Наконец я не вытерпел:
— Николай Иванович, что это такое? — Я показал пальцем за окно.
— Лава.
— Что-о-о?
— Застывшая лава. Вулканическая порода.
Я сразу вспомнил о вулканическом происхождении Исландии, но одно дело читать, а другое — увидеть все это наяву.
— И что, вся страна такая?
— Да нет, местами встречается и травка, мхи. Ведь у исландцев масса овец, чем-то кормиться они должны.
— А деревья?
— Практически нет. Вот сейчас под Рейкьявиком планируется разбить парк, но это все когда-то будет.
Когда мы въехали в Рейкьявик, начало светать, но город разглядеть не удалось. Николай Иванович отвел меня в гостевую комнату и предложил хорошенько выспаться.
Спать почему-то не очень хотелось, перед глазами проходили шикарные предрождественские картинки Копенгагена, перемежаемые фантастическим пейзажем Исландии, в ушах раздавался пьяный смех филолога-ловеласа Эрика, а в полутемном окне полуподвальной гостевой мелькала морда сиамца Барсика. Ко всему прочему в нос лез неистребимый запах тухлых яиц: здание посольства, как и весь город, обогревалось горячей водой из гейзерных источников, содержащих сильную концентрацию серы. Потом я куда-то поплыл и сразу провалился в бездну.
Проснулся я оттого, что меня здорово, как на корабле, качало. Комната ходила ходуном, стены трещали, и люстра раскачивалась из стороны в сторону, готовая вот-вот упасть на мою голову.
«Когда же кончатся эти кошмарные сны!» — подумал я с досадой за допущенный накануне перебор по части горячительных напитков и закрыл глаза, чтобы продолжить сон. Но что-то было не то, в нос опять полезла сера, и я понял, что уже не сплю. Я прислушался: в доме было тихо, обитатели, вероятно, продолжали спать. Дом на какое-то время успокоился, не двигал своими стенами, люстра замерла на своем месте.
«Чертовщина какая-то! Значит, все-таки мне это приснилось?»
И тут как бы в опровержение этого нелепого предположения по дому опять прошла крупная дрожь, где-то вдали прокатился гул, люстра вновь пришла в движение. Я испуганно вскочил с постели. Землетрясение! Как я раньше не догадался, ведь Исландия — страна вулканическая, молодая, и землетрясения здесь не являются редкостью. Первой мыслью было: «Бежать!» Но, не услышав в доме и за его пределами каких-либо признаков беспокойства или паники (люди вообще куда-то пропали), я уговорил себя остаться в постели, чтобы не показаться смешным в глазах аборигенов. Подумать только: испугался землетрясения!
Как ни странно, я снова заснул и проспал еще несколько часов без всяких сновидений. Поздним утром в гостевую заглянул Николай Иванович и рассказал, что
в районе Рейкьявика было пятибалльное землетрясение, в городе кое-где дали трещины дома, лопнули трубы водяного отопления, но человеческих жертв нет. Все хорошо, прекрасная маркиза!
После завтрака резидент повел меня, как это полагается, представлять послу. Негласный этикет взаимоотношений «резидентурских» с «посольскими» непременно предполагал эту процедуру, независимо от сроков пребывания командировочного в стране, его чина и звания и целей командировки. Правда, если прибывший занимал солидное положение, время аудиенции значительно увеличивалось, и беседа могла кончиться на весьма дружеской ноте и даже приглашением «вместе отобедать» или «накоротке отужинать».
Кроме чисто протокольных соображений, такие визиты имели сугубо прозаическое объяснение: главе дипломатического представительства было полезно убедиться, что представитель «ближних соседей» появился в посольстве не для того, чтобы делать под кого-нибудь «подкопы» или искать «компру». «Чистые» дипломаты в своей практической деятельности непременно учитывали благоприобретенный исторический (в основном отрицательный) опыт и в отношениях с представителями КГБ не отходили от ставшей генетической линии поведения: «держись от чекистов подальше», хотя в описываемое время эти комплексы проявлялись все-таки не в такой острой форме, как тридцать лет тому назад. Впрочем, это зависело от того, какими людьми были чекисты и какими — сами «чистые».
