Вспоминая о кармане, Юрка мигом становился вежливым - ваш правый! К счастью, мой правый был пуст, его тоже...
- Вы! - крикнул Юрка. - Приглашаю на уху!.. Мать уже окуней спускает. С перчиком, укропом и зеленым лучком - а ла-ла объедение!.. Клев был - во!
- Но-о? - взволнованно протянул Борька, поднимаясь и алчно потирая руки. - Люблю поесть!
Я же спросил:
- А ты знаешь, что у нас случилось, пока ты рыбачил?
- Знаю. Мать рассказала.
- Ну, и как?
- Что как? - мигом стянув губы кисетом, насторожился Юрка.
- Как тебе это нравится?
- А мне-то что!.. Разворотили, значит, достукалась. Что я, плакать должен? - фыркнул Юрка, зло уставясь на меня. - Да будь я дома, я бы еще помог!
- Без тебя справились, - успокоил его Борька. - Ты лучше скажи, насчет ухи - свист?
- Какой свист? Тридцать окуней поймал!
- У-у, гений! Тогда пожрем!.. Вовк, ты как?
- Еще бы! - воскликнул я, уже чувствуя щекочущий ноздри запах ухи. А Славку с Генкой?
- Позовем, - сказал Юрка. - На всех хватит.
Запирая дверь, я сделал вид, что мучаюсь с ключом, а сам из-под локтя глянул на Томкино крыльцо. Мне было неловко перед ней и за концерт, который, может быть, сорвется из-за нас, и даже за огородную шумиху, как будто и там я замешан. Но на крыльце увидел лишь чьи-то голые толстые пятки, торчащие над порогом, кто-то загорал прямо в сенях, куда утрами очень удобно падало солнце. Счастливые, беззаботные люди!..
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ
Еще в сенях нас чуть не свалил укропно-луковый запах, а когда мы стремительной цепочкой проскочили на кухню Бобкиных, на столе, освещенном солнцем, во всех пяти тарелках уже курилась уха густыми тяжелыми парами, за которыми невозмутимо-строго, как жрица, возвышалась тетя Феня, веером зажав в руке блестящие ложки.
- Химия-мумия, хоп - фирдирбубия! - скороговористо пропел Юрка, с хозяйской гордостью рассаживая нас - Ложки, мам!
- Погоди, полюбуюсь вами, - не шевельнувшись, отозвалась тетя Феня. Уж больно вы милые после взбучки... Тихие, смирненькие - пай-мальчики...
- Ну, мама! - скислился Юрка. - Мы голодные, как черти, а ты. Я вон всю ночь не спал, не ел!
- Шелковые, - продолжала тетя Феня. - И не подумаешь, что это они вчера на крыше бузотерили... Похоже, каждое утро вам надо устраивать трепку.
Она колыхнулась, неторопливо раздала ложки, и мы дружно зашвыркали, мигом забыв об упреках. Уха была вкуснейшей. Млея в ее парах, мы сопели, захлебывались. Так бы и унырнуть в тарелку, и раствориться там среди окуневых плавников и ребер.
Когда дохлебывали по второй, тетя Феня угрозно-вдумчиво сказала:
- А вы все-таки поосторожней.
- Ничего, тетя Феня, брюхо без шва, не разойдется, да и не горячо, за всех ответил я благодушно.
- Не об ухе речь, о жизни вашей шалопутной.
- А что? - опять же я поднял голову.
В черной, с серебристыми пятнами косынке до бровей тетя Феня обвела нас каким-то смертоприговорным взглядом и отчеканила:
- Что?.. Поменьше надо выкрутасничать, вот что!.. Шалопай на шалопае едет и шалопаем погоняет!.. Поди и курите?.. Ну-ка! - она наклонилась к Генке. Тот, поперхнувшись, дыхнул. К Борьке. Дыхнул и он. - Где вас поймаешь, но смотрите!.. Это я при всех заступилась, а тут! Половиками растяну у порога, чтобы порядочные люди ноги о вас вытирали, если что!.. Думаете, кто у Анечки огород выпластал?
- Ну, мам, - опять было возмутился Юрка. - Чего ты...
