— Вы ему нравитесь. Он тоже думал, что вы навсегда. Что вы наш новый папа.
— Ты шутишь! Ну какой из меня папа — в моем возрасте! Мне ведь всего двадцать лет, господи ты боже мой!
— Маме было семнадцать, когда она меня родила. Джейк, где она? Как вы думаете, могла она пойти сразу на работу, не заходя домой?
— Я же тебе сказал: не знаю. Она просто умчалась, ничего не сказав. Пусть скажет спасибо, что я не последовал ее примеру, а то что бы вы тут делали одни?
— Справились бы. Мама знает, что я сумею приглядеть за Кендэлом.
— Сумеешь, это точно, и гораздо лучше, чем твоя мама.
Я понимала, что это подло по отношение к маме, но мне было приятно. Я просто не знала, что делать. Я понимала, что с ней, вероятно, ничего не случилось. Она уже убегала так несколько раз и когда мы жили с папой, и здесь. Иногда ее не было очень подолгу, но она всегда возвращалась.
Я все это понимала — и все равно беспокоилась. А вдруг она была в таком бешенстве, что выскочила на дорогу, не глядя? Или даже видела приближающуюся машину, но была в таком состоянии, что решила все равно проскочить? А может быть, она так боялась из-за опухоли и из-за того, что ей могут испортить фигуру, что хотела, чтобы на нее наехали…
Я надела джинсовую курточку.
— Ты куда собралась, Лола Роза? — спросил Джейк, когда я шла к двери.
— Пойду пройдусь.
— Нет уж, второй раз этот номер у тебя не пройдет.
— Я пойду поищу маму.
— Никуда ты не пойдешь. Останешься дома. И не спорь со мной!
— Вы меня все равно не можете остановить!
Он, наверное, мог. Он не такой верзила, как мой отец, но силы у него достаточно. Я видела, как он поднимал маму на руки так же легко, как я поднимаю Кендэла. А я не чувствовала себя сейчас удачливой Лолой Розой, которая может обаять его ласковыми уговорами. Я чувствовала себя глупой, унылой Джейни. Поэтому я сняла джинсовую курточку, поиграла немного с Кендэлом, а потом уложила его спать.
Я свернулась калачиком рядом с ним. Палец болел, поэтому я сунула его под мышку. Такая ерундовая царапина, а так больно. Я представила себе, каково, когда тебе отрезают большой кусок груди.
Я крепко обхватила Кендэла, его пушистые волосы щекотали мне подбородок, от него тепло и уютно пахло. Он застонал во сне и высвободился из моих объятий, раскинув руки и ноги, как ветряная мельница, так что я уже не могла к нему прижаться. Я почувствовала, что и он меня бросил.
Потом я, видимо, уснула, а потом резко проснулась от того, что хлопнула входная Дверь. Я услышала голоса, мамин смех и веселый говор. Потом Джейк что-то сказал. Потом раздался еще чей-то голос. Мужской.
Кендэл подскочил на кровати.
— Это папа? — спросил он.
Я подкралась к двери и прислушалась, кровь стучала мне в виски. Кендэл увязался за мной. Мужчина еще что-то сказал. Голос у него был недовольный и смущенный.
Это был не папа.
Мама снова засмеялась, но смех был похож на плач. Я бросилась к ней через всю гостиную. Она пошатывалась на своих шпильках, закинув руку на шею чужого человека в рубашке, туго обтягивавшей толстый живот. Под мышками у него темнели пятна пота — очевидно, от усилия удержать маму на ногах. Джейк смотрел на них, вытаращив глаза. Вид у него был такой, как будто он смотрит скучнейший сериал по телевизору и не может дождаться, когда ему позволят переключить программу.
— Мама!
— А, Л-л-лола Роза, маленькая моя! — Она говорила так, будто рот у нее набит конфетами.
Я знала этот ее голос. Она была пьяна вдрызг.
— Иди спать, Кендэл, — сказала я. — Я тебя тоже уложу, мама.
