Помнится, это было так смешно, что я даже не разозлилась. А Венька только печально вздохнул:
— Эх, Капитолина, жалко, что мы не подходим друг другу по геометрическим параметрам, из нас бы такая отличная пара вышла!
Под «геометрическими параметрами» Венька имел в виду соотношение моего гренадерского роста с его «метром с кепкой».
Так и не продемонстрировав особенных достижений на поприще корреспондента областного радио, Венька подался в политику. Тут как раз очень кстати до нашей губернии докатилась первая, довольно мутная перестроечная волна, которая, отхлынув, унесла с собой Веньку, и не куда-нибудь, а в столицу. Конкретно это выглядело так: Венька сел на хвост к одному из записных губернских демократов, подвизавшись на должности его помощника, а когда демократа выбрали народным депутатом, последовал за ним. С тех пор ни от демократа, ни от Веньки не было ни слуху ни духу. Одно могу утверждать, эта двойная потеря никак не отразилась на губернской жизни. Про себя я вообще скромно помалкиваю. И вот теперь Венька возник в моей телефонной трубке, непонятно зачем и почему.
— Ты откуда звонишь? — спросила я Веньку на всякий случай.
— Думаешь, из Москвы? — хохотнул Венька. — Нет, моя милая, я звоню из нашего с тобой родного городка. Здесь я, Капуля, здесь, ласточка моя, и жажду тебя немедленно лицезреть. Я слегка опешила:
— Это еще зачем?
— Ну ты меня разочаровываешь! Это же так естественно: старые друзья встречаются вновь!
— Не помню, чтобы мы были друзьями, — хмыкнула я.
— Ну ты и грубиянка, — обиделся Венька. — Хочешь сказать, что мы были врагами?
— Да никем мы с тобой не были, — буркнула я в трубку, недоумевая, чего это Веньке от меня понадобилось через десять лет после того, как его благополучно смыло волной всеобщей демократизации.
— А я так не считаю, — нахально заявил Венька, — я считаю, что мы всегда были с тобой друзьями и соратниками, а потому имею к тебе очень выгодное предложение. Так что готовься, Капуля, через десять минут я буду у тебя.
— Чего?.. — протянула я растерянно, но Венька уже дал отбой.
Я положила трубку на рычаг и потерла лоб. Интересно, как Венька меня найдет? Кажется, мы с ним были не в таких отношениях, чтобы я таскала его к себе домой. А, ладно, это не так уж важно. Интереснее другое: с чего это он на меня свалился?
* * *
По-моему, еще и десяти минут не прошло, как в дверь позвонили. Я рывком ее распахнула и увидела Веньку Литвинца в модном пальто горчичного цвета, кашне в тон и черной велюровой шляпе.
Он почти не изменился, по крайней мере, по части «геометрических параметров».
— Здравствуй, Капочка, здравствуй, радость моя, — радостно проворковал Венька.
— Привет, — буркнула я и продемонстрировала Веньке свою спину с признаками профессиональной сутулости, заработанной еще во времена школьной юности. Долго расшаркиваться с гостями мне не позволяла тесная и узкая прихожая, да и характер у меня не тот.
Венька протиснулся вслед за мной, вытирая стены полами своего кашемирового пальто, покряхтывая и интересуясь по ходу действия:
— Слушай, как ты только живешь в такой шкатулке?
— Зато потолки высокие, — усмехнулась я.
— Ну да, конечно, — хмыкнул коротышка Венька, — каждому свое.
В комнате, к счастью, места было побольше. Венька огляделся по сторонам, снял свое пижонское пальто, аккуратно свернул его и положил на спинку кресла. Костюмчик у него тоже был что надо, и весь вид суперпроцветающий — ничего общего с тем скромным и пухлым пареньком, которого я знавала прежде, в те времена, когда нам на пару приходилось зачитывать в микрофон скучные передовицы и литрами хлебать плохой растворимый кофе.
— М-да, — философски заметил Венька по поводу моей спартанской обстановки, — я вижу, твой репортерский хлеб по-прежнему черный…
— Простая грубая пища всегда здоровее, — изрекла я, мысленно прикидывая, сколько килограммов прибавил Венька с тех пор, как мы виделись в последний раз. Его круглая физиономия с маслеными выпуклыми глазками, пухлыми, тщательно выбритыми щечками и маленьким, каким-то дамским ротиком стала шире по крайней мере в два раза.
Венька еще немного покрутил головой, отметил, что у меня ничего не изменилось (вот стреляйте меня на этом самом месте, не помню, чтобы прежде он хоть раз бывал в моей квартире!), и, задрав фалды модного пиджака, торжественно водрузил свой толстый круп на диван. Перед этим он так долго примерялся, словно управлял не собственной задницей, а транспортным самолетом, которому предстояла аварийная посадка, а шасси заклинило.
