Она и по телефону предается своим абстрактным радостям, а он ей не мешает: чем еще отплатить?!
Итак, за эти дни чего только не произошло – все, кроме того, что они ждали. Один раз Ливия наткнулась на буйного алкоголика, причем заметила, как он пьян, уже когда очутилась с ним в машине: пришлось подать сигнал опасности – она два раза высунула локоть из окошка, и Давид поспешил ей на помощь, обогнал машину пьянчуги и преградил ему путь. Монументальные формы Давида убедили алкаша в том, что сопротивление бессмысленно, и Ливия была благополучно доставлена под родительский кров. В другой раз ее задержали на площади Сан-Бабила двое полицейских, потребовали документы. Профессия «преподаватель» в удостоверении личности несколько их успокоила: это были простые парни, уважающие культуру и образованность, и у них не укладывалось в голове, как человек с университетским дипломом может вертеть задницей на Сан-Бабила. Они отпустили ее с миром, но очень порекомендовали поскорей вернуться домой.
А синьор А так и не встретился. Они условно называли его не синьор X, а синьор А, потому что, строго говоря, он вовсе не инкогнито, а совершенно конкретный человек, дирижер большого оркестра сутенеров. Имя и внешность были им неизвестны, но в том, что он существует, они не сомневались. Точно так же можно сказать: «самый толстый человек в Милане» – вы никогда его не видели, понятия не имеете, кто он таков – химик или владелец траттории, блондин или брюнет, – но вы знаете: он есть, и надо только найти его и взвесить, чтобы сразу понять, что это тот самый, поскольку весит он больше любого миланского гражданина. И все же синьор А не подавал признаков жизни.
– Давид, достаньте, пожалуйста, ваш список номеров машин.
Тихонько играл транзистор: Лоренца, перед тем как идти спать, его не выключила, – в окно кухни вползал со двора прелестный аромат раскаленного бетона, пиво становилось теплым спустя полминуты, как его вынимали из холодильника, его надо было пить сразу – собственно, так они и делали. Он полистал заметки Давида: двадцать три номера машин, четыре из них заграничные, французские.
Маскаранти, который тайком от Карруа участвовал в операции, пропустил через сито все эти номера – без надежды на успех, из одного лишь прирожденного фанатизма: по свидетельству Ливии, владельцы всех этих автомашин не имели никакого отношения к делу, и Маскаранти лично в этом убедился. Даже выявил одного разыскиваемого квестурой Флоренции и содействовал его задержанию, но о синьоре А ни слуху ни духу.
Сколько времени могут продолжаться эти поиски? Пора давать отбой. Карруа – профессионал, он прекрасно справится и без тебя, подключит Интерпол – и дело в шляпе. Чего уж ты так об этом печешься, как будто тебя это лично касается, и надо же было впутать сюда еще Ливию Гусаро!.. Но каждый вечер, неизвестно почему, он откладывал отбой на завтра.
Он возвратил ненужный список Давиду.
– Глотните виски, и пошли спать.
Он все-таки понемногу давал ему виски: на одном пиве Давид не продержится. Однако же молодчага – потихоньку не пьет, а мог бы вполне – теперь, когда он целыми днями следит за Ливией, – заскочить в какой-нибудь бар, да и ночью тоже, остается один в номере отеля «Кавур» – пей сколько угодно. А вот не позволяет себе!
В кухонном шкафчике стояли две бутылки виски, Давид взял открытую, налил себе сам, как было велено, и, выпив, задумчиво сказал:
– Почему, собственно, он должен быть не моложе пятидесяти? – И, не дождавшись ответа, добавил: – Ведь молодому легче уговорить женщину. Есть такой тип, которому они не в силах отказать. Дука выключил приемник, где начали передавать отчет о бурной деятельности различных министров.
– Те, кого вы имеете в виду, работают без фотографий, с лежалым, извините за выражение, товаром, то есть с чересчур доступными женщинами, и почти все эти юноши на учете в полиции. А наш человек занимается деятельностью высокого порядка, гораздо более разветвленной. Он ищет девиц определенного стиля, «свеженьких», таких, как Альберта, для поставки их в роскошные публичные дома – как в Италии, так и за рубежом. Это организованный экспорт-импорт. Им нужны фотографии, потому что их можно отправить по почте или отвезти для ознакомления еще более крупным шишкам, занимающимся подобной торговлей. Все пятьдесят негативов с пленки «Минокса» свободно умещаются в почтовом конверте или, допустим, в полной пачке сигарет, а потом их увеличивают вплоть до формата тридцать на сорок пять. Бывает, мужчина застенчив, ему хочется выбрать женщину, полистав специальный альбом, – не станет же он собирать в одной квартире дюжину девушек, да это и опасно, для того и делаются такие альбомы: кавалер останавливается, скажем, на номере двадцать четыре, и в назначенный час, в назначенном месте получает свою двадцать четвертую. Но девушки, уже участвующие в этом бизнесе и отдающие дань своему юному покровителю, тут не годятся. А чтобы обеспечить первосортный товар – простите, я опять-таки говорю о женщинах, – нужен человек зрелый, опытный. Возьмем, к примеру, Альберту: вряд ли она бы поддалась на уговоры одного из этих завитых юнцов, иное дело – пожилой, самостоятельный, уверенный в себе синьор... по большому счету, именно такой тип мужчин производит впечатление на всех женщин. Вот вы не сидели, как я, три года в тюрьме, поэтому у вас совсем нет опыта. А я за решеткой заслужил расположение одного великого сводника, и он мне многое порассказал про свою работу, так что я сразу насторожился, как увидел фотографии... Да один тот факт, что фотомоделей нет в живых, говорит сам за себя. Это значит, что речь идет об очень крупной организации. Мелкие сутенеры убивают только в исключительных случаях, а когда играешь по-крупному, поневоле приходится быть беспощадным.
Ускоренный курс лекций по индустрии проституции продолжался еще некоторое время, затем был прерван плачем маленькой Сары в соседней комнате.
– Почти час, – заметил он. – Теперь она выпьет двести граммов молока с закрытыми глазами, почти не просыпаясь, одновременно намочит пеленки, а потом до шести – семи утра ее больше не услышишь. Я всегда считал, что такое вегетативное существование – наиболее цивилизованная из всех форм жизни, разложение цивилизации – по крайней мере для человеческой расы – начинается одновременно с мозговой деятельностью.
Второй ускоренный курс – социальной метафизики – также был прерван. Телефонным звонком.
Он вскочил, как подхлестнутый: он всегда предчувствовал события до того, как они происходили, видно, есть в нем телепатические наклонности, – улыбнулся Давиду и вышел в прихожую, где витал мирный запах воска и газа.
– Да?
В трубке раздался голос Ливии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50