— Месье, несмотря ни на что, покупает дом?
— Еще бы, черт возьми!
После чего, вновь возвращаясь к своей главной проблеме, толстяк добавил:
— Гораздо больше, чем ваши привидения, меня беспокоит сырость!
Очутившись на первом этаже здания, привратник, казалось, чувствовал себя увереннее.
— О, сырость, — сказал он, — с ней легко справиться. Месье сейчас увидит, у нас есть хороший калорифер!
— Но он сломан, ваш калорифер, — возразил дородный господин.
— О, это ничего страшного, его просто однажды залило… Его недорого будет починить. Если вам будет угодно посмотреть внутрь аппарата, вы сможете убедиться, что трубы в отличном состоянии…
— Действительно, здесь все в порядке, трубы в хорошем состоянии и, судя по их размерам, этот калорифер должен, наверное, отлично обогревать помещение.
— Я думаю! Трубы настолько широкие, что здесь может даже пролезть человек…
Обход дома заканчивался. Дядя и племянник наградили своего гида щедрыми чаевыми. Они, наверное, скоро еще раз зайдут! Наконец, попрощавшись, оба посетителя вышли на улицу.
— Фандор?
— Жюв?
— Они у нас в руках!
— Жюв, вы уверены в том, что вы говорите?
— Увидишь! Зайдем сюда!
Жюв подтолкнул Фандора к двери небольшого кабачка.
— Ты увидишь, Фандор…
Сев за пустой столик и попросив официанта принести что-нибудь выпить, Жюв вытащил из кармана кусочек чистой белой бумаги, придерживая его за самый край.
— Что это такое?
— Кусок бумаги, ты сам видишь, я подобрал его в тот момент, когда привратник повернулся спиной, на письменном столе леди Белтам… Это, по-видимому, кусок, оторванный от листа бумаги, вот здесь виден след разрыва… С его помощью я проведу небольшой эксперимент… Если в доме давно никого не было, мы ничего не обнаружим. Но если недавно кто-то прижимал руку к этой бумаге, то мы увидим ее отпечаток.
Жюв достал из кармана карандаш, затем, сделав вид, что он его чинит, инспектор начал скрести по грифелю лезвием своего ножа, из-под которого на бумагу тонкой струйкой посыпалась графитовая пыль.
И по мере того, как графитовый порошок рассыпался по бумаге, на ней стал появляться отпечаток руки!
— Таким вот простым способом, — продолжал Жюв, — можно определить отпечаток пальцев людей, которые писали на бумаге или просто коснулись бумаги, стекла, даже дерева и т. д. Судя по четкости отпечатка, что явилось результатом слипания частичек графита под воздействием выделений потовых желез руки, которая лежала на этой бумаге, я могу утверждать, что за письменным столом леди Белтам писали чуть больше недели назад!
— Поразительно, — заметил Фандор, — вот неоспоримое доказательство, что леди Белтам время от времени посещает свой особняк.
— Возможно так, но не исключено, что приходит и кто-то другой, поскольку это — рука мужчины…
— Но что же вы собираетесь сейчас делать, Жюв?
Полицейский взглянул на Фандора:
— Сейчас? Начну с того, что отправлюсь в префектуру снять свой «живот», он меня немного стесняет…
— А я наконец-то избавлюсь от своих фальшивых усов…
Глава XXXI
Любовники и сообщники
— О, боже! Кто там!
— Это я… я!
— Да, я узнаю вас, но почему вы так оделись, к чему эта борода, этот парик?
— Госпожа настоятельница, позвольте представиться — доктор Шалек… Впрочем, моему маскарадному костюму далеко до вашего, леди Белтам?
— Что вы хотите от меня? Говорите быстрее, мне страшно!
Шалек и леди Белтам стояли друг против друга в большой комнате, занимающей середину второго этажа особняка, расположенного на бульваре Инкерман в Нейи.
Леди Белтам почувствовала озноб и, натягивая на плечи огромное манто, прикрывающее монашеское одеяние, прошептала:
— Мне холодно.
Шалек толкнул ногой решетку отдушины калорифера, расположенного в углу комнаты:
— Не стоит оставлять его открытым. Через эту трубу, соединенную с погребом, поднимается жуткий ветер.
Леди Белтам тем временем с мучительным беспокойством наблюдала за своим мрачным собеседником. Монахиня сдавленно, словно ей не хватало воздуха, неподвижно смотрела на мужчину, который лихорадочно, как дикий зверь в клетке, расхаживал из угла в угол.
— Почему, — наконец осмелилась она задать вопрос, — почему вы сделали так, чтобы все подумали, что я мертва?
Шалек на секунду остановился, своим холодным как сталь взглядом он окинул леди Белтам.
— А почему вы, — спросил в свою очередь он после минутного молчания, — исчезли отсюда за два дня до преступления в квартале Фрошо?
Леди Белтам, опустив голову, заломила свои бледные руки и с рыданиями в голосе ответила:
— Меня покинули, бросили как собаку, я ревновала!
Она не осмеливалась поднять глаза на Шалека, который усмехался, видя ее отчаяние!
— Кроме того, — немного оживившись, продолжала она, — я испытывала ужасные угрызения совести! Мне даже пришла в голову мысль поделиться с бумагой своими страшными тайнами, которые терзали мой разум.
— Ну и что было потом? Продолжайте же!
— Потом написанное мною неожиданно исчезло. Тогда, ужасно испугавшись, убежденная, что меня предали, я сбежала… Я уже давно думала о том, чтобы уединиться от суетного мира и посвятить Богу то оставшееся время, которое отпущено мне в этой жизни; монахини ордена Святой Клотильды согласились предоставить мне убежище в своем скромном монастыре в Ножане. Вот и все!
— Это еще не все, вы забыли сказать, что вы сбежали также потому, что боялись! Ну, признайтесь! Боялись Герна, боялись меня!
— Ну что ж, да! — призналась она. — Я боялась, но боялась не столько вас… тебя… сколько наших преступлений… Я боялась умереть!
Шалек внимательно посмотрел на леди Белтам.
Красоту знаменитой любовницы Герна как ничто лучше подчеркивала одежда монахинь ордена Святой Клотильды.
— Вы зря потратили время. Об этой тайне, об этом исповедальном письме, леди Белтам, действительно, кто-то узнал и доверил его мне, подозревая, может быть, даже зная об отношениях, существовавших когда-то между Герном и леди Белтам. Кто-то, кто, более того, догадывался: все, что касается Герна, не может быть не связано с доктором Шалеком…
— Кто же это?
Шалек отошел вглубь комнаты и, казалось, внимательно рассматривал отдушину калорифера. Отдушина, которую недавно закрыли, вновь была открыта, и из нее поднимался идущий из подвала ледяной воздух.
— Дрянь оборудование, — ухмыльнувшись, заметил он, — эту отдушину невозможно закрыть!
Он вновь закрыл калорифер, затем вернулся к леди Белтам, ворча про себя:
— Нужно будет как-нибудь получше осмотреть эту установку.
Леди Белтам, нервно дрожа всем телом и стуча зубами от холода, по-прежнему настойчиво допытывалась:
— Но кто, кто меня предал? Кто заговорил?
— Глупое дитя! — воскликнул доктор Шалек.
Он стремительно подошел к леди Белтам, сел рядом с ней и, глядя ей прямо в глаза, принялся объяснять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71