ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Произошла странная заминка... Капитан-лейтенант из ОКОСа признался смущенно,
что "не получил указаний".
Это было странно. Никаких указаний и не должно быть: жена значится в личном
деле и в удостоверении личности.
Не получив удовлетворявших его разъяснений, Алныкин сел на стул в коридоре и
будто заснул. Не вставал, не курил, не провожал взглядом идущих мимо, не
замечал и начальника ОКОСа, который не раз выглядывал в коридор. Когда в
конце дня начали опечатывать двери, он покинул штаб, чтоб с утра быть на том
же стуле. И в обеденный перерыв продолжал сидеть, видом своим омрачая
коридор, возбуждая любопытство офицеров. Кадровиков спрашивали о бедолаге,
которому, знать, негде приткнуться в Таллине. Кадровики отвечали невнятно,
используя жесты и мимику, внушая всем, что перевод лейтенанта на Север
осуществлен чересчур быстро, и если учесть, что адъютант командующего -
одноклассник его, то вывод напрашивается сам собой.
Так говорили о нем здесь, в коридоре штаба флота, временами голоса звучали
громко, чтоб настырный лейтенант слышал их. Много месяцев назад, тогда еще
курсантом, Алныкин, приходивший от Ростова, падал в изнеможении на койку,
его обступали одноклассники, перемывали ему косточки, горюя над ним и виня
его же во всех несчастьях. Ныне, в штабе флота, старшие товарищи, не один
год прослужившие, милостиво относились к лейтенанту, о котором ничего не
знали, и почем зря крыли московских адмиралов, которые по недомыслию
поделили Балтийский флот на три части, стал он Четвертым, Восьмым и
Кронштадтской крепостью, отсюда и весь бардак: годами ждешь перевода, к
примеру, в Севастополь, приказа нет и нет, а потом ночью будят и требуют к
подъему флага быть уже за тридевять земель. Из-за этого раздела Балтики,
негодовали старшие офицеры, надо запрашивать "добро" у своих же на переход
корабля из Таллина в Калининград.
Алныкин не подавал вида, что все слышит. Сам же думал, что не баловень
судьбы по прозвищу Ромодан запустил канцелярскую машину на полные обороты, а
другой старший лейтенант, тот, которого вроде бы и нет.
На третий или четвертый день сидения перед Алныкиным возникли Панов и Павел
Николаевич. Постояли и ушли, так ничего и не сказав, о чем вообще говорить,
когда Главком подписал приказ? Бежать к командующему флотом? Тот потребует
разъяснений, но нарушить приказ не осмелится. Обратиться - через голову
командующего - в Москву? Чревато осложнениями, обвинят их самих, накажут - и
за промедление, и за поспешность.
У кадровиков сдали наконец нервы. И сроки поджимали, штаб Северного флота
запросил: где лейтенант Алныкин? Голубой листочек с якорьком выписали и на
имя Алныкиной Леммикки Ивиевны. Поблагодарив, Алныкин двинулся в финотдел за
подъемными, где услышал обычную отговорку: "Получишь по новому месту
службы!" Он сел у двери и застыл. Косясь на него, в отдел шли и шли офицеры
по самым неотложным нуждам, то есть за деньгами. А лейтенант все сидел и
сидел. Не ел, не пил и не курил до самого вечера, тревожа начфина и
вольнонаемных барышень, крутивших арифмометры. Когда лейтенант возник и
утром, начфин не дрогнул. Собрал подчиненных, приоткрыл дверь, чтоб наглец
все слышал, и устроил некое подобие офицерского суда чести, дав Алныкину
уничтожающую характеристику. "Туп этот Алныкин, - гремел голос начфина, -
как сибирский валенок, хоть родом из-под Архангельска (подчиненные
захихикали). Понятно теперь, - язвил начфин, - почему Михайло Ломоносов,
родившийся там же, босиком рванул в Москву, уж очень ему наскучили морды
земляков" (подчиненные заржали).
А лейтенант сидел и слушал, слушал и сидел. Усмехнулся, когда подчиненные
начфина обозвали его эстонцем, приведя убедительные доводы: эти
архангельские поморы и эсты - из одного корня, одна нация.
Начфин все-таки выдохся. И ОКОС пощипывал его напоминаниями. Окошечко кассы
открылось, ласковый голосочек колокольчиком прозвенел в коридоре, пальчики с
маникюром придвинули Алныкину денежную ведомость.
- А почему не выписаны подъемные на жену?.. Алныкина Леммикки Ивиевна. Через
два "м" и два "к".
На удар начфин ответил хлестким ударом:
- Где справка, что она выписалась?
Документ, из которого явствовало, что Алныкина Леммикки Ивиевна уже не
жительница Таллина, был тут же предъявлен, и ведомость пополнилась еще одной
фамилией, а деньги - получены.
Только теперь Алныкин сказал жене, что ехать придется не в Порккала-Удд, а
подальше, в Североморск. Отнюдь не обескураженная Леммикки прибавила к
багажу еще один ящик, с посудой. Детские вещи она упаковала раньше.
В Ленинград выехали ночным поездом, проводы были короткими, малолюдными.
Убита горем Лилли Кыусаар взяла с дочери клятву: дети будут воспитаны
по-эстонски и никогда не забудут о своем эстонстве. Алныкин похлопал по
плечу Иви Йыги: "Не хнычь, батя, все образуется..."
Майор Синцов мелькнул на перроне, окруженный свитой из патрулей. Человека
этого так недоставало Алныкину в последние месяцы! Хотелось бы услышать от
него суровое предупреждение: забудь обо всем, лейтенант, не было никаких
допросов, никто твою жену не пытался арестовать, это все буржуазная
пропаганда, вранье американского радио!
Настя Горошкина сдавала в Тарту экзамены, и предполагалось, что на узловой
станции Тапа она подойдет к вагону. Но напрасно озиралась на перроне
Леммикки, подруга так и не появилась.
Все уже в прошлом. Может быть, и к лучшему?..

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27