— Кто это, интересно, может так подумать? Да если хочешь знать, уж лучше в я был евреем, чем кем-нибудь еще из тех, кого я знаю.
— Ну да?
— Ага.
Он дулся на меня минуту-другую, потом взял меню.
— Не знаю, чего ты взбеленился, Дик. Разве я не говорю, что Косси один из лучших моих приятелей? Что он джентльмен высшей марки и превосходный юрист? И нечего злиться.
— Ладно. Наверное, я тебя не так понял.
— Знаешь, я вот что думаю, — сказал он. — Я, наверное, не возьму горошек. Тогда будет не два пятьдесят, а два тридцать пять.
— Я тоже, пожалуй. А если захочется, можно бесплатно взять еще хлеба.
Мы попросили официанта приготовить хорошо прожаренный бифштекс. Только мы начали есть, позвонил прокурор и передал через официанта, что пора двигаться.
— Какого черта? — возмутился Чарли. — Нам поесть нельзя?
— Нечего было заказывать бифштексы.
— Дик, как ты думаешь, сколько нам даст Косси? — спросил он.
— Ну... может, по двадцатке. Может, по пятьдесят, если продержимся до его приезда.
Чарли присвистнул.
— Пятьдесят баксов! Вот это да! Ты правда думаешь, он даст, Дик?
— А почему нет? Я от него получал раза два. И за такие трудные дела.
— Но больше и некому было платить, кроме тебя.
— Некому? — Я подмигнул Чарли.
— Фу-у! Пятьдесят баксов! Слушай, Дик. Давай дадим каждый еще по четвертаку Ху Флан Дану?
Официанта звали Хоп Ли, но Чарли всегда его называл чем-то этаким. Шутил, знаете ли.
— То есть мы дадим ему пятьдесят центов плюс тридцать? Почти доллар чаевых?
— Ну и что? Разве нельзя?
— Не знаю. А вдруг мы не сможем протянуть на столько времени?
— Ничего. Если понадобится, я Клинтона скручу и сверху сяду.
— Ну ладно, давай. Давай дадим оба. Но мне было бы спокойнее, если в те полсотни были у меня в кармане.
— Полсотни баксов! Господи! Слушай, Дик, ты все еще возишься с тем «смит-и-вессоном»?
— Я его продам. И подержанные кольты мне не нужны.
— Не нужны? Значит, ты купил новую модель у самих Смита и Вессона, а не отобрал его у того черномазого налетчика.
— Чарли, я ни у кого ничего не отбираю, улавливаешь?
— Ну, так не прохаживайся все время по поводу моего кольта. Люди это слышат, и я никогда от него не избавлюсь. У меня нашлось два или три покупателя, потом до них что-то доходило — не скажу, правда, что от тебя, — и дело расстраивалось.
— Слушай, Чарли. Не знаю, кто там что тебе наболтал, только я никогда и нигде не критиковал кольт. А даже наоборот, и могу это доказать. Как-то Дасти Креймер подошел ко мне и спросил моего откровенного мнения, и я ответил искренно, что, по-моему, никому не помешает хороший кольт. Я сказал тогда: ты меня спросил по-честному, ну так вот. Сам видишь: хороший кольт по нормальной цене, так что тебе лучше его взять.
— Ну, я же не говорил, что ты сбиваешь цену, Дик. Даже и не думал.
— Ты знаешь, почему я не хочу его покупать, — сказал я. — Чарли, я тебе несколько раз объяснял. У меня есть кольт и «смит-и-вессон», и, избавляясь от «смит-и-вессона», я оставляю себе кольт. И второй мне не нужен.
— Ну вот мое последнее слово, — сказал Чарли. — Меняюсь на кольт и пятнадцать, нет, двадцать долларов. Это мое последнее слово, Дик, как хочешь.
— Поздравляю вас со сделкой, мистер, — сказал я.
— Заплачу тебе завтра, как только получим деньжата от Коссмейера.
— Ладно, но если не будет деньжат — сделка не состоится. Деньги на бочку, Чарли.
