Пенистан? Например, в Стауэртоне?
— О, нет, дорогой. Нет смысла. Далеко ездить. Впрочем, мальчики могли бы подбрасывать меня на микроавтобусе. Они у меня очень заботливые.
Она проводила его до прихожей, где Бэрден увидел одного из мальчиков. Тот топал на кухню с пустой тарелкой. Ни слова не говоря, он поставил её на стол. На мать он по-прежнему не обращал внимания, разве что отодвинул её в сторону, протискиваясь в дверь. Но съеденный ужин немного смягчил его нрав. Он даже угрюмо сказал Бэрдену:
— Ненастный вечер.
Миссис Пенистан ласково улыбнулась сыну. Она оттащила с дороги пылесос и открыла дверь, в которую тотчас стало задувать дождевую воду. Удивительно, льет все время по вечерам, подумал Бэрден. Он шел по Глиб-роуд, втянув голову в плечи и подняв воротник, и размышлял о том, что не так-то просто будет допросить Кэркпатрика, не найдя тела и не имея никаких подтверждений смерти девушки, кроме анонимного письма.
6
Двое Джеффов Смитов жили в Кингзмаркхеме, один в Стауэртоне и ещё двое — Сьюингбери. Единственный темноволосый Смит имел рост шесть футов два дюйма; единственный, кто был моложе тридцати пяти, носил светлую бородку. Черной машины не было ни у кого из них. Опрос принес не больше плодов, чем разговор с Марголисом. Записка его сестры не отыскалась, не нашлось и никаких других признаков злого умысла.
— Кроме пятисот фунтов стерлингов, — напомнил Бэрден.
— С такими деньгами она могла уехать на отдых, — твердо сказал Уэксфорд, а затем добавил чуть менее уверенным тоном: — Должно быть, зря мы тревожили Марголиса, Майк.
— Трудно сказать, встревожен ли он вообще. Не понимаю этого парня, сэр. То вроде бы дурачит меня, то ведет себя как дитя. Осмелюсь предположить, что это и есть гениальность.
— Некоторые говорят, что гений всегда на волосок от безумия. Другие считают гениальность просто способностью работать без устали.
Работать без устали? Что ж, это Бэрден хотя бы понимал.
— По мне, так он просто льет краски и размазывает. Как мы с вами льем соус на рыбу с картошкой, — сказал он. — Не понимаю я его картин. По-моему, он просто нашел ещё один способ водить людей за нос. Сколько стоит билет в галерею Тейт?
Уэксфорд расхохотался.
— Нисколько, как мне известно. Вход бесплатный, — он подтянул тонкий лоснящийся лоскуток, который называл галстуком. — Вы напомнили мне высказывание Геринга: «Когда я слышу слово „культура“, мне хочется схватиться за пистолет».
Бэрден обиделся. Он вышел в коридор, высматривая, на ком бы сорвать зло. Брайент и Гейтс, болтавшие с сержантом, тут же сделали вид, будто заняты. Но Марк Дрейтон в глубокой задумчивости стоял чуть поодаль от остальных, сунув руки в карманы байкового пальто и разглядывая свои башмаки. Его длинные черные волосы, выбившиеся из-под капюшона, разозлили Бэрдена пуще прежнего. Он двинулся к Дрейтону, но даже не успел открыть рот, потому что констебль невозмутимо спросил:
— Могу я перемолвиться с вами словечком, сэр?
— Единственный человек, с которым вам надо перемолвиться, — это парикмахер, — резко ответил Бэрден. — Всего пятью словами: «сзади и по бокам покороче».
Лицо Дрейтона осталось безмятежным и непроницаемым.
— Ну, ладно, что там еще?
— Объявление в витрине Гровера. Я подумал, оно может вас заинтересовать, — он достал из кармана чистенькую записную книжку и прочел: — «Сдается на вечер отдельная комната. Для студентов или тех, кто ищет уединения. Сохранение тайны обеспечено. Обращаться по адресу: Чартерис-роуд, 82, Стауэртон».
Бэрден презрительно сморщил нос, но тотчас напомнил себе, что Дрейтон не виноват: ведь он только нашел объявление, а не дал его. Более того, находка была достойна похвалы. Чем же тогда объяснить это противное чувство? Как будто темные постыдные делишки творятся прямо на его улице.
— Опять Гровер? — спросил Уэксфорд, когда ему рассказали об объявлении. — Так вот чем он теперь занялся? В прошлом у него продавались… забавные такие книжицы. С каждым годом наш город становится все больше похожим на Чаринг-Кросс-роуд, — он издал смешок, напоминавший куриное кудахтанье. Бэрден не удивился бы, услышав, как Дрейтон эхом повторяет этот смешок. Парень явно был подхалимом. Но смуглое лицо Дрейтона казалось встревоженным. Он даже выглядел пристыженным. Правда, Бэрден не знал, почему.
