– Клянусь Твердыней! – раздалось со стороны люка. – Что тут происходит? В коридоре мертвые! Чего это Васа на румпеле разлегся? Да мы из-за него на мель сядем или в тине увязнем! – Маллия, в одних полотняных подштанниках, ринулся к румпелю, грубо сдернул с него мертвеца и потянул длинный рычаг, выправляя судно на курс. – Да это не Васа! Сгори моя душа, кто же все эти мертвецы?
За капитаном на палубу уже высыпали и остальные – босые матросы и перепуганные пассажиры, кутающиеся в плащи и одеяла.
Повернувшись к капитану боком и заслонив так свою руку. Том сунул нож под веревку и одним коротким движением перерубил ее. Лодку сразу поглотила темнота.
– Речные разбойники, капитан, – сказал Том. – Мы с молодым Мэтом уберегли ваше судно от речных разбойников. Если б не мы, они бы тут всем горло перерезали. Может, вам стоит пересмотреть оплату за наш проезд.
– Разбойники! – воскликнул Маллия. – Ниже по реке, возле Кайриэна, их полно, но я никогда не слыхал, чтоб они нападали здесь, так далеко к северу!
Сбившиеся тесной кучкой пассажиры заохали-заахали, забормотали о разбойниках и о перерезанных глотках.
Мэт, как деревянный, зашагал к люку. Он слышал, как за спиной бубнит Маллия:
– Вот хладнокровие… Никогда не слыхал, чтоб Андор нанимал убийц, но, сгори моя душа, хладнокровный же он… Едва не споткнувшись, Мэт спустился по лестнице, перешагнул через два тела в коридоре и захлопнул за собой дверь капитанской каюты. Юноша уже одолел полпути к кровати, когда силы оставили его; его затрясло, как в ознобе. Мэт, дрожа, упал на колени. Свет, в какую игру я ввязался? Нужно выиграть, а правил-то я и не знаю! Свет, что это за игра?
Тихонько наигрывая на флейте "Утреннюю розу", Ранд глядел в костерок, над огнем которого жарился насаженный на палку кролик. От ночного ветра мигало-подрагивало пламя. Запаха кролика Ранд почти не замечал, хотя все-таки явилась беспризорная мысль, что в следующей деревушке или городке нужно запастись солью. "Утренняя роза"… Эту мелодию, и не только ее. Ранд играл на тех свадьбах.
Сколько дней назад это было? Их и в самом деле было так много, или мне только показалось? Все женщины деревни решили немедля, прямо сейчас выйти замуж? Как называлась та деревня? Я что, с ума схожу?
На лице у него выступили бисеринки пота, но он продолжал играть, совсем тихо, только для себя, и пристально смотреть на огонь. Морейн сказала ему, что он та'верен. Все твердили, что он та'верен. Может, он действительно им был. Такие люди… изменяли… все вокруг себя. Та'верен мог бы своим присутствием вызвать все эти свадьбы. Но такая мысль была слишком близка к чему-то, о чем Ранду совсем не хотелось думать.
Говорят еще, что я – Возрожденный Дракон. Все так говорят. И живые это повторяют, и мертвые. Но только поэтому правдой эти слова не становятся! Мне пришлось позволить им провозгласить меня. Долг… У меня не было выбора, но больше правды в этом не стало. А Ранд все играл и играл эту одну-единственную мелодию. Она наводила его на мысли об Эгвейн. Когда-то он думал, что женится на Эгвейн. Казалось, это было так давно. А теперь с этим покончено. И тем не менее она явилась в сны Ранду. Это могла быть она. Ее лицо. Это было ее лицо.
Только вот там было столько лиц – знакомых ему лиц. Тэм, и мама, и Мэт, и Перрин. И все пытались его убить. На самом деле, конечно, это были не они. Только их лица – на Отродьях Тени. Он считал, что на самом-то деле это не они. Даже во сне казалось, что это бродят Исчадия Тени. А были ли они всего лишь снами? Ранд знал: некоторые сны – реальность. А другие – только сны, дарящие мучительные кошмары или надежды. Но в чем разница? Как узнать? Однажды ночью в его сны явилась Мин – и попыталась всадить ему в спину нож. Эта попытка причинила Ранду такую боль, что он до сих пор не переставал удивляться. Он оказался беспечен, подпустил ее так близко, ослабил бдительность. Рядом с Мин он так долго не испытывал необходимости держаться настороже, несмотря на все то, что понимала девушка, глядя на него. Когда она была рядом, на его раны будто проливался целительный бальзам, умеряющий и успокаивающий боль.
И она пыталась меня убить! Музыка сорвалась на резкий противный визг, но юноша обуздал свои чувства и опять чуть слышно заиграл. Нет, не она. Выродок. Тени с ее лицом. Мин меньше всех желала бы мне зла. Ранд не мог понять, почему он так думает, но был уверен – это правда.
Так много лиц возникало в снах. Являлась Селин, холодная, загадочная и такая прекрасная, что у Ранда во рту вмиг пересыхало при одной лишь мысли о ней. Когда-то – теперь казалось, давным-давно – Селин искушала его славой, но сейчас она говорила, что Ранд должен принять меч. И с мечом прийти к ней. Калландор. Этот меч всегда был в его снах. Всегда. И зло смеющиеся лица. Руки, толкающие Эгвейн, и Найнив, и Илэйн в клетки, ловящие их в сети, причиняющие им боль и мучения. Почему он должен больше терзаться и плакать из-за Илэйн, чем из-за двух других?
У Ранда кружилась голова. Сильно ныло сердце, не меньше болел бок, и пот катился по лицу, а он тихонько играл "Утреннюю розу". Играл всю ночь, боясь уснуть. Боясь увидеть сны.


ГЛАВА 33. В плетении

Сидя в седле, Перрин хмуро взирал на плоский камень у дороги, наполовину скрытый травой. Дорога, укатанная и натоптанная, которая теперь называлась Лугардской Дорогой и по которой отряд приближался к реке Манетерендрелле и к границе Лугарда, некогда, в незапамятные времена, была вымощена каменными плитами. Так два дня назад сказала Морейн. Кое-где на белый свет все еще проглядывали остатки дорожного покрытия. Но на этом камне были странные отметины.
Если б собаки могли оставлять на камне отпечатки своих лап, Перрин бы сказал, что это след крупной гончей. Но на голой земле он не видел отпечатков собачьих лап, хотя на мягкой почве обочины следы должны были остаться, и не чуял запаха пробежавшей собаки. В воздухе витал только слабый намек на запах гари, почти что серный запах, какой остается после фейерверков. Впереди, там, где дорога пересекала реку, находился городок, – может, местные ребятишки играли тут, ухитрившись стянуть у Иллюминаторов какой-нибудь огненный припас.
Только вот ребятишкам далековато сюда что-то таскать. Но Перрин видел в округе и фермы. Это могли бы оказаться и мальчишки с окрестных ферм. Что бы это ни было. но никак не связано с отметинами на плите. Лошади не летают, и собаки не оставляют следов на камнях. Я так устал, что и думать нормально не могу.
Зевнув, Перрин ткнул Ходока пятками в ребра, и мышастый галопом поскакал вслед за другими лошадьми. С тех пор как отряд покинул Джарру, Морейн упорно подгоняла всех, и никого, кто останавливался хоть на миг, не ждали. Когда Айз Седай задавалась какой-то целью, то она делалась тверже холодного кованого железа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236