Он вдруг остановился и нахмурился, глядя на каменистую почву. Здесь была борьба, боролись несколько человек. Конан поднял кусочек белой материи. Он оторван от белой рубахи прислуги, такой рубахи, какую носила Тамира. Киммериец скомкал его в руках.
– Дура, – проговорил он, но тише.
Теперь он шел осторожно, осматриваясь, нет ли здесь горцев, и отыскивая следы. Вскоре Конан понял, что видит три вида следов. Два из них принадлежали всадникам: один – по которому он шел, другой – более свежий. Самыми свежими были следы нескольких человек, прошедших пешком. Горцы далеко не отправляются без своих косматых лошадок, солдатами эти люди тоже не могли быть, так как их мало. Конан больше никого не мог представить себе здесь, в горах, поскольку, если остался кто-нибудь из заморийских охотников, они как можно скорее направятся в низины.
У киммерийца пробудилось подозрение, и он стал еще более внимательным, остерегаясь возможной засады. В Кезанкийских горах было много таких мест, откуда можно было неожиданно напасть, что совсем не облегчало задачу Конана. Резкие повороты вокруг крутых склонов и узкие проходы между отвесных стен встречались часто. Однако остановила его небольшая долина, ограниченная покатыми склонами.
Конан оглядывал долину из русла горной речки, впадавшей в нее. Он стоял неподвижно, прижавшись к каменной стене. Глаз прежде всего привлекает движение. На склонах росли кривые деревца, но их слишком мало, чтобы можно было укрыться. На склонах лежало мало валунов, да и те находились высоко по обеим сторонам. Горцы, устраивая засады, любят бить близко, чтобы не оставлять врагу времени опомниться. Все, что видел Конан, говорило ему, что долина безопасна, но инстинкт шептал иное. Инстинкт, не раз спасавший его, победил.
Конан быстро пошел по руслу назад. В том месте, где стена обрушилась, он взобрался по осыпи наверх и вылез из русла. Терпеливо, будто охотящийся кот, он перебирался от валуна к валуну, от одного кривого деревца к другому, используя каждую неровность.
Наконец он оказался на склоне выше долины. Внизу под обломками скалы сидел на корточках человек с луком в руках. Конан удивленно проворчал. Хотя на нем и не было меховых обмоток, вышитая рубаха говорила, что это бритуниец. Действительно, Конан узнал в нем предводителя тех, кто приходил в лагерь Йондры. Нахмурясь, киммериец начал спускаться. Он остановился за бритунийцем, поправил свою накидку и сел, прислонив копье к плечу.
– Кого ждешь, Элдран из Бритунии? – спросил он непринужденно.
Бритуниец не вздрогнул. Он спокойно посмотрел через плечо.
– Тебя, Конан из Киммерии, – сказал он. – Хотя, признаюсь, я не знал, что это ты следишь за нами.
– Не за вами, – ответил Конан. – За горцами. И можешь позволить остальным своим людям выйти. Если только действительно не считаешь, что им нужно наблюдать за моей спиной.
Улыбнувшись, Элдран выпрямился.
– Мы видим друг друга насквозь. – Он взмахнул рукой, к ним по одному подбежали несколько человек в обмотках и вышитых рубахах. – Значит, ты тоже хочешь спасти Йондру, киммериец?
Конан медленно втянул в себя воздух.
– Значит, она в руках горцев. Да, я хочу ее спасти, однако я направлялся спасти другую женщину, тоже пленницу. Но из твоих слов я понимаю, что ты спасаешь Йондру. Это меня удивляет, если учесть, как тепло прошла последняя встреча.
– Мы после этого встречались, – сказал горько Элдран, – и с ее стороны тепла было еще меньше. А потом я нашел то место, где ее взяли в плен горцы. – Он потеребил пальцами грубую шерстяную накидку, грязную и рваную; это была горская накидка, понял Конан. – Мне надо кое о чем строго поговорить с этой женщиной.
Один из бритунийцев, костлявый мужчина с острым носом, сплюнул.
– Говорю тебе, забудь о ней. Мы пришли, чтобы убить огненного зверя, и мы сделаем это, если даже придется погибнуть. У нас нет времени для женщин из другой страны.
Элдран не ответил, хотя лицо его сделалось мрачнее. Другой бритуниец сказал негромко:
– Успокойся, Фюрдан, – и костлявый бритуниец притих, хотя и неохотно.
– Значит, вы, как и Йондра, охотитесь на этого зверя, – сказал Конан. – Она оставила затею после того, как погибли двадцать ее охотников – растерзаны или заживо сожжены. Лишь она, я и еще один остались в живых, и то чудом, после той охоты. Я бы тоже хотел, чтобы зверь был убит, но есть и более простые способы расстаться с собственной жизнью.
– Заморийская девка нашла зверя, – проговорил рассерженно Фюрдан, – в то время как мы находим только следы. Может быть, она нам действительно нужна.
Элдран опять не обратил на него внимания.
– Йондра охотилась ради трофея, – сказал он. – Мы же мстим за погибших родственников и стремимся предотвратить новые жертвы. Твоя сталь не может победить огненного зверя, Конан, как и любой металл, обработанный смертным. Но этот, – он положил руку на рукоять меча, – был выкован волшебником специально для этой цели.
Огромный киммериец с неожиданным интересом поглядел на оружие. Он уже сталкивался с волшебными предметами. Когда-то даже сам чувствовал ауру их силы в своих руках. Если этот меч на самом деле таков, как рассказывает о нем Элдран, тогда еще можно расквитаться за Телада.
– Хотелось бы подержать оружие, которое может убить то существо, – сказал он, но сероглазый бритуниец покачал головой:
– Как только я перестану им обладать, киммериец, он совершит путь, лишь Виккана знает как, назад, туда, где он был мне дан, и я никогда в жизни больше не смогу притронуться к нему. Таково заклятие.
– Понятно, – сказал Конан. Может быть, все так, как говорит бритуниец, а может быть, и нет, но, если Элдран падет, поклялся Конан, он постарается, чтобы этот меч, куда бы он ни направлялся, вначале совершил путь в его руку. Так или иначе, если он останется жив, то вернет долг Теладу. – Но прежде зверя женщины, согласен?
– Согласен, – ответил Элдран. – Поскольку следы, по которым мы шли, соединились, вероятно, мы найдем обеих женщин вместе. Харал пошел за горцами, взявшими Йондру, и он отметит дорогу, так что мы пойдем следом за ним быстро.
Конан поднялся на ноги.
– Не стоит терять времени, если хотим спасти их до того, как им будет причинен вред.
Однако, когда они спускались по склону, на сердце у Конана было тяжело. С пленными женщинами горцы редко обращались ласково. С пленными женщинами горцы редко обращались ласково.
В двадцатый раз Тамира изучала свои оковы, и в двадцатый раз она убеждалась в бесполезности такого изучения. К кожаным манжетам на запястьях и щиколотках крепились толстые цепи, закрепленные в потолке и в полу каменной камеры без окон, в середине которой она и была подвешена, будто орел, расправивший крылья. Голое хрупкое тело воровки блестело от пота в свете бронзовых ламп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53