Между обеими столицами была налажена регулярная авиалиния, обслуживаемая исландской компанией «Лофтлейдир». Услугами этой фирмы традиционно пользовались советские дипломаты, дипкурьеры и командировочные.
Исландия тогда закупала в Советском Союзе нефть и нефтяные продукты, приглашала к себе советских гидростроителей и расплачивалась за все своей знаменитой треской и селедкой. Большие заголовки в мировой прессе сделала тогдашняя тресковая война Исландии с Великобританией, и симпатии советских людей были однозначно на стороне гордых исландцев, отстаивавших свое право на выживание. Рыбная продукция — основа экономики страны, рыболовство — главное занятие исландцев.
…Самолет «Аэрофлота» приземлился в Каструпе где-то во второй половине дня, и над городом уже спускались сумерки. В транзитном зале, где нужно было дожидаться самолета на Рейкьявик, была запланирована встреча с представителем нашего отдела в составе копенгагенской резидентуры Олегом Гордиещским. В Центре я «сидел» на Скандинавских странах и курировал его работу. Я успел уже познакомиться с ним лично в 1967 году во время его приезда в очередной отпуск. В моем распоряжении было не менее пяти часов, и в голову закрадывалась крамольная мысль о том, как бы было здорово использовать это время на хотя бы мимолетное знакомство с датской столицей. И. Гончаров, проплывая на фрегате «Паллада» через Эресунн мимо Копенгагена, страшно расстроился из-за того, что шторм помешал ему сойти на берег. Не попал в датскую столицу по какой-то случайности и Н. Карамзин.
Гордиевский встретил меня у трапа самолета и тут же представил маленькому тщедушному пожилому человечку, напоминавшему нахохлившегося воробья, по чужой воле оказавшегося в клетке. Это был посол СССР в Дании В. Орлов, прибывший в аэропорт, чтобы встретить какого-то важного гостя из Москвы. До назначения в Копенгаген Орлов долго был не у дел в Москве, никуда не выезжая, пока не был востребован кем-то на Старой площади для Дании. А вообще-то он имел довольно громкое прошлое и оставил свой след в советской дипломатии.
Орлов встретил своего гостя и тут же удалился. Гордиевский поспешил вслед за послом, успев, однако, предупредить меня о том, что скоро вернется и найдет меня в транзитном зале.
Ждать пришлось недолго. Гордиевский появился в транзитном зале минут через пятнадцать.
— Все, я освободился и нахожусь в твоем распоряжении. Когда отлетает самолет в Рейкьявик?
Я назвал время.
— Ну что ж, у нас есть время прокатиться по вечернему городу и заехать ко мне на Тагенсвай перекусить.
— Как так? — Мне показалось, что я ослышался.
— А очень просто. Я договорился тут с иммиграционным начальником о том, чтобы тебе сделали транзитную визу для выхода в город.
— Здорово. Поехали, не будем терять время.
От Каструпа, расположенного на полуострове Амагер, до центра Копенгагена мы доехали за каких-нибудь двадцать минут. Датская столица по сравнению с Москвой выглядела поистине сказочным городом. До рождественских праздников оставалось чуть ли не три недели, а Копенгаген уже сверкал морем огней, искрился на морозном воздухе гирляндами, венками, елочными украшениями, подсвечивался хитроумными прожекторами и тонул в умопомрачительных витринах, в которых в обязательном порядке были выставлены красный Дед Мороз, венки с еловыми шишками, свечи. Улицы буквально дышали довольством, умиротворенностью и прущим изо всех углов достатком. Создавалось впечатление, что все население города вышло на улицы, чтобы степенно и неторопливо засвидетельствовать свое глубокое удовлетворение царящей повсюду предпраздничной атмосферой.
В моей взрослой и далеко не экзальтированной голове возникали образы и персонажи, навеянные сказками Ханса Кристиана Андерсена, которыми я зачитывался в детстве. Казалось, вон из того подъезда сейчас выйдет оловянный солдат и, сделав по всем правилам ружейный артикул, торжественно зашагает к Амалиенборгу. А там на балконе покажется пузатый и важный король, воображающий себя властелином всей земли и одетый в самые богатые наряды, но на самом деле вышедший на мороз в чем мать родила. Навстречу, держась за руки, идет мальчик с девочкой — это, конечно, Кай с Гердой вышли на улицу, чтобы выбрать себе подарок. А в этом подвале, вероятно, жил когда-то сам сказочник.
Вспомнил советского писателя Геннадия Фиша, создавшего серию книг про Скандинавские страны. В очерке «Здравствуй, Дания!» он описывает, как ходил по улицам Копенгагена и от имени вселившегося в его душу тургеневского Хоря неодобрительным тоном комментировал то или иное явление: «Это у нас не шло бы… Это непорядок». (Хорь, в отличие от Калиныча, вообще, как известно, неодобрительно относился к загранице.)
А я ловил себя на мысли, что внутри меня поселился именно антипод Хоря-Фиша, разлюбезный Калиныч, восторженная душа, принимавшая все, что ему ни покажут, на веру. Нет, одернул я себя мысленно, так нельзя, нельзя размягчаться, так и недолго до… Крамольную мысль я немедленно прогнал, как только мы с Гордиевским вступили на Striiget — пешеходную улицу длиной около километра, протянувшуюся от Королевской Новой площади до Ратушной.
Во-первых, само понятие пешеходной улицы в центре города сбило тогда меня с толку. Зачем? Для чего? Кому это нужно? А где же проехать автомобилям? Непорядок. (Силен все-таки Хорь в русском человеке!) И потом, откуда у датчан столько ювелирных магазинов? Золото-то у них не добывается, драгкамней не водится. Странно… И Калиныч окончательно-таки покинул меня в этот вечер, уступив место подозрительному скептику Хорю.
Между тем время неумолимо бежало вперед и сокращало мою остановку в Копенгагене. С чувством гордости истинного хозяина, показавшего свои апартаменты гостю, Гордиевский усадил меня в свой «форд-кортину» и повез к себе домой «откушать». По пути где-то справа мелькнуло наше посольство, потом американское, потом проехали парк, и наконец мы въехали на улицу Тагенсвай. Здесь в старинном, солидном по московским меркам доме посольство снимало для атташе Гордиевского двухкомнатную квартиру.
Нас встретила милая и добрая хозяйка Лена, жена Гордиевского, и… свирепый сиамский кот Барсик, изодравший своими когтями всю посольскую мебель и обои в квартире. Барсик встретил меня недоверчивым злобным шипением, но от прямой атаки воздержался, вычисляя, вероятно, что это за фрукт появился в его владениях. В течение всего обеда я чувствовал на себе его желтый взгляд и был наготове, чтобы отразить любую с его стороны гадость. Из-за Барсика я был лишен возможности вести непринужденную светскую беседу и наслаждаться гастрономическими раритетами вроде поданных в масле копченых мидий и мясного блюда «тартар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108