Ну разумеется, а кто говорит, что плохая? Орудие не может быть плохим или хорошим, все зависит от того, на что его употребляют, удушить и бутоном розы можно, если засунуть его в глотку. Значит, мясник, кроме всего прочего, еще и фетишист, точнее, страдает лакокрасочным фетишизмом; в целом – ничего страшного, маленькие слабости, у кого их нет? Но двадцатидевятилетней синьорине, которая благодаря неустанному труду выглядит на тридцать пять, должно быть, известны и другие подробности.
– А того, другого, что погиб вместе с Джованной Марелли, вы знали?
Она взглянула на Маскаранти: тот сидел у окна и ядовито-розовой шариковой ручкой строчил в блокноте свою летопись, точно пенсионер – мемуары. Наверняка девушке, нечасто встречавшейся в жизни с полицией, и в голову не пришло, что он стенографирует весь их разговор.
– Синьора Сильвано? Один раз видела.
– А где? Тоже у Франтини?
– Да нет, что вы! – Она даже рассмеялась от такого наивного предположения. – Как они могли показываться вместе возле мясной лавки? Там, в баре, всегда крутится кто-нибудь из продавцов, и хозяину тут же донесли бы. Он ко мне приходил за чемоданом.
Весна вдруг словно выветрилась из комнаты – во всяком случае, для него и Маскаранти, – хотя владелица парфюмерного магазина вроде ничего особенного не сказала и, уж конечно, не могла предвидеть, какое впечатление произведут на них ее слова.
– Однажды вечером Джованна закончила работу и, перед тем как ехать домой, забежала ко мне в магазин с чемоданом. Спросила, не могу ли я оставить его у себя на ночь, а завтра утром Сильвано его заберет.
– И что – забрал?
– Да, пришел и забрал. Приятный молодой человек, я сразу поняла, почему жених ей разонравился.
Когда женщина говорит «приятный молодой человек», она, как правило, не имеет в виду моральные качества. Это относится ко всем женщинам, кроме Ливии Гусаро. Он снова остро ощутил, как ему не хватает ее, как необходимо ему с ней поговорить; теперь это желание накатывало все чаще. Но она не желает больше ни с кем разговаривать, даже на общие темы, даже с ним, и ее можно понять: женщина, у которой на лице семьдесят семь порезов, поневоле чувствует себя угнетенно.
– И как он представился? Я – Сильвано, да? – спросил Дука, усилием воли принуждая себя не думать о Ливии Гусаро.
– Ну да, что-то в этом роде, сначала спросил, не оставила ли синьорина Джованна чемодан для него. А когда я сказала, что оставила, тут он назвал себя, но мог бы этого и не делать, я и так догадалась, что это Сильвано.
Ну еще бы, аристократ Сильвано Сольвере умел производить впечатление на женщин, впрочем, о покойниках плохо не говорят.
– Маскаранти, покажите синьорине фотографию Сильвано Сольвере.
На снимке, который Маскаранти извлек из дела, этот синьор выглядел не очень привлекательно, и, возможно, не стоило показывать беременной женщине голого мужчину, да к тому же труп, но ничего не попишешь, истина не терпит щепетильности, в морге художественных фотографий не делают, а фотографиями упомянутого субъекта в одежде полиция не располагает.
Гостья внимательно вгляделась в снимок: приятный молодой человек явно запомнился ей совсем не таким, как на кусочке фотобумаги 18x24, черно-белой, глянцевой, без канта, но тем не менее она его узнала, хотя и помедлила, прежде чем подтвердить.
– Да, это он.
– Маскаранти, чемодан, – распорядился Дука, возвращая Маскаранти фотографию.
Спустя минуту Маскаранти появился в кабинете с зеленым чемоданом или баулом, металлическая окантовка которого сверкала на солнце.
– Скажите, а чемодан, который оставила у вас синьорина Марелли и за которым потом зашел синьор Сильвано, случаем не был похож на этот?
– Бог мой, да это же он, тот самый, клянусь вам! В нем синьор Сильвано носил образцы товаров, так ведь?
Значит, девица в красном рединготе убедила ее, что в чемоданчике синьор Сильвано носил торговые образцы. Естественно, не могла же она сказать ей правду! Дука не стал ее разуверять.
– Вот именно, образцы товаров. – Он отдал чемоданчик Маскаранти и, немного помолчав, спросил: – Так когда вам оставляли чемоданчик?
– Да уж давно, два месяца прошло, – уверенно сказала она (миланцы всегда точны в датах и подсчетах). – Мама была в Нерви, потому что в Милане для нее еще слишком холодно.
Два месяца. Он взглянул на обшлага своей рубашки: обтрепались, но надо донашивать – не выбрасывать же еще совсем целую рубашку. Однако отвлечемся от проблемы личного гардероба; итак, два месяца назад синьор Сильвано забрал свой чемоданчик в парфюмерном магазине, а итальянский адвокат Туридду Сомпани, бретонец по происхождению, два месяца назад был еще жив.
– И после этого вы его не видели?
– Не видела, но вот Джованна как раз в день смерти оставляла у меня чемоданчик – ненадолго, часа на два, а после забрала.
– Тогда вот что... – Пускай сегодня родительская, и этой дамочке предстоит самой вскоре стать родительницей, но ему во что бы то ни стало надо докопаться до сути. – Скажите-ка мне, Джованна Марелли, должно быть, откровенничала с вами и по поводу своих отношений с Сильвано...
Она кивнула. Ее, похоже, заинтересовала эта ситуация, приключение, драма – называйте как хотите, – иногда миланцы совершенно неожиданно для себя проявляют интерес к подобным острым сюжетам, вот и эта девица, кем-то по рассеянности соблазненная и даже не брошенная, а просто позабытая, вычеркнутая из памяти (вполне возможно, соблазнитель изредка спрашивал себя: с кем это я переспал той ночью? эта, как ее?.. да нет, не эта, а та...), вдруг заинтересовалась полицейским расследованием и отвлеклась от своих повседневных проблем – магазина, мамы, нежелательной беременности... Она перестала плакать, бояться и уже готова помочь, ведь она как раз из тех честных гражданок, всегда готовых помочь.
– Поскольку она была с вами откровенна в самых, что называется, интимных вопросах, то, наверное, говорила вам, где встречается с синьором Сильвано? – Чтобы вытянуть из нее сведения, надо объяснить ей как можно подробнее. – Марелли жила в Ка'Тарино, неподалеку от Корсике, и каждый вечер возвращалась домой, как правило, в сопровождении своего жениха, хозяина мясной лавки. А днем сидела за кассой. Так, может быть, она говорила, где и когда встречается с синьором Сильвано?
Но его собеседница и без этих уточнений все поняла.
– Иногда хозяин лавки уезжал, понимаете, дней на пять, на шесть, вот тогда они и встречались. – Она перевела дух, сознавая всю важность своей миссии в деле установления истины. – За кассу она сажала кого-нибудь из продавцов, а сама уходила с ним.
– Куда – не говорила?
– Да в разные места, она же не все мне рассказывала, помню, она говорила про один ресторан, понимаете, ей там очень понравилось – «Бинашина» называется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50