Я отошла к противоположной стене и сложила руки на груди. В моем варианте такая поза называлась: я вся внимание, но не дольше десяти минут.
Венька этого не понял, поскольку вместо того, чтобы говорить по существу, продолжал нести чепуху:
— А ты в форме, старушка! Все такая же стройная и поджарая…
— Но наши геометрические пропорции не изменились, — продолжила я многозначительно и вздохнула.
— Не забыла? — Венька обрадовался, как ребенок, и долго хихикал в пухлый кулачок.
Я проявила максимум выдержки, терпеливо дожидаясь, когда Венька выйдет из приступа безудержного веселья и скажет мне наконец что-нибудь членораздельное. Поскольку надежда уже угасала во мне, я решила его немного простиму-лировать:
— Слушай, чего тебе надо?
— О, узнаю Капитолину Алтаеву! — вскричал Венька, которого практически невозможно было зацепить: уж такой он был круглый и обтекаемый, как в прямом, так и в переносном смысле. — Все такая же ершистая и колючая!
Чтобы не терять времени даром, я прижалась спиной к стене — лучшее упражнение для людей, ведущих малоподвижный, сидячий образ жизни, а именно таковым я довольствовалась последние две недели.
Венька тем временем закинул ногу на ногу, попытался расположить ее перпендикулярно, на американский манер, но от натуги его физиономия заметно покраснела, и он удовлетворился более традиционным вариантом.
— Ты мне не поверишь, а я тебя в Москве часто вспоминал. И работу нашу совместную на радио, и городок наш, и все вообще… Как ни крути, а лучшие годы прошли под сенью этих пыльных кленов. — Венька хмыкнул. — Смотри, как я расчувствовался, еще немного — и стихами заговорю. Считай, десять лет здесь не был, спустился по трапу самолета — признаюсь, сердечко-то защемило. А ведь, когда уезжал, думал: ну, слава Богу, выбрался из дыры… М-да… А вообще у меня, знаешь ли, все очень удачно сложилось. Работа интересная, жизнь интенсивная, жена молодая, ребенок здоровый — что еще надо? — Самодовольство из него так и перло. Видно, ему не терпелось отчитаться в достигнутых им несомненных успехах. — Хочешь посмотреть на мое семейство? — Венька сунул руку во внутренний карман пиджака и достал цветную фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Эх, Капитолина, жалко, что мы не подходим друг другу по геометрическим параметрам, из нас бы такая отличная пара вышла!
Под «геометрическими параметрами» Венька имел в виду соотношение моего гренадерского роста с его «метром с кепкой».
Так и не продемонстрировав особенных достижений на поприще корреспондента областного радио, Венька подался в политику. Тут как раз очень кстати до нашей губернии докатилась первая, довольно мутная перестроечная волна, которая, отхлынув, унесла с собой Веньку, и не куда-нибудь, а в столицу. Конкретно это выглядело так: Венька сел на хвост к одному из записных губернских демократов, подвизавшись на должности его помощника, а когда демократа выбрали народным депутатом, последовал за ним. С тех пор ни от демократа, ни от Веньки не было ни слуху ни духу. Одно могу утверждать, эта двойная потеря никак не отразилась на губернской жизни. Про себя я вообще скромно помалкиваю. И вот теперь Венька возник в моей телефонной трубке, непонятно зачем и почему.
— Ты откуда звонишь? — спросила я Веньку на всякий случай.
— Думаешь, из Москвы? — хохотнул Венька. — Нет, моя милая, я звоню из нашего с тобой родного городка. Здесь я, Капуля, здесь, ласточка моя, и жажду тебя немедленно лицезреть. Я слегка опешила:
— Это еще зачем?
— Ну ты меня разочаровываешь! Это же так естественно: старые друзья встречаются вновь!
— Не помню, чтобы мы были друзьями, — хмыкнула я.
— Ну ты и грубиянка, — обиделся Венька. — Хочешь сказать, что мы были врагами?
— Да никем мы с тобой не были, — буркнула я в трубку, недоумевая, чего это Веньке от меня понадобилось через десять лет после того, как его благополучно смыло волной всеобщей демократизации.
— А я так не считаю, — нахально заявил Венька, — я считаю, что мы всегда были с тобой друзьями и соратниками, а потому имею к тебе очень выгодное предложение. Так что готовься, Капуля, через десять минут я буду у тебя.
— Чего?.. — протянула я растерянно, но Венька уже дал отбой.
Я положила трубку на рычаг и потерла лоб. Интересно, как Венька меня найдет? Кажется, мы с ним были не в таких отношениях, чтобы я таскала его к себе домой. А, ладно, это не так уж важно. Интереснее другое: с чего это он на меня свалился?
