ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

К домовой губке. Никуда от нее не мог уйти Василий Петрович. Даже в этот вечер такой радостной, такой долгожданной встречи с Аркадием Барановым. Губка надрывно ныла в душе Василия, ни на минуту не давая забыть о себе.
И когда были съедены карпы, когда зубы гостей и хозяев ценой немалых усилий обглодали кости кур, Василий Петрович поведал о несчастье, постигшем его дом.
- Эта губка, понимаешь, - сказал он, - съедает дерево, как туберкулез легкие. Мы вот тут, понимаешь, сидим, говорим, а она его ест и ест...
Выслушав друга, Аркадий Михайлович довольно спокойно сказал:
- Оттого, что мы будем переживать и хмуриться, твоя губка не приостановит свою разрушительную работу. Я уже кое-что слышал о ней от Прохора Кузьмича. И нахожу, что ничего страшного нет. Из такой ли беды мы выходили с тобой, Василий!
- Это так, Аркадий, - не очень охотно согласился Василий, - но где взять денег? Это ведь, понимаешь, капитальный ремонт. Капитальный! Весь пол, все балки, новый накат... А заработки мои пали.
- Как же это так? Почему?
- Даже не знаю. Или я устаю по хозяйству. Или, понимаешь, фарту не стало... Только нет уже теперь у меня, почти нет, тех плавок, что были раньше. Случаются, конечно, удачи. Сегодня, например... А вообще-то редко. А если удач нет, нет и этих самых, без которых ни доски, ни бревна на лесном складе не дадут.
- Это плохо, но голову вешать не надо. Твоя теща Серафима Григорьевна - женщина, как мне показалось, хозяйственная, хорошо знающая и меру и цену вещам, - осторожно заметил Баранов, - у нее, я думаю, найдется кое-что для такого случая.
Василий Петрович настороженно оглянулся, проверяя, не слышит ли кто-нибудь их разговор. И, убедившись, что поблизости никого нет, все же предложил пройти в дальний угол участка, заросший густым малинником. Там он спросил Аркадия:
- Ты думаешь, у нее могут найтись деньги?
Аркадий Михайлович, не пряча улыбки, сказал:
- Не я один так думаю. - А потом как бы между прочим заметил: Умнейший человек Прохор Кузьмич Копейкин. Если я обоснуюсь здесь на самом деле, он у меня будет первым советчиком и консультантом.
- Да, он весьма и даже очень башковит. Но как-то, понимаешь, легковат в словах и делах. Будто не живет, а порхает. А порхание ему уже не по годам. Он тебе, что ли, сказал про тещины деньги?
Баранов на это ответил так:
- Намекнул.
Василий Петрович вздохнул, потом сорвал малиновый лист, помял его в руках. Понюхал и спросил:
- А откуда у нее могут быть деньги?
- Вась! - сказал Баранов, кладя на плечо товарища руку. - Хорошо быть простым человеком. Простым, но не простаком. Иногда нужно кое-что не замечать "по целесообразности жизни", но жить с закрытыми глазами едва ли следует. Я ничего не утверждаю пока, Василий, но думаю, что все эти козы, свиньи, плантации заведены Серафимой Григорьевной не для научно-познавательных целей и не ради любви к живой природе. Или я ошибаюсь?
Василий подумал о чем-то, что-то взвесил в уме, потом сказал:
- Конечно, я ее не учитывал. Но ведь, Аркадий, понимаешь, рента, подоходный, страховка... Я ничего этого не знаю. Все она. Это с одной стороны.
- А с другой?
- А с другой, понимаешь, к ней ходит эта Панфиловна. С виду божья коровка, а вникни - ядовитая паучиха-крестовичиха. Видеть ее не могу. На порог бы не пускал... Но ведь не запретишь же, понимаешь, теще...
- Конечно, конечно, - ответил нейтрально Баранов.
Василию не хотелось верить, Василий боялся верить и тем более признаться, что мать Ангелины способна вести двойную игру. Но чего ради доброжелательному человеку Баранову ни с того ни с сего порочить его тещу? Может быть, на его свежий глаз виднее это все, чем ему, привыкшему доверять во всем Серафиме Григорьевне? Никак нельзя было заподозрить в клевете или склочничестве и Прохора Кузьмича.
- Как ты можешь, Аркадий, и дня не прожив, сориентироваться во всем? Наверно, это у тебя с войны. Помню, бывало, займем населенный пункт, у которого мы и названия не слыхивали, а ты сразу разбираешься, где, что и что к чему. Да и людей взять. Случалось, человек и рта не раскроет, а ты по глазам читаешь его биографию. Это, верно, дар в тебе такой?
Сказав так, Василий снова задумался. Зерна сомнений заставили его кое-что вспомнить. И это "кое-что" не обеляло его тещу.
- Может быть, ты и прав, Аркадий, - продолжал Василий. - Но у нас, понимаешь, с нею очень хорошие отношения. И я не могу их портить. Ради Лины. Ради себя. Как я посмею начать разговор с ней на эту, понимаешь, довольно щекотливую тему? У нее, наверно, есть сбережения. И если ей намекнуть... Хотя бы взаймы... или как-то еще, но под благовидным, понимаешь, предлогом и без обид найти вежливые ключи...
Василий Петрович сорвал еще один малиновый лист и растер его в руках, потом чуть ли не шепотом стал признаваться:
- Я очень, понимаешь, люблю дом. И дом будто в самом деле не дом, а я сам. И будто гибнет не он, а я... Мне очень нужно, Аркадий, для моего самочувствия вылечить дом от губки.
Лицо Василия Петровича теперь нескрываемо выражало страдание, даже вздрогнули губы.
Заметя это, Баранов пообещал:
- Поищем "вежливые ключи". И если, на худой конец, постигнет неудача, заем найдется. На этом и порешим.
На этом и порешили.
XII
Аркадию Михайловичу была отведена светелка на втором этаже. Туда он и отправился. Василий Петрович решил проведать кур. Теперь он это будет делать ежедневно. Хотя подкоп хоря и был засыпан щебенкой, перемешанной с битым стеклом, все же надо поглядывать. А вдруг хитрый гость из соседнего леса ведет новый ход?
Но все обстояло благополучно. Вернувшись в дом, Василий застал Лину спящей. Тут нужно было бы приписать еще несколько строк и полюбоваться вместе с Василием Петровичем живописно покоящимися на подушке пепельными косами молодой женщины, подивиться ямочке на ее плече и увидеть, как она улыбается кому-то во сне. Эти улыбки во сне хотя и наводили Василия Петровича на некоторые размышления, но разве человек волен в своих встречах во сне? От таких встреч никуда не уйдешь. Лишь бы их не было наяву.
И Василию Петровичу снились всякие сны. Разные свидания случались во сне у него. Но это было до женитьбы. А после нее он видел другое. Дом. Цветущий сад. Огромных налимов и осетров. А сегодня, если он уснет, ему будет сниться губка или хорь, крадущийся, скалящий на него острые зубки и щурящий свои подлые, злые глазки.
Василий спал тревожно. И снился ему действительно хорь. Он был в сапогах, в шляпе и с ружьем. Как тот знаменитый сказочный кот на обложке книги, которую давным-давно Василий Петрович купил своей дочери Лидочке. Василий Петрович, вооружившись двустволкой, крался по кустам и стрелял в хоря. Но дробь почему-то отскакивала от зверя, и хорь смеялся над ним.
Снилась и губка. Она была живой. Дышала и шипела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50