Жирбеш также по-английски ответил:
— Сомневаюсь. Это наш человек.
На сухом, словно отполированном, лице Поддера появилась брезгливая гримаса:
— Вы говорите, наш? Что у нас с ним общего?
— Я хотел сказать, что он служит у нас и предан нам, как собака.
Поддер снисходительно улыбнулся и повторил с видимым удовольствием:
— Как собака? Это вполне подходит! Когда большая часть двуногих будет предана нам, как собаки, тогда все станет прекрасно. На земле наступит царство мира и покоя.
В подтверждение этих слов Поддер ударил плетью между ушами своей лошади, которая махала головой, отбиваясь от мух. Лошадь присела от боли.
— А пока, — Поддер улыбнулся с видом человека, которого принуждают обстоятельства выполнять очень трудную работу, — а пока мы обязаны трудиться.
Заметив офицеров, Брынза побежал прямо к ним. Обливаясь потом, он остановился перед лошадиными мордами и, приставив винтовку к ноге, отрапортовал:
— Ваше благородие, как я есть ефрейтор Брынза и убег из плена. Четырех партизан уложил и убег.
— Врешь, гад ползучий!
— Я! Ваше благородие! Да вот у меня пакет, захватил… четырех кокнул! Клянусь честью! — Брынза полез за пазуху.
— Быстрей, из-за тебя вся колонна стоит!
Брынза вытащил из-за пазухи пакет и для чего-то обтер его рукавом. Безошибочно оценив верным взглядом холопа, кто здесь старший, он передал пакет Поддеру.
— Партизан? — спросил Поддер, передавая пакет Жирбешу.
Брынза сделал попытку изобразить на своем лице оскорбленное достоинство.
— Что вы, ваше высокоблагородие… Да я, да разве… Можно сказать, жизни не жалею! — Брынза хватил кулаком по груди.
Поддер не понял ни одного слова. Но тон и рабская угодливость, написанная на лице Брынзы, были красноречивее всяких слов. На лице подполковника появилось подобие улыбки, и он спросил:
— Самогон карашо?
Брынза выразительно закатил глаза, прищелкнул языком, погладил себя по животу.
— Куда же еще лучше, ваше благородие!
Пока Поддер беседовал с Брынзой, Жирбеш прочитал содержание пакета.
— Чрезвычайно важные новости, — сказал он, наклонившись к Поддеру. — Два партизанских отряда готовятся напасть на нас соединенными силами. Мы могли очутиться в очень невыгодном положении, — Жирбеш стал дословно переводить письмо.
Спешившись, Поддер и Жирбеш разложили карту на придорожном камне и стали изучать маршрут, по которому двигался отряд шахтеров. Брынза стоял возле, отвечая на вопросы Жирбеша о численности и вооружении отряда.
— Какое там вооружение! На двоих одна винтовка да по десятку патронов. Смех один! Вот у Острякова, говорят, покрепче дело…
— Доберемся и до него. Ты пока иди-ка в обоз. — Жирбеш обернулся и крикнул: — Трутняк!
К Жирбешу подбежал высокий веснушчатый солдат:
— Слушаю, вашство!
— Проводи вот его в обоз да угости хорошенько. Только не напиваться до бесчувствия. Искровеню! Вы оба будете мне сегодня нужны. Марш!
— Немножко виски? — спросил Поддер и обратился к Жирбешу по-английски:
— Виски, алкоголь! Этот напиток стоит тяжелой артиллерии. Виски помогло нам истребить индейцев, англичанам, голландцам, французам — завоевать целые континенты. Я также сторонник широкого применения виски.
…Карательный отряд изменил маршрут. Поддер решил устроить партизанам ловушку в том селе, куда двигался отряд шахтеров для соединения с отрядом Острякова. Вперед выехала разведка с приказанием задерживать всех, кто встретится на пути. Недалеко от села к Поддеру подъехал сержант и доложил, что задержан старик с мальчиком, у которого найдена ручная граната. Задержанные везли на лошади пустые консервные банки и чугунный лом.
Поддер вопросительно уставился на Жирбеша, на лице которого появилась торжествующая улыбка.
— Вам известны эти люди? — спросил у него Поддер.
— Сомневаюсь… Но мне известно, что партизаны используют консервные банки для изготовления бомб. Понимаете?
— Да? Так вы думаете, это агенты партизан? — Поддер взмахнул хлыстом. — Расстрелять!. Сейчас же расстрелять! И написать, за что расстреляны. Это устрашит остальных.
— Но второй совсем еще ребенок… — проговорил сержант, бледнея.
— Предоставьте мне, Смит, устанавливать возраст преступников! Советую вам также выкинуть из головы детское понятие о жалости, которое вам вдолбила ваша бабушка.
Сержант вспыхнул, хлестнул лошадь и поехал в сторону от дороги, где возле Гнедка, окруженные солдатами, стояли дед Коптяй и Коля Воробьев. Мимо, разглядывая пленников, проходили солдаты.
В сухую траву к ногам Коли упал кусок сахару, брошенный каким-то сердобольным солдатом. Большинство же смотрело на старика и мальчика равнодушно. Их совсем не интересовала судьба пленников. Солдаты думали об отдыхе, еде, поглядывали вперед, где над сине-зелеными вершинами кедров горел в лучах заходящего солнца крест на колокольне. Он обещал привал и отдых.
«И что это я вспылил? — думал между тем сержант, направляясь выполнять приказ. — Ведь, по сути дела, не я отвечаю за это. Я обязан подчиняться дисциплине». Так сержант оправдывал преступление, которое собирался совершить.
Солдаты добродушно подшучивали над Колиным костюмом и дразнили Рыжика. Но стоило сержанту передать им приказ Поддера, как они с каменными лицами отошли в сторону от Коли и деда Коптяя.
— Конец нам, выходит, Николай, — сказал дед Коптяй.
Коля с удивлением посмотрел на деда, не понимая, о чем тот говорит. На лице Коптяя Коля не прочитал ничего особенного. Он увидел только, как слегка дрожит в руке его трубка да курит старик не так, как всегда, а почему-то торопится, сильно затягивается, посматривая на солдат, которые стоят, словно чего-то ожидая.
Если бы дед Коптяй знал, что солдаты ждут, когда он докурит свою последнюю трубку, то не жег бы так яростно в трубке махорку.
— Слышь, Коля, беги, брат, немедля, прямо на кусты, потом овражком, — сказал вдруг дед Коптяй.
— Что ты, дедушка? Вместе уйдем!
— Беги, говорю! Ну, живо!
И только тут Коля вдруг понял, как серьезно дело. Кусты находились далеко. Бежать надо по кочкам. Трудно будет увернуться от пуль, если солдаты начнут стрелять. Эти мысли одна за другой мелькнули в голове Коли.
— Ну! — дед Коптяй подтолкнул было Колю, да задержал руку на его плече: от дороги скакал ординарец Жирбеша.
— Стой, стой! Ноу! Ноу! — кричал он. Подъехав, солдат знаками, коверкая английские и русские слова, объяснил американскому сержанту, что Поддер приказал отложить расстрел и доставить арестованных в село.
— Повезло вам, — сказал подъехавший Трутняк деду Коптяю. — Отсрочка вышла. Мой уговорил этого тощего черта. Говорит, что с вами надо делом поговорить, разузнать, что вы за купцы, и что расстрелять вас всегда можно. — Трутняк криво усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55