О.: И все же..?
С.: Ну, как вам сказать? Раньше мы брали туристов от Стокгольма до Окселёсунда и от Линчёпинга до Венерсборга. Но теперь уже этого не делаем.
О.: Почему?
С.: Нет мест. Пассажиры в каютах заплатили, к тому же приличную сумму. Так что они не захотят тесниться ради кучи мамаш с ревущими детьми, термосами и пакетами снеди.
О.: Имелась ли какая-нибудь причина, по которой пассажир не мог сесть в Сёдерчёпинге?
С.: Никакой. Сесть он мог где угодно. Например, возле какого-нибудь шлюза. Всего их шестьдесят пять. Кроме того, пароход каждую минуту где-то пристает.
О.: Сколько палубных пассажиров вы обычно берете?
С.: За один раз? Сейчас не больше десяти. А в основном два-три.
О.: Что это за люди? Только шведы?
С.: Куда там, часто бывают и иностранцы. Это может быть кто угодно, но в основном люди, которым нравится плавать на пароходе и они даже выискивают нас в расписании.
О.: А в список пассажиров их не вносят?
С.: Нет.
О.: Палубные пассажиры имеют возможность питаться на пароходе?
С.: Конечно, они могут питаться, как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну. Еда там тоже есть, согласно меню.
О.: Ранее вы сказали, что эту женщину из фильма не помните, а теперь говорите, что у вас такое чувство, словно мужчину узнаете. На пароходе нет для этой цели специального служащего, так что забота о пассажирах входит в ваши обязанности, так?
С.: Я компостирую билеты, когда они садятся, здороваюсь и больше с ними дела не имею. Я на этом пароходе не для того, чтобы каждую минуту развлекать туристов. Для этого есть другие.
О.: Вам не кажется странным, что вы не узнаете этих людей? Ведь вы провели вместе с ними три дня и три ночи.
С.: Для меня все пассажиры на одно лицо. Кроме того, каждое лето я вижу их две тысячи. Стало быть, двадцать тысяч за десять лет. А во время работы я на мостике. Нас двое, так что несем вахту по двенадцать часов.
О.: Но ведь этот рейс был не совсем обычным. Тогда произошли события, которые при нормальных обстоятельствах у вас не происходят.
С.: Я стоял двенадцать часов на мостике. Кроме того, со мной была жена.
О.: В списке пассажиров ее нет.
С.: Нет, а зачем? Члены команды имеют право брать с собой родственников.
О.: Значит, данные о том, что во время этого рейса на пароходе было восемьдесят шесть человек, недостоверны. А если прибавить сюда палубных пассажиров и родственников, то их могло быть и все сто, так?
С.: Да.
О.: Гм, а тот мужчина с мопедом где сошел?
С.: Послушайте, да как же я могу это точно знать? Я вообще его не видел, так откуда мне знать, где он сошел? Многие пассажиры спешили на поезд или самолет и сошли сразу же в три часа ночи, когда мы пришли в Гётеборг. Остальные спали и сошли на берег до полудня.
О.: Где села на судно ваша жена?
С.: В Мутале. Мы ведь здесь живем.
О.: В Мутале? Поздно ночью?
С.: Нет, пятью днями раньше, когда мы возвращались в Стокгольм. А сошла, когда мы возвращались вторично, восьмого июля в шестнадцать ноль ноль. Понятно?
О.: О чем вы думаете, когда вспоминаете, что случилось во время этого рейса?
С.: Я не верю, что так могло произойти.
О.: Почему?
С.: Ведь кто-то должен был заметить. Извините, но человек на таком суденышке, тридцать метров на пять. А каюта, как мышеловка.
О.: Вступали ли вы в какой-нибудь контакт, кроме чисто служебного, с кем-либо из пассажиров?
С.: Ага. Со своей женой.
Мартин Бек вынул из кармана три фотографии. Две были отпечатаны с кадров кинофильма, третья представляла собой увеличенный любительский снимок из бандероли Кафки. На них запечатлелся высокий мужчина в твидовом пиджаке и кепочке; они были очень плохого качества.
Сотни полицейских в Стокгольме, Гётеборге, Сёдерчёпинге и Линчёпинге уже имели при себе экземпляры этих трех фотографий. Кроме того, фотографии находились в кабинетах всех окружных начальников и в большинстве полицейских участков от Каресуандо на севере до Смюге на южном полуострове Сконе. И во многих городах за границей.
Они действительно были очень плохие, но тот, кто был знаком с мужчиной, сразу же опознал бы его. Возможно.
На последнем совещании Хаммар заявил:
— Мне кажется, он похож на Меландера.
Кроме того, он сказал:
— Это уже не имеет ничего общего с полицейским следованием, а скорее смахивает на конкурс для любителей загадочных картинок. Что-нибудь говорит о том, он швед?
— Мопед.
— Мы ведь не знаем даже, принадлежал ли мопед ему.
— Нет.
— И это все.
— Да.
Мартин Бек положил фотографии в карман. Он снова взял протокол допроса, который проводил Ольберг, быстро скользнул по нему взглядом и нашел то, что искал:
С.: Конечно, они могут питаться как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну…
Он порылся в бумагах и нашел список экипажей экскурсионных судов за последние пять лет. Прочел список, взял карандаш и поставил крестик возле одной из фамилий. Там было написано:
«Изаксон Гёта, официантка, адрес: Полхемсгатан,7, Стокгольм. С 15 сентября 1964 года работает в ресторане „СХТ“. „Диана“ 1959—1961, „Юнона“ 1962, „Диана“ 1963, „Юнона“ 1964».
Рядом с фамилией не было никакой пометки, говорящей о том, что Колльберг или Меландер ее допросили.
Все номера службы вызова такси были заняты, он надел шляпу и плащ, поднял воротник и по размокшему снегу направился к станции метро.
Метрдотель в ресторане «СХТ» был хмур и замкнут, но подвел его к одному из столиков, которые обслуживала фрекен Гёта, рядом с кухонными дверями. Мартин Бек сел на стул под стенкой и взял меню. Изучив его, он принялся рассматривать зал.
Большинство столиков были заняты; почти ни одной женщины. За несколькими столиками сидели одинокие мужчины в возрасте за пятьдесят. По тому, как они доверительно разговаривали с официантками, чувствовалось, что это постоянные посетители.
Мартин Бек наблюдал, как официантки носятся на кухню и обратно. Он пытался угадать, кто из них фрекен Гёта, и прошло почти двадцать минут до того, как он об этом узнал.
У нее было круглое милое лицо, большие редкие зубы и короткие, растрепанные волосы, цвет которых Мартин Бек определил как льняной.
Он заказал хлеб, мясо по-морскому и пиво, ел медленно и ждал, когда закончится полуденный час пик. Когда он доел и выпил два кофе, у фрекен Гёты ушли последние посетители и она подошла к его столу.
Он объяснил, зачем пришел, и показал ей фотографию. Она взглянула на нее и сняла с себя прилегающий белый жакетик.
— Да, — сказала она, — я хорошо его помню. Не знаю, кто он, но на пароходе он ездил часто. По крайней мере, на «Юноне» и «Диане».
Мартин Бек снова показал ей фото.
— Вы в этом уверены? — спросил он. — Снимок очень нерезкий. Может быть, это не он?
— Нет, нет, это точно он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55