Посол был неглупый мужик, к представителям разведки относился без предубеждений, поэтому долго на моей персоне задерживаться не стал. Через пять минут мы с Николаем Ивановичем вышли из его кабинета и уединились за «секретной» дверью резидентуры, чтобы обсудить мое задание и способы его выполнения. Оговорюсь сразу, что заданием не предусматривалась вербовка агентов или проведение явки с ценным источником. Все было значительно проще: нужно было собрать максимум общедоступной информации, на основании которой можно было сделать вывод о возможности и целесообразности работы по Исландии. Скажу также, что такая возможность априори не просматривалась, но для формального закрытия вопроса требовались определенные оперативные выкладки.
Две недели в Рейкьявике я провел в стенах посольства, листая различные справки, отчеты и обзоры посольства и резидентуры и беседуя с дипломатами. Я с благодарностью вспоминаю о помощи, которую мне оказали «чистые» сотрудники посольства Подражанец, Комиссаров и Шаманин. С Сережей Комиссаровым, владеющим несколькими скандинавскими и европейскими языками, мне пришлось потом вместе проработать в Дании и Швеции, а с Шаманиным тоже столкнуться в Швеции.
Кстати, о языках. Кроме того, что мы впереди всей планеты в области балета, нужно отметить, что ни в какой другой стране, кроме нашей, не поставлено так досконально изучение иностранных языков. Где в каком государстве вы встретите дипломатов, владеющими исландским языком, на котором говорят всего двести тысяч человек? Такие люди были и, я надеюсь, еще живы. Я знал их и видел. Это упомянутые выше Комиссаров и Подражанец, ученики известного в кругах МИД и за его пределами профессора Якуба. Как скандинавист могу подтвердить только, что это явление на уровне маленького чуда света.
Свободное время использовал для прогулок по городу, а вечера — для хождения в «киношку». Рейкьявик — небольшой по нашим, да и по европейским масштабам город, и его можно обойти за пару часов. Компактный центр и деловая часть столицы с министерствами, банками, магазинами и офисами; университетский район на окраине (где-то здесь вращается мой знакомый норвежец); порт с многочисленными причалами и рыбацкими шхунами и баркасами; бассейн с подогретой морской водой у самой кромки океана; старейший в мире парламент альтинг (британский парламент на самом деле моложе исландского), приютившийся на краю искусственного озера, по которому плавают лебеди; Бессастадир — резиденция президента; мрачные средневековые каменные церкви; памятник норвежскому конунгу Эйрику Рыжебородому, открывшему Исландию в незапамятные времена, и на сколько хватает глаз — безбрежный океан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Николай Иванович, что это такое? — Я показал пальцем за окно.
— Лава.
— Что-о-о?
— Застывшая лава. Вулканическая порода.
Я сразу вспомнил о вулканическом происхождении Исландии, но одно дело читать, а другое — увидеть все это наяву.
— И что, вся страна такая?
— Да нет, местами встречается и травка, мхи. Ведь у исландцев масса овец, чем-то кормиться они должны.
— А деревья?
— Практически нет. Вот сейчас под Рейкьявиком планируется разбить парк, но это все когда-то будет.
Когда мы въехали в Рейкьявик, начало светать, но город разглядеть не удалось. Николай Иванович отвел меня в гостевую комнату и предложил хорошенько выспаться.
Спать почему-то не очень хотелось, перед глазами проходили шикарные предрождественские картинки Копенгагена, перемежаемые фантастическим пейзажем Исландии, в ушах раздавался пьяный смех филолога-ловеласа Эрика, а в полутемном окне полуподвальной гостевой мелькала морда сиамца Барсика. Ко всему прочему в нос лез неистребимый запах тухлых яиц: здание посольства, как и весь город, обогревалось горячей водой из гейзерных источников, содержащих сильную концентрацию серы. Потом я куда-то поплыл и сразу провалился в бездну.
Проснулся я оттого, что меня здорово, как на корабле, качало. Комната ходила ходуном, стены трещали, и люстра раскачивалась из стороны в сторону, готовая вот-вот упасть на мою голову.
«Когда же кончатся эти кошмарные сны!» — подумал я с досадой за допущенный накануне перебор по части горячительных напитков и закрыл глаза, чтобы продолжить сон. Но что-то было не то, в нос опять полезла сера, и я понял, что уже не сплю. Я прислушался: в доме было тихо, обитатели, вероятно, продолжали спать. Дом на какое-то время успокоился, не двигал своими стенами, люстра замерла на своем месте.
«Чертовщина какая-то! Значит, все-таки мне это приснилось?»
