П.: Я услышала и ответила: «De mortuis nil nisi bene». Это по латыни и означает: „О мертвых ничего, кроме хорошего“.
Р.: Вопрос звучал следующим образом: какой у нее был характер?
П.: Об этом можете спросить кого-нибудь другого. Я уже могу идти?
Р.: Можете попытаться и увидите, что получится.
П.: Вы дерзкий хам. Вам об этом еще никто не говорил?
Р. : Если бы я был на вашем месте — упаси меня Господь от этого, — то воздержался бы от таких слов.
П.: С чего бы это?
Р. : Потому что мне это могло бы не понравиться.
П.: Ха-ха-ха.
Р. : Какой был характер у мисс Макгроу?
П.: Спросите об этом кого-нибудь другого, тупица.
К.: О'кей, Джек. Мисс Питерсон!
П.: Да, что еще?
К.: Почему вы перестали жить вместе с мисс Макгроу?
П.: Нам там было тесно. Кроме того, не понимаю, какое вам до этого дело?
К.: Но вы ведь были хорошими подругами, разве не так?
П.: Да, сами знаете.
К.: Вот передо мной лежит донесение, составленное в третьем полицейском округе 8 апреля 1962 года. Ночью, без десяти час, жильцы дома номер шестьдесят два по Второй Саут-стрит сообщили, что из квартиры на четвертом этаже доносятся крики, звуки ссоры и громкий шум. Когда через десять минут приехал патруль, полицейские Флинн и Ричардсон, жильцы данной квартиры отказались открыть дверь, в связи с чем патруль потребовал, чтобы домовладелец обеспечил им доступ в квартиру, открыв дверь своим универсальным ключом. В квартире находились вы и мисс Макгроу. Мисс Макгроу была в халате, а вы — в туфлях на высоких каблуках и том, что Флинн назвал белым вечерним платьем. У мисс Макгроу шла кровь из раны на лбу. В квартире царил беспорядок. Ни одна, ни другая не захотела сообщить, что произошло, и после того, как было восстановлено спокойствие, — как говорится в этом донесении — патруль покинул вашу квартиру.
П.: Зачем вам понадобилось вспоминать эту старую историю?
К.: На следующий день мисс Макгроу переехала в гостиницу, а еще через неделю нашла себе квартиру на той же улице, в нескольких кварталах дальше.
П.: Повторяю: зачем вам понадобилось вспоминать эту старую скандальную историю? Вряд ли она теперь может мне каким-то образом навредить.
К.: Я просто пытаюсь вас убедить, что на наши вопросы нужно отвечать. Кроме того, самое разумное — всегда говорить правду.
П.: Ну, ладно, как вам угодно. Я выгнала ее. Ну и что? Это была моя квартира.
К.: А почему вы ее выгнали?
П.: Какое теперь это имеет значение? Кого может интересовать ссора трехлетней давности между двумя подругами?
К.: Нас интересует все, что имеет отношение к Розанне Макгроу. Как вам известно из газет, пока что о ней написано не очень много.
П.: Вы хотите сказать, что можете всю эту историю опубликовать в газете?
К.: Ведь это не секретный документ.
П.: В таком случае не понимаю, как газетчики еще все не раскопали?
К.: Возможно, частично потому, что сержант Ромни оказался там раньше, чем репортеры. Когда он отправит этот документ обратно в городской архив, любой желающий сможет там ознакомиться с донесением.
П.: А если он не отправит?
К.: В этом случае дело будет обстоять несколько иначе.
П.: А этот протокол тоже не секретный документ?
К.: Секретный.
П.: Это точно?
К.: Да.
П.: Ладно. Что вас интересует? Только побыстрее, чтобы я успела уйти до того, как на меня нападет истерика.
К.: Почему вы заставили мисс Макгроу переехать?
П.: Потому, что она выставила меня на посмешище.
К.: Каким образом?
П.: Розанна была шлюхой. Она была самой настоящей проституткой. Я ей так и сказала.
К.: И что же она ответила?
П.: Послушайте, лейтенант, на такие вульгарные, грубые слова Розанна ничего не ответила, она была выше этого. Она просто лежала голая в постели, как обычно, и читала какое-то философское сочинение. А меня окинула непонимающим и высокомерным взглядом.
К.: Она была темпераментная?
П.: Вовсе нет.
К.: Что же послужило причиной столь резкого решения?
П.: Попробуйте сами догадаться. В конце концов, на это у вас должно хватить воображения.
К.: Какой-нибудь мужчина?
П.: Один бедняга, с которым ей внезапно захотелось переспать. А я в это время ждала его в ресторане в тридцати милях оттуда. Он не понял, как мы договорились, — тоже был тупицей — и решил, что должен прийти ко мне домой. Когда он явился, я уже ушла. Розаннна же была дома. Она все время сидела дома. Ну, а потом случилось то, что случилось. Слава Богу, этот болван исчез до того, как я вернулась. Потому что в противном случае я бы сейчас клеила пакеты в тюрьме, в Сиу-сити.
К.: Откуда вы узнали, что за время вашего отсутствия что-то произошло?
П.: Она мне сказала. Розанна всегда говорила правду. „Зачем же ты это сделала?“ — спросила я. „Моя милая Мэри Джейн, мне захотелось“. Кроме того, ей нельзя было отказать в логике. „Вот видишь, моя милая Мэри Джейн, он тебя недостоин“.
К.: Вы по-прежнему утверждаете, что были подругами с мисс Макгроу?
П.: Как ни странно, были. Если Розанна вообще имела какого-нибудь друга, то им была я. Когда она переехала, стало лучше: мы не должны были теперь смотреть друг на друга с утра до вечера. Когда она приехала после окончания университета, то уже была сиротой. Незадолго до этого в Денвере умерли ее родители, почти в один и тот же день. Сестер и братьев или родственников у нее не было, я уж не говорю о друзьях. Кроме того, у нее не было ни цента в карманах. Возникли какие-то осложнения с наследством, и прошло несколько лет, прежде чем она получила деньги. Это произошло вскоре после того, как она нашла себе новую квартиру.
К.: Какой у нее был характер?
П.: Мне кажется, у нее был какой-то комплекс самостоятельности; из-за него с ней происходили невероятные вещи. Ею владела навязчивая идея, что она не должна хорошо одеваться. Считала достоинством ходить как пугало. В лучшем случае носила вытертые джинсы и бесформенные свитера. Ей стоило больших усилий надевать платье, когда она шла на работу. У нее была куча странных замашек. Бюстгальтер она почти никогда не надевала, хотя он ей был нужен больше, чем многим другим. Не ходила в туфлях. Всегда говорила, что вообще не переносит одежды. По выходным могла ходить целый день голая. Ночной рубашки или пижамы для нее словно не существовало. Меня это ужасно нервировало.
К.: Она была неаккуратная?
П.: К своей внешности она относилась так, словно делала кому-то назло. Будто бы и не слыхала, что существует косметика, парикмахер или колготки. Но в других делах доходила до педантизма, особенно если речь шла о книгах.
К.: Какие у нее были интересы?
П.: Много читала. И много писала, только не спрашивайте меня что, потому что я этого не знаю. Летом проводила целые часы на природе. Утверждала, что ужасно любит гулять. Кто хочет, может это проверить. Ну и, конечно, мужчины. Других интересов у нее не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55