— Помните времена, когда все школьники ходили с выкидными ножами, и мы знали, что они от Гровера, но не могли поймать его на сбыте? А журналы, которые он продает? Вам понравится, если ваша дочь будет их читать?
Уэксфорд пожал плечами.
— Они не для дочерей, Майк, они для сыновей, и их не читают. Прежде чем мы начнем создавать комиссию по борьбе за нравственность, давайте решим, что делать с этим объявлением, — он задумчиво посмотрел на Дрейтона. — Этим лучше заняться вам, Марк.
Бэрдена покоробило, когда старший инспектор обратился к Дрейтону по имени. Такое случалось нечасто.
— У вас самая подходящая наружность для этой роли.
— Роли, сэр?
— Будете студентом, который ищет уединения. Верно, инспектор Бэрден? — продолжая разглядывать Дрейтона, Уэксфорд добавил: — Не представляю, чтобы кто-то из наших мог так же шустро скакать по женской спальне.
Когда они подошли к двери в первый раз, никто не открыл. Дом стоял на углу, парадным фасадом на Чартерис-роуд, а боковым, где был покосившийся забор, — на Спарта-Гроув. Бэрден остался ждать в машине, а Дрейтон прошел до конца забора и свернул в переулок на задах дома. Кирпичная стена была слишком высокой, чтобы заглянуть через нее, но Дрейтон нашел запертые ворота, сквозь щели в которых можно было осмотреть сад дома номер 82. На бельевой веревке, привязанной к стене и к крюку под задним окном, висел мокрый ковер, с которого на мощеную булыжником дорожку стекала вода. Дом был построен лет семьдесят или восемьдесят назад, но выгодно отличался от соседних развалюх аккуратностью и безупречной чистотой. Двор тщательно выметен, ступени заднего крыльца выкрашены белой краской. Все окна закрыты и занавешены накрахмаленным тюлем. Пока Дрейтон задумчиво разглядывал эти окна, занавеска на одном из них, вероятно, в спальне, чуть приподнялась, и из-под неё выглянуло маленькое сморщенное личико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— И вы ушли?
— В тот же день. Когда он уехал, Энн заглянула в кухню, как будто ничего не случилось. Такая спокойная и безмятежная. Улыбалась и кляла погоду, говорила о бедняжке Руперте, который мокнет на болотах. Раньше я этого не знала, но в тот миг поняла, что именно люди называют обаянием. Я не решилась с ней поговорить, сказала только, что доработаю неделю, а потом буду вынуждена уйти, потому что трудно становится. В жизни не произносила более правдивых слов.
— Вы ещё где-нибудь работаете, миссис Пенистан? Например, в Стауэртоне?
— О, нет, дорогой. Нет смысла. Далеко ездить. Впрочем, мальчики могли бы подбрасывать меня на микроавтобусе. Они у меня очень заботливые.
Она проводила его до прихожей, где Бэрден увидел одного из мальчиков. Тот топал на кухню с пустой тарелкой. Ни слова не говоря, он поставил её на стол. На мать он по-прежнему не обращал внимания, разве что отодвинул её в сторону, протискиваясь в дверь. Но съеденный ужин немного смягчил его нрав. Он даже угрюмо сказал Бэрдену:
— Ненастный вечер.
Миссис Пенистан ласково улыбнулась сыну. Она оттащила с дороги пылесос и открыла дверь, в которую тотчас стало задувать дождевую воду. Удивительно, льет все время по вечерам, подумал Бэрден. Он шел по Глиб-роуд, втянув голову в плечи и подняв воротник, и размышлял о том, что не так-то просто будет допросить Кэркпатрика, не найдя тела и не имея никаких подтверждений смерти девушки, кроме анонимного письма.
6
Двое Джеффов Смитов жили в Кингзмаркхеме, один в Стауэртоне и ещё двое — Сьюингбери. Единственный темноволосый Смит имел рост шесть футов два дюйма; единственный, кто был моложе тридцати пяти, носил светлую бородку. Черной машины не было ни у кого из них. Опрос принес не больше плодов, чем разговор с Марголисом. Записка его сестры не отыскалась, не нашлось и никаких других признаков злого умысла.
— Кроме пятисот фунтов стерлингов, — напомнил Бэрден.
— С такими деньгами она могла уехать на отдых, — твердо сказал Уэксфорд, а затем добавил чуть менее уверенным тоном: — Должно быть, зря мы тревожили Марголиса, Майк.
— Трудно сказать, встревожен ли он вообще. Не понимаю этого парня, сэр. То вроде бы дурачит меня, то ведет себя как дитя. Осмелюсь предположить, что это и есть гениальность.
— Некоторые говорят, что гений всегда на волосок от безумия. Другие считают гениальность просто способностью работать без устали.