- Цыц! - крикнула тетя Феня, чуть не дав сыну затрещину. - Думаете, кто выпластал у Анечки огород?.. Такие же, как вы, огольцы, разве что чуть похуже!
- Тетя Феня, да мы... - попробовал я возразить.
- Добавить? - перебила она, двумысленно берясь за половник.
- Хватит с нас, - тоже двусмысленно ответил я.
- То-то... А тебе вот! - и она плеснула Юрке еще поварешку. - Чтоб съел!.. Рыба спасла тебя от греха, благодари ее теперь - лопай!.. Уж ты бы не выкрутился!
Юрка и без того натрескался, но покорно умял и добавку, потом провел нас, разморенных и отяжелевших, в спальню, откуда мы кулями перевалились через подоконник в прохладу палисадника и распластались на хилой травке под акацией.
Меня задели тети Фенины шпильки, и я, вспомнив, что и дядя Федя вчера тоже, мягко выражаясь, пожурил нас за шум на крыше, невесело спросил:
- Ну что, орлы, влетело?
- Я говорил, прохода не будет - пожалуйста, - охотно отозвался Борька, тоже, наверно, думая об этом. - Теперь шаг не ступишь без колючек.
- И меня понюхала - не курю ли, - как-то удивленно-радостно заметил Генка.
Юрка ворчливо заоправдывался:
- Не знаю, с чего она... Можно, спросил, друзей ухой угостить? А как же, говорит, зови всю ораву. Я и позвал... Знал бы - рыбу выбросил.
- И погорел бы, - стукнул зубами Славка.
- Почему это погорел бы?
- Не было бы алиби.
- Кого? - Юрка сел.
- Алиби... Нет рыбы, - значит, не рыбачил, значит, огород Анечкин обчищал. А тут рыба - алиби.
- Алиби, - передразнил Юрка. - Начитался, Славчина, всякой бузни!.. А если бы не клевало?
- Погорел бы.
- Ха, академик!.. Ну, ладно, давайте в ножички играть. Первый!
Взрыхлив землю, мы принялись играть, сперва нехотя-вяло, потом все оживляясь и оживляясь. Кон за коном - не заметили, как пролетело время и мы проголодались опять. Первым почуял это Борька и напомнил, что у нас в гараже остался с позавчера кусок копченой колбасы и едва начатая бутылка лимонада. Мы обрадовались и решили опять сообща подкрепиться, прихватив еще чего-нибудь из дома.
Только Генка выпучил глаза. По всей его физиономии была размазана грязь, потому что он чаще других продувался в ножичек и чаще выгрызал из земли штрафной колышек. Чем грязнее рожа, тем она бесстрашнее, но даже и грязь не изменила Генку.
- В гараж? Через огород? После всего того? - ужаснулся он. Бешеные!.. Да я лучше умру с голода!
Упускать его не хотелось: и потому что он все-таки друг, и потому что он обычно приносил с собой редкую и вкусную еду: то ананасовый компот, то вареных креветок, то китайских орехов - нельзя было упускать Генку. Мы давай его уговаривать, но он мотал головой так, что тряслись щеки. Наконец, обозвав его трусом и ехидно пожелав ему успеха в девчачье-кошачьем концерте, который, оказалось, все-таки состоится, мы разбрелись, чтобы вскоре встретиться в гараже.
Дома я отодрал от хлеба горбушку, сунул в карман луковицу, взял уже ополовиненную банку сгущенки и отправился.
Попасть в гараж было вовсе не просто. Сначала нужно было через калитку против Бобкиных шмыгнуть в огород и смело-нетерпеливо направиться к уборной, полускрытой подсолнухами. Если заметишь или почуешь слежку, то так в уборную и заходи, если нет - юркни за "скворечню" и под ее прикрытием прокрадись в конец огорода, к старому забору механических мастерских, а там, в крапиве и конопле, наш тайный лаз в гараж.
Издали я увидел, как исчез в калитке опередивший меня Славка, потом Юрка. Только было и я нацелился, как во двор влетела Пальма, овчарка из двора через улицу, где не было ни клочка зелени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43