Я попыталась отцепить ее от толстяка.
— Я не хочу ложиться! Я хочу праздник, — сказала мама, вцепляясь в него еще крепче. — Л-л-лола как тебя? Ну да, Роза. Розочка моя. Познакомься с моим шефом Бэрри.
Бэрри мотнул головой:
— Нет. Уже нет. — Он попытался сам отцепить мамину руку от своей шеи.
— Нет, не Бэрри? Ты не Бэрри? — Мама попыталась вглядеться в его лицо. — Провалиться мне, ты вылитый Бэрри, и голос такой же.
— Я Бэрри, это да, но я уже не твой шеф, Вик.
— Я Виктория!
— Как хочешь. Но я тебя предупреждал, моя дорогая. Не напиваться во время работы.
— Но мы же с тобой приятели, Бэрри. — Мама выпятила губы и потянулась к нему, пытаясь поцеловать. — Я же твой маленький жаворонок, ты что, забыл?
Джейк передернулся от отвращения и повернулся к ним спиной.
— Ты моя маленькая напасть, — сказал Бэрри и стряхнул ее руку так резко, что я от неожиданности еле успела подхватить маму.
— Оп! — сказала она, шатаясь.
Я тоже пошатнулась под ее тяжестью.
— Потанцуем? — сказала мама.
Кендэл в футболке и трусиках подбежал к ней.
— Я с тобой потанцую, мама, — сказал он, цепляясь за ее ногу.
— Давайте все потанцуем. — Мама нежно погладила его по голове. — Мой маленький сынок, моя большая дочка, милые, милые мои детки.
Она перестала качаться и взглянула Бэрри прямо в глаза. Может быть, она была не так пьяна, как хотела показаться.
— Мне нужно работать, чтобы прокормить детей, Бэрри, ты ведь знаешь. Так я приду завтра на работу в обычное время? Совершенно трезвая, я тебе обещаю.
— Хоть трезвая, хоть в стельку пьяная — мне все равно. Ты у меня больше не работаешь. От тебя одни неприятности.
Мама вылила на него целый ушат оскорблений. Кендэл нервно хихикал при каждом грубом слове.
— Вот молодец, — сказал Бэрри. — Ругаться такими словами при своих ненаглядных детях! И все за то, что я повез тебя домой, несмотря на ругань моей старухи. Мне тошно смотреть на тебя, Виктория Удача!
— Это мне на тебя тошно смотреть! — крикнула мама, когда он захлопнул за собой дверь, и повторяла все громче: — Тошно, тошно, тошно!
Ей не стоило бы сейчас этого говорить. Я успела довести ее до ванной и подержать ей голову. Она опустилась на колени перед унитазом, и ее долго рвало.
— Ничего, мама, — шепнула я, когда она расплакалась. — Ничего, мама, я с тобой.
Но она все озиралась, наморщив припухшие губы. По щекам у нее стекали слезы.
Ей нужен был Джейк. Но он к ней не подошел, даже когда она стала его звать.

Глава четырнадцатая
Мы трое

Джейк съехал от нас на следующий день. Время было действительно самое подходящее, потому что мама с трудом шевелилась. Она стонала, приподнимаясь на кровати, и не могла даже стакан воды выпить, чтобы ее не начало тошнить. Она смотрела, как Джейк собирает краски, блокноты, джинсы и кассеты. Он надел на себя все ее подарки: кожаные ботинки, широкий серебряный браслет, джинсовую куртку.
Джейк бросил взгляд на компьютер.
— Ну забирай уж и его, что ж ты? — прошептала мама, грустно глядя на него заплывшими глазами.
— Нет-нет, это детям, — сказал Джейк. Наверное, вспомнил, что он сломан.
— Широкая душа, — пробормотала мама.
— Вик, ну не надо так…
— Как? Человек, с которым я жила, смывается, потому что у меня рак, и я должна что, радоваться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53