И тут как бы в опровержение этого нелепого предположения по дому опять прошла крупная дрожь, где-то вдали прокатился гул, люстра вновь пришла в движение. Я испуганно вскочил с постели. Землетрясение! Как я раньше не догадался, ведь Исландия — страна вулканическая, молодая, и землетрясения здесь не являются редкостью. Первой мыслью было: «Бежать!» Но, не услышав в доме и за его пределами каких-либо признаков беспокойства или паники (люди вообще куда-то пропали), я уговорил себя остаться в постели, чтобы не показаться смешным в глазах аборигенов. Подумать только: испугался землетрясения!
Как ни странно, я снова заснул и проспал еще несколько часов без всяких сновидений. Поздним утром в гостевую заглянул Николай Иванович и рассказал, что
в районе Рейкьявика было пятибалльное землетрясение, в городе кое-где дали трещины дома, лопнули трубы водяного отопления, но человеческих жертв нет. Все хорошо, прекрасная маркиза!
После завтрака резидент повел меня, как это полагается, представлять послу. Негласный этикет взаимоотношений «резидентурских» с «посольскими» непременно предполагал эту процедуру, независимо от сроков пребывания командировочного в стране, его чина и звания и целей командировки. Правда, если прибывший занимал солидное положение, время аудиенции значительно увеличивалось, и беседа могла кончиться на весьма дружеской ноте и даже приглашением «вместе отобедать» или «накоротке отужинать».
Кроме чисто протокольных соображений, такие визиты имели сугубо прозаическое объяснение: главе дипломатического представительства было полезно убедиться, что представитель «ближних соседей» появился в посольстве не для того, чтобы делать под кого-нибудь «подкопы» или искать «компру». «Чистые» дипломаты в своей практической деятельности непременно учитывали благоприобретенный исторический (в основном отрицательный) опыт и в отношениях с представителями КГБ не отходили от ставшей генетической линии поведения: «держись от чекистов подальше», хотя в описываемое время эти комплексы проявлялись все-таки не в такой острой форме, как тридцать лет тому назад. Впрочем, это зависело от того, какими людьми были чекисты и какими — сами «чистые».
Посол был неглупый мужик, к представителям разведки относился без предубеждений, поэтому долго на моей персоне задерживаться не стал. Через пять минут мы с Николаем Ивановичем вышли из его кабинета и уединились за «секретной» дверью резидентуры, чтобы обсудить мое задание и способы его выполнения. Оговорюсь сразу, что заданием не предусматривалась вербовка агентов или проведение явки с ценным источником. Все было значительно проще: нужно было собрать максимум общедоступной информации, на основании которой можно было сделать вывод о возможности и целесообразности работы по Исландии. Скажу также, что такая возможность априори не просматривалась, но для формального закрытия вопроса требовались определенные оперативные выкладки.
Две недели в Рейкьявике я провел в стенах посольства, листая различные справки, отчеты и обзоры посольства и резидентуры и беседуя с дипломатами. Я с благодарностью вспоминаю о помощи, которую мне оказали «чистые» сотрудники посольства Подражанец, Комиссаров и Шаманин. С Сережей Комиссаровым, владеющим несколькими скандинавскими и европейскими языками, мне пришлось потом вместе проработать в Дании и Швеции, а с Шаманиным тоже столкнуться в Швеции.
Кстати, о языках. Кроме того, что мы впереди всей планеты в области балета, нужно отметить, что ни в какой другой стране, кроме нашей, не поставлено так досконально изучение иностранных языков. Где в каком государстве вы встретите дипломатов, владеющими исландским языком, на котором говорят всего двести тысяч человек? Такие люди были и, я надеюсь, еще живы. Я знал их и видел. Это упомянутые выше Комиссаров и Подражанец, ученики известного в кругах МИД и за его пределами профессора Якуба. Как скандинавист могу подтвердить только, что это явление на уровне маленького чуда света.
Свободное время использовал для прогулок по городу, а вечера — для хождения в «киношку». Рейкьявик — небольшой по нашим, да и по европейским масштабам город, и его можно обойти за пару часов. Компактный центр и деловая часть столицы с министерствами, банками, магазинами и офисами; университетский район на окраине (где-то здесь вращается мой знакомый норвежец); порт с многочисленными причалами и рыбацкими шхунами и баркасами; бассейн с подогретой морской водой у самой кромки океана; старейший в мире парламент альтинг (британский парламент на самом деле моложе исландского), приютившийся на краю искусственного озера, по которому плавают лебеди; Бессастадир — резиденция президента; мрачные средневековые каменные церкви; памятник норвежскому конунгу Эйрику Рыжебородому, открывшему Исландию в незапамятные времена, и на сколько хватает глаз — безбрежный океан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108