Работать без устали? Что ж, это Бэрден хотя бы понимал.
— По мне, так он просто льет краски и размазывает. Как мы с вами льем соус на рыбу с картошкой, — сказал он. — Не понимаю я его картин. По-моему, он просто нашел ещё один способ водить людей за нос. Сколько стоит билет в галерею Тейт?
Уэксфорд расхохотался.
— Нисколько, как мне известно. Вход бесплатный, — он подтянул тонкий лоснящийся лоскуток, который называл галстуком. — Вы напомнили мне высказывание Геринга: «Когда я слышу слово „культура“, мне хочется схватиться за пистолет».
Бэрден обиделся. Он вышел в коридор, высматривая, на ком бы сорвать зло. Брайент и Гейтс, болтавшие с сержантом, тут же сделали вид, будто заняты. Но Марк Дрейтон в глубокой задумчивости стоял чуть поодаль от остальных, сунув руки в карманы байкового пальто и разглядывая свои башмаки. Его длинные черные волосы, выбившиеся из-под капюшона, разозлили Бэрдена пуще прежнего. Он двинулся к Дрейтону, но даже не успел открыть рот, потому что констебль невозмутимо спросил:
— Могу я перемолвиться с вами словечком, сэр?
— Единственный человек, с которым вам надо перемолвиться, — это парикмахер, — резко ответил Бэрден. — Всего пятью словами: «сзади и по бокам покороче».
Лицо Дрейтона осталось безмятежным и непроницаемым.
— Ну, ладно, что там еще?
— Объявление в витрине Гровера. Я подумал, оно может вас заинтересовать, — он достал из кармана чистенькую записную книжку и прочел: — «Сдается на вечер отдельная комната. Для студентов или тех, кто ищет уединения. Сохранение тайны обеспечено. Обращаться по адресу: Чартерис-роуд, 82, Стауэртон».
Бэрден презрительно сморщил нос, но тотчас напомнил себе, что Дрейтон не виноват: ведь он только нашел объявление, а не дал его. Более того, находка была достойна похвалы. Чем же тогда объяснить это противное чувство? Как будто темные постыдные делишки творятся прямо на его улице.
— Опять Гровер? — спросил Уэксфорд, когда ему рассказали об объявлении. — Так вот чем он теперь занялся? В прошлом у него продавались… забавные такие книжицы. С каждым годом наш город становится все больше похожим на Чаринг-Кросс-роуд, — он издал смешок, напоминавший куриное кудахтанье. Бэрден не удивился бы, услышав, как Дрейтон эхом повторяет этот смешок. Парень явно был подхалимом. Но смуглое лицо Дрейтона казалось встревоженным. Он даже выглядел пристыженным. Правда, Бэрден не знал, почему.
— Помните времена, когда все школьники ходили с выкидными ножами, и мы знали, что они от Гровера, но не могли поймать его на сбыте? А журналы, которые он продает? Вам понравится, если ваша дочь будет их читать?
Уэксфорд пожал плечами.
— Они не для дочерей, Майк, они для сыновей, и их не читают. Прежде чем мы начнем создавать комиссию по борьбе за нравственность, давайте решим, что делать с этим объявлением, — он задумчиво посмотрел на Дрейтона. — Этим лучше заняться вам, Марк.
Бэрдена покоробило, когда старший инспектор обратился к Дрейтону по имени. Такое случалось нечасто.
— У вас самая подходящая наружность для этой роли.
— Роли, сэр?
— Будете студентом, который ищет уединения. Верно, инспектор Бэрден? — продолжая разглядывать Дрейтона, Уэксфорд добавил: — Не представляю, чтобы кто-то из наших мог так же шустро скакать по женской спальне.
Когда они подошли к двери в первый раз, никто не открыл. Дом стоял на углу, парадным фасадом на Чартерис-роуд, а боковым, где был покосившийся забор, — на Спарта-Гроув. Бэрден остался ждать в машине, а Дрейтон прошел до конца забора и свернул в переулок на задах дома. Кирпичная стена была слишком высокой, чтобы заглянуть через нее, но Дрейтон нашел запертые ворота, сквозь щели в которых можно было осмотреть сад дома номер 82. На бельевой веревке, привязанной к стене и к крюку под задним окном, висел мокрый ковер, с которого на мощеную булыжником дорожку стекала вода. Дом был построен лет семьдесят или восемьдесят назад, но выгодно отличался от соседних развалюх аккуратностью и безупречной чистотой. Двор тщательно выметен, ступени заднего крыльца выкрашены белой краской. Все окна закрыты и занавешены накрахмаленным тюлем. Пока Дрейтон задумчиво разглядывал эти окна, занавеска на одном из них, вероятно, в спальне, чуть приподнялась, и из-под неё выглянуло маленькое сморщенное личико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49