– Тот, что зовет меня. Он меня тянет к себе! Саидин. Мужская половина Истинного Источника. Иногда мне не удается удержать себя, я тянусь к нему сам. – Ранд будто схватил нечто невидимое тут же, в пустом воздухе, и уставился на свой сжатый кулак. – И порчу я ощущаю прежде, чем коснусь его. Пятно Темного, подобное тонкому мерзкому налету, старающемуся спрятаться от Света. Меня наизнанку выворачивает, но удержать себя я не в силах. Не могу! Только иногда я дотягиваюсь и тогда словно воздух пытаюсь схватить. – Ладонь Ранда взметнулась и раскрылась. Она была пуста. Ранд горько рассмеялся. – А что, если такое случится, когда грянет Последняя Битва? Если я потянусь и ничего не схвачу?..
– Ну, тогда ты что-то да схватишь, – прохрипел Перрин. – А что вообще ты делал?
Озирая мир вокруг себя. Ранд будто бы узрел жизнь заново. Разломанный буйством недр мирт и обломленные древесные ветви. Но разрушений представало перед ним, как заметил Перрин, на удивление мало. Не видно ни проломов в скалах, ни трещин-обрывов на земной поверхности. Древесная стена леса стояла нерушимо.
– Не по моей это воле, – Ранд усмехнулся. – Знаешь, бывает: хочешь всего лишь открыть кран пивной бочки, а вместо этого вырываешь его с корнем. Но это… переполняет меня! Я должен направить его куда– нибудь, иначе он меня выжжет, но все вокруг… Я вовсе этого не хотел, поверь!..
Перрин молча кивнул. Что толку снова твердить маленькому Дракону, чтобы он больше так не играл? Он виноват в своем преступлении не более, чем виновен в содеянном я.
– Хватает тех, кто хочет, чтоб ты был мертв – да и мы заодно сгибли. Так что незачем работать за них и на них. – Ранд был точно глухой. – Пора возвращаться в лагерь, – продолжал Перрин. – Скоро стемнеет, и не знаю, как ты, а я проголодался.
– Что? А… Ступай, Перрин, ступай. Я тоже скоро уйду отсюда. Но сейчас мне надо побыть здесь одному. Совсем недолго.
Постояв с минуту, Перрин без удовольствия двинулся к проходу меж скал. Однако Ранд вновь начал говорить, я ему пришлось остановиться.
– Тебе ночью что-нибудь снится? Хорошие сны видишь?
– Случается, – отвечал Перрин сдержанно. – Но стоит проснуться – и от снов не остается следов.
Он не лгал: воин умел держать свои сны под стражей.
– Сны своего места не покидают, – молвил Ранд едва слышно, но Перрин услышал. – Может статься, они-то и говорят нам самое главное. И не обманывают нас. – Он умолк.
– Ужин стынет, – проворчал Перрин, но Ранд не заметил. Он был тих и задумчив.
Решительно повернувшись к нему спиной, Перрин оставил друга одного.
ГЛАВА 3. События на Равнине Алмот
От входа в расщелину до самого верха по скале простиралась тень, так как бурление глубин опрокинуло одну из вершин. Перин решил не торопиться, спускаясь по тропе, и пристально вгляделся в рожденную землетрясением черноту. Гранитный свод оставался нерушим. Но в тот же миг снова, сильнее, чем раньше, в затылок ему вонзился зуд. Нет, только не сейчас, спали меня Свет! Нет! Зуденье ускользнуло.
Проникнув сквозь трещину и очутившись над лагерем, Перрин увидел долину, покрытую странными закатными тенями. На юношу не отрываясь глядела Морейн, словно ожидая его у порога своих хором. Перрин встал как вкопанный. Стройная женщина, темноволосая и как раз ему по плечо. А главное, удивительно миловидная. И как у всех Айз Седай, что время от времени обращались к Единой Силе, возраст по ее облику определить было нельзя. Темные глаза Морейн отливали мудростью уже не девичьей, но морщин на нежных щеках ее не было. Странным казалось измятое и пропыленное платье женщины, шитое из темно-голубого шелка, а из прически Морейн, обычно причудливо уложенной, выбивались пряди волос. Лицо Айз Седай украшало пятно грязи.
Перрин смутился и опустил голову. Из всех в лагере лишь Морейн и Лан знали о тайне Перрина, и ему совсем не по душе было понимающее выражение ее лица, когда она глядела ему в глаза. В его желтые глаза. Когда-нибудь. быть может, он бы спросил ее, собравшись с духом:
а что уж такое важное вы изволите знать обо мне, леди? Любая из Айз Седай должна знать куда больше сельского юноши. Но не время сейчас для любопытства! А что, если час для расспросов так и не грянет?