— Получишь. Хотя бы даже пришлось этого Клинтона связать.
Мы покончили с горячим и взяли кофе с пирожными. Потом повторили, и официант почему-то не засчитал этого, так что мы оставили и эти деньги ему. Еще двадцать центов в дополнение к восьмидесяти, всего доллар чаевых ровным счетом. Нам с Чарли, знаете, было интересно, как он отреагирует, но он возился с другими, и мы решили, что пора возвращаться.
Из суда все уже разошлись, все кабинеты, кроме прокурорского, были закрыты, даже мальчик-лифтер ушел домой. Свет практически везде выключили, и мы пробирались по коридорам почти на ощупь.
Мы дошли до прокурорского кабинета, вернее, до его приемной. Чарли шел впереди, я за ним следом, и, когда мы остановились, я наступил ему на пятки.
— Прости, Чарли, — сказал я.
— Ш-ш, — зашипел он. — Черт!
Он кивнул в сторону свидетельской комнаты, и я, прислушавшись, уловил разговор прокурора и мальчишки. Что-то прокурор у него выспрашивал, и мне это очень не понравилось, и могу поклясться — Чарли тоже.
Чарли обернулся и посмотрел на меня, а я на него. Подумали об одном и том же.
— Ну, Чарли, — сказал я, — думаю, мы наелись самых дорогих бифштексов в своей жизни.
— Черт, — отозвался он, — вот негодяй!
— Надо бы нам их есть пореже, — продолжил я.
Он опять прошипел:
— Ш-ш, послушай-ка, черт побери!
Мы прислушались.
— Ну, Боб, ты хочешь рассказать правду, не так ли? Ты хочешь рассказать правду или ты хочешь продолжать лгать?
— Да! То есть нет, я не хочу! То есть я не знаю, я...
— Ты не знаешь, какую правду, так, Боб? Так или нет? Не лучше ли тебе рассказать правду, чем лгать? Если я тебе помогу и расскажу, что было правдой, ты скажешь правду или солжешь?
— Д-да... нет! Я не знаю! Я... совсем з-запутался...
— Ты не хотел убивать ту девочку, так, Боб? Или хотел? Отвечай только «да» или «нет»: хотел ты или нет убить ее?
— Я... н-нет.
— Если не хотел, тогда, значит, произошел несчастный случай, так? Или нет, Боб?
— Д-д-думаю, т-так.
— Ты не был возле поля для гольфа, да? Ну а откуда ты знаешь, что там оставалось не больше полумили? Ты что, измерял? Почему там не могло быть мили, или двух, или...
— Потому что я вам говорил...
— Но это была ложь, припомни! Ты же хотел сказать мне правду, потому что лучше сказать правду, чем лгать. Разве не так?
— Я... я не знаю! Я говорю правду!
— Отлично, разумеется. Ты начинаешь вспоминать, начинаешь исправляться и начинаешь говорить правду. Ты хороший мальчик, Боб. Я всегда это знал. Тебе нравилась маленькая Джози. Ты мог испугаться и потерять голову, со всяким бывает, но она тебе нравилась. Неужели, убив ее случайно, ты отправился бы на поле гольфа как ни в чем не бывало? Ты же не хочешь, чтобы я подумал, что ты так сделал, да?
— Н-нет...
— Сколько раз вы с ней делали это, Боб?
— Т-только...
— Ну да, но однажды может быть и несколько раз, разве не так? Могло так быть или нет, Боб? Знаешь, несколько раз подряд?
— Я н-не знаю... ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ОТ МЕНЯ УСЛЫШАТЬ? ЧТО ВЫ...
— Ну, я не могу тебе приказывать, Боб. Это будет несправедливо. Но если ты хочешь, чтобы я тебе помог вспомнить — и сказать точными словами, чтобы мы поняли, что ты хороший мальчик и что все это произошло по ошибке, со всяким может случиться... Боб, ты это имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы я помог тебе высказать это правильно, так...
— Д-Д-ДА!
* * *
Чарли Олт выдернул сигару изо рта и швырнул ее на пол.
— Дьявольщина, — прорычал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28