* * *
По-моему, еще и десяти минут не прошло, как в дверь позвонили. Я рывком ее распахнула и увидела Веньку Литвинца в модном пальто горчичного цвета, кашне в тон и черной велюровой шляпе.
Он почти не изменился, по крайней мере, по части «геометрических параметров».
— Здравствуй, Капочка, здравствуй, радость моя, — радостно проворковал Венька.
— Привет, — буркнула я и продемонстрировала Веньке свою спину с признаками профессиональной сутулости, заработанной еще во времена школьной юности. Долго расшаркиваться с гостями мне не позволяла тесная и узкая прихожая, да и характер у меня не тот.
Венька протиснулся вслед за мной, вытирая стены полами своего кашемирового пальто, покряхтывая и интересуясь по ходу действия:
— Слушай, как ты только живешь в такой шкатулке?
— Зато потолки высокие, — усмехнулась я.
— Ну да, конечно, — хмыкнул коротышка Венька, — каждому свое.
В комнате, к счастью, места было побольше. Венька огляделся по сторонам, снял свое пижонское пальто, аккуратно свернул его и положил на спинку кресла. Костюмчик у него тоже был что надо, и весь вид суперпроцветающий — ничего общего с тем скромным и пухлым пареньком, которого я знавала прежде, в те времена, когда нам на пару приходилось зачитывать в микрофон скучные передовицы и литрами хлебать плохой растворимый кофе.
— М-да, — философски заметил Венька по поводу моей спартанской обстановки, — я вижу, твой репортерский хлеб по-прежнему черный…
— Простая грубая пища всегда здоровее, — изрекла я, мысленно прикидывая, сколько килограммов прибавил Венька с тех пор, как мы виделись в последний раз. Его круглая физиономия с маслеными выпуклыми глазками, пухлыми, тщательно выбритыми щечками и маленьким, каким-то дамским ротиком стала шире по крайней мере в два раза.
Венька еще немного покрутил головой, отметил, что у меня ничего не изменилось (вот стреляйте меня на этом самом месте, не помню, чтобы прежде он хоть раз бывал в моей квартире!), и, задрав фалды модного пиджака, торжественно водрузил свой толстый круп на диван. Перед этим он так долго примерялся, словно управлял не собственной задницей, а транспортным самолетом, которому предстояла аварийная посадка, а шасси заклинило.
Я отошла к противоположной стене и сложила руки на груди. В моем варианте такая поза называлась: я вся внимание, но не дольше десяти минут.
Венька этого не понял, поскольку вместо того, чтобы говорить по существу, продолжал нести чепуху:
— А ты в форме, старушка! Все такая же стройная и поджарая…
— Но наши геометрические пропорции не изменились, — продолжила я многозначительно и вздохнула.
— Не забыла? — Венька обрадовался, как ребенок, и долго хихикал в пухлый кулачок.
Я проявила максимум выдержки, терпеливо дожидаясь, когда Венька выйдет из приступа безудержного веселья и скажет мне наконец что-нибудь членораздельное. Поскольку надежда уже угасала во мне, я решила его немного простиму-лировать:
— Слушай, чего тебе надо?
— О, узнаю Капитолину Алтаеву! — вскричал Венька, которого практически невозможно было зацепить: уж такой он был круглый и обтекаемый, как в прямом, так и в переносном смысле. — Все такая же ершистая и колючая!
Чтобы не терять времени даром, я прижалась спиной к стене — лучшее упражнение для людей, ведущих малоподвижный, сидячий образ жизни, а именно таковым я довольствовалась последние две недели.
Венька тем временем закинул ногу на ногу, попытался расположить ее перпендикулярно, на американский манер, но от натуги его физиономия заметно покраснела, и он удовлетворился более традиционным вариантом.
— Ты мне не поверишь, а я тебя в Москве часто вспоминал. И работу нашу совместную на радио, и городок наш, и все вообще… Как ни крути, а лучшие годы прошли под сенью этих пыльных кленов. — Венька хмыкнул. — Смотри, как я расчувствовался, еще немного — и стихами заговорю. Считай, десять лет здесь не был, спустился по трапу самолета — признаюсь, сердечко-то защемило. А ведь, когда уезжал, думал: ну, слава Богу, выбрался из дыры… М-да… А вообще у меня, знаешь ли, все очень удачно сложилось. Работа интересная, жизнь интенсивная, жена молодая, ребенок здоровый — что еще надо? — Самодовольство из него так и перло. Видно, ему не терпелось отчитаться в достигнутых им несомненных успехах. — Хочешь посмотреть на мое семейство? — Венька сунул руку во внутренний карман пиджака и достал цветную фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84