– Ранд не хотел… То есть он не бури добивался… Все как-то так вышло, само случилось…
– Само случилось, – повторила Морейн свинцовым голоском, вскинула голову и вновь скрылась в своем дворце. Чуть громче захлопнув за собой дверь, чем закрывала ее обычно.
Перрин перевел дух и поспешил вниз, где на кострах уже кашеварили солдаты. Про себя отметив, что уж завтра-то с самого утра, если не нынче же вечером, Ранд снова поцапается с Айз Седай.
По склонам горной чаши лежало с полдюжины древесных стволов, с корнем вырванных из земных глубин недавней напастью. Колея щебня, перемешанного с рытой почвой, тянулась к берегу ручья, где теперь разлегся валунище, скатившийся по краю холма. На другом берегу потока одна из хижин от подземных толчков развалилась, и сейчас вокруг нее собрались шайнарцы, пытаясь восстановить жилище. Среди них Перрин заприметил Лойала. Огир шутя вздымал себе на плечо бревнышко, нести которое по силам было лишь четверым шайнарцам. Уно ругался так, что рев его оглушал всех в долине. Мин, чем-то расстроенная и недовольная, стоя у очага, помешивала ложкой в котле. На щеке у нее алела ссадина, по воздуху плыл едва уловимый ароматец подгорелого мяса.
– Ненавижу всякую готовку! – объявила девушка, брезгливо заглянув в котел, – И не кати на меня бочку, если еда не придется тебе по вкусу! Этой выходкой Ранд выплеснул из моего котла добрую половину варева! И вообще, кто дал ему право швырять нас всех из стороны в сторону, точно мы мешки из-под риса? – Она тронула себя пониже талии и поморщилась от боли. – Пусть он только попадется мне в руки! Так залеплю – век не забудет! – Мин взмахнула деревянной поварешкой у Перрина перед носом, как будто уже тренируясь перед главной битвой с Рандом.
– Пострадал кто-нибудь? – спросил он ворчливо.
– Попробуй-ка сосчитать все наши ссадины да синяки! – Мин усмехнулась. – Сначала-то все растерялись, как дети, когда нас разбросало кого куда. А потом, когда узрели, что на нору Ранда воззрилась наша дорогая Морейн, сразу ясно стало: его баловство, чье же еще! Если уж Дракону приспичило сбросить нам прямо на голову вершину скалы, значит, у него есть достойные причины для этого, ибо он не кто попало, а самый что ни на есть Дракон. Ему можно и шкуры с них посдирать, и приказать им на собственных косточках лихо отплясывать – они Дракону только в пояс поклонятся и заплачут от радости, а не от боли. Да здравствует Дракон! – она хмыкнула и брякнула по котлу ложкой.
Перрин же взглянул туда, где стояла избушка Морейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236
– Ну, тогда ты что-то да схватишь, – прохрипел Перрин. – А что вообще ты делал?
Озирая мир вокруг себя. Ранд будто бы узрел жизнь заново. Разломанный буйством недр мирт и обломленные древесные ветви. Но разрушений представало перед ним, как заметил Перрин, на удивление мало. Не видно ни проломов в скалах, ни трещин-обрывов на земной поверхности. Древесная стена леса стояла нерушимо.
– Не по моей это воле, – Ранд усмехнулся. – Знаешь, бывает: хочешь всего лишь открыть кран пивной бочки, а вместо этого вырываешь его с корнем. Но это… переполняет меня! Я должен направить его куда– нибудь, иначе он меня выжжет, но все вокруг… Я вовсе этого не хотел, поверь!..
Перрин молча кивнул. Что толку снова твердить маленькому Дракону, чтобы он больше так не играл? Он виноват в своем преступлении не более, чем виновен в содеянном я.
– Хватает тех, кто хочет, чтоб ты был мертв – да и мы заодно сгибли. Так что незачем работать за них и на них. – Ранд был точно глухой. – Пора возвращаться в лагерь, – продолжал Перрин. – Скоро стемнеет, и не знаю, как ты, а я проголодался.
– Что? А… Ступай, Перрин, ступай. Я тоже скоро уйду отсюда. Но сейчас мне надо побыть здесь одному. Совсем недолго.
Постояв с минуту, Перрин без удовольствия двинулся к проходу меж скал. Однако Ранд вновь начал говорить, я ему пришлось остановиться.
– Тебе ночью что-нибудь снится? Хорошие сны видишь?
– Случается, – отвечал Перрин сдержанно. – Но стоит проснуться – и от снов не остается следов.
Он не лгал: воин умел держать свои сны под стражей.
– Сны своего места не покидают, – молвил Ранд едва слышно, но Перрин услышал. – Может статься, они-то и говорят нам самое главное. И не обманывают нас. – Он умолк.
– Ужин стынет, – проворчал Перрин, но Ранд не заметил. Он был тих и задумчив.
Решительно повернувшись к нему спиной, Перрин оставил друга одного.
ГЛАВА 3. События на Равнине Алмот
От входа в расщелину до самого верха по скале простиралась тень, так как бурление глубин опрокинуло одну из вершин. Перин решил не торопиться, спускаясь по тропе, и пристально вгляделся в рожденную землетрясением черноту. Гранитный свод оставался нерушим. Но в тот же миг снова, сильнее, чем раньше, в затылок ему вонзился зуд. Нет, только не сейчас, спали меня Свет! Нет! Зуденье ускользнуло.
Проникнув сквозь трещину и очутившись над лагерем, Перрин увидел долину, покрытую странными закатными тенями. На юношу не отрываясь глядела Морейн, словно ожидая его у порога своих хором. Перрин встал как вкопанный. Стройная женщина, темноволосая и как раз ему по плечо. А главное, удивительно миловидная. И как у всех Айз Седай, что время от времени обращались к Единой Силе, возраст по ее облику определить было нельзя. Темные глаза Морейн отливали мудростью уже не девичьей, но морщин на нежных щеках ее не было. Странным казалось измятое и пропыленное платье женщины, шитое из темно-голубого шелка, а из прически Морейн, обычно причудливо уложенной, выбивались пряди волос. Лицо Айз Седай украшало пятно грязи.
Перрин смутился и опустил голову. Из всех в лагере лишь Морейн и Лан знали о тайне Перрина, и ему совсем не по душе было понимающее выражение ее лица, когда она глядела ему в глаза. В его желтые глаза. Когда-нибудь. быть может, он бы спросил ее, собравшись с духом:
а что уж такое важное вы изволите знать обо мне, леди? Любая из Айз Седай должна знать куда больше сельского юноши. Но не время сейчас для любопытства! А что, если час для расспросов так и не грянет?
– Ранд не хотел… То есть он не бури добивался… Все как-то так вышло, само случилось…
– Само случилось, – повторила Морейн свинцовым голоском, вскинула голову и вновь скрылась в своем дворце. Чуть громче захлопнув за собой дверь, чем закрывала ее обычно.
Перрин перевел дух и поспешил вниз, где на кострах уже кашеварили солдаты. Про себя отметив, что уж завтра-то с самого утра, если не нынче же вечером, Ранд снова поцапается с Айз Седай.
По склонам горной чаши лежало с полдюжины древесных стволов, с корнем вырванных из земных глубин недавней напастью. Колея щебня, перемешанного с рытой почвой, тянулась к берегу ручья, где теперь разлегся валунище, скатившийся по краю холма. На другом берегу потока одна из хижин от подземных толчков развалилась, и сейчас вокруг нее собрались шайнарцы, пытаясь восстановить жилище. Среди них Перрин заприметил Лойала. Огир шутя вздымал себе на плечо бревнышко, нести которое по силам было лишь четверым шайнарцам. Уно ругался так, что рев его оглушал всех в долине. Мин, чем-то расстроенная и недовольная, стоя у очага, помешивала ложкой в котле. На щеке у нее алела ссадина, по воздуху плыл едва уловимый ароматец подгорелого мяса.
– Ненавижу всякую готовку! – объявила девушка, брезгливо заглянув в котел, – И не кати на меня бочку, если еда не придется тебе по вкусу! Этой выходкой Ранд выплеснул из моего котла добрую половину варева! И вообще, кто дал ему право швырять нас всех из стороны в сторону, точно мы мешки из-под риса? – Она тронула себя пониже талии и поморщилась от боли. – Пусть он только попадется мне в руки! Так залеплю – век не забудет! – Мин взмахнула деревянной поварешкой у Перрина перед носом, как будто уже тренируясь перед главной битвой с Рандом.
– Пострадал кто-нибудь? – спросил он ворчливо.
– Попробуй-ка сосчитать все наши ссадины да синяки! – Мин усмехнулась. – Сначала-то все растерялись, как дети, когда нас разбросало кого куда. А потом, когда узрели, что на нору Ранда воззрилась наша дорогая Морейн, сразу ясно стало: его баловство, чье же еще! Если уж Дракону приспичило сбросить нам прямо на голову вершину скалы, значит, у него есть достойные причины для этого, ибо он не кто попало, а самый что ни на есть Дракон. Ему можно и шкуры с них посдирать, и приказать им на собственных косточках лихо отплясывать – они Дракону только в пояс поклонятся и заплачут от радости, а не от боли. Да здравствует Дракон! – она хмыкнула и брякнула по котлу ложкой.
Перрин же взглянул туда, где стояла избушка Морейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236