Он стоял наклонившись и согнув колени, а тело его ритмично покачивалось.
Это длилось лишь десятую долю секунды, потом он бросился вперед, придушенно всхлипнув. Мартин Бек рубанул его ребром правой ладони по ключице, а Ольберг бросился на него сзади и попытался схватить за руки.
Ольбергу мешал пистолет, а Мартина Бека застала врасплох быстрота прыжка, потому что он не мог думать ни о чем, кроме того, что женщина на постели должна шевелиться, а не лежать неподвижно с чуть открытым ртом и закрытыми глазами.
Мужчина ударил его головой в живот с неожиданной силой, так, что Мартин Бек отлетел к стенке. Одновременно безумец вырвался от Ольберга и большими прыжками помчался к двери, все еще в полуприседе, его руки и ноги мелькали с быстротой, которая была такой же нереальной, как и вся эта абсурдная картина.
Непрерывно продолжал звонить домофон.
Мартин Бек отставал от него на половину лестничного марша, и это расстояние увеличивалось.
Мартин Бек слышал его шумное дыхание, но увидел его только тогда, когда выбежал в вестибюль на первом этаже. Он уже миновал внутреннюю стеклянную дверь И быстро приближался к относительной свободе на улице.
Колльберг отпустил кнопку домофона и отклеился от стены. Мужчина в плаще быстро размахнулся, целясь Колльбергу прямо в лицо.
В этот момент Мартин Бек понял, что все наконец-то кончилось, и через долю секунды действительно услышал короткий, болезненный вой, когда Колльберг перехватил руку мужчины и быстрым жестоким рывком завернул ее за спину. Мужчина в плаще беспомощно лежал на полу.
Мартин Бек прислонился к стене и слушал, как, казалось, сразу со всех сторон приближается звук сирены. Полицейский автомобиль уже приехал и на тротуаре патрульные отгоняли зевак.
Он смотрел на мужчину по имени Фольке Бенгтссон, который лежал там, где упал, лицом к стене, и по лицу у него текли слезы.
— Скорая помощь уже приехала, — сказал Стенстрём.
Мартин Бек поднялся лифтом на третий этаж. Соня сидела в кресле, на ней были вельветовые джинсы и шерстяной свитер. Он посмотрел на нее с виноватым видом.
— Приехала скорая. Они сейчас поднимутся.
— Я могу идти сама, — бесцветным голосом ответила она.
В лифте она сказала:
— Не смотри так печально. Не нужно. Со мной в общем-то ничего не случилось.
Он не смотрел ей в глаза.
Если бы он попытался меня изнасиловать, я бы, возможно, сумела с ним справиться. Но ему нужно было вовсе не это. У меня попросту не было шансов, абсолютно никаких. Она вздрогнула.
— Еще какие-нибудь десять-пятнадцать секунд и… или если бы не вспомнили о домофоне там, внизу: это его напугало. Словно перетерлась изоляция. Бр-р-р. Это было ужасно.
Когда они подходили к скорой помощи, она сказала:
— Бедняга.
— Кто?
— Он.
Через четверть часа перед домом на Рунебергсгатан остались только Колльберг и Стенстрём.
— Я приехал как раз вовремя и видел, как ты его скрутил. Я стоял прямо напротив дома. Где ты этому научился?
— Понимаешь, я старый десантник. Пользуюсь этим иногда.
— Дьявольская штука. Я такого еще никогда не видел. Таким приемом кого угодно можно скрутить.
— В августе шакал родился, в сентябре первый дождик пролился, я такого потопа никогда не видал, сразу же завыл шакал.
— Что это?
— Цитата, — ответил Колльберг. — Это написал некто Киплинг.
XXX
Мартин Бек смотрел на сидящего перед ним с угрюмым видом мужчину, с рукой на перевязи. Он наклонил голову и упорно разглядывал пол.
Этой минуты Мартин Бек ждал шесть с половиной месяцев. Он подался вперед и включил магнитофон.
— Вас зовут Фольке Леннарт Бенгтссон, вы родились в Стокгольме шестого августа 1926 года, живете на Рёрстрандгатан в Стокгольме. Правильно?
Мужчина едва заметно кивнул.
— Вы должны отвечать вслух, — сказал Мартин Бек.
— Да, — ответил мужчина по имени Фольке Бенгтссон. — Да, правильно.
— Вы признаете себя виновным в убийстве на сексуальной почве американской гражданки Розанны Макгроу и в том, что совершили это убийство в ночь с четвертого на пятое июля прошлого года?
— Я никого не убивал, — прошептал Фольке Бенгтссон.
— Говорите громко.
— Не признаю.
— Вы уже признались, что познакомились с Розанной Макгроу четвертого июля прошлого года на экскурсионном пароходе «Диана». Правильно?
— Нет. Я не знал, как ее зовут.
— У нас есть доказательства, что вы были с ней четвертого июля. Ночью у нее в каюте вы убили ее и бросили труп в воду.
— Нет, это неправда!
— Вы убили ее тем же способом, которым пытались убить женщину на Рунебергсгатан?
— Я не хотел ее убивать.
— Кого вы не хотели убивать?
— Эту девушку. Она ходила за мной. Приглашала к себе домой. Она говорила со мной несерьезно. Хотела только унизить меня.
— Розанна Макгроу тоже хотела вас унизить? Поэтому вы ее убили?
— Не знаю.
— Вы были у нее в каюте?
— Не помню. Может, и был. Не знаю.
Мартин Бек молча смотрел на него. Наконец спросил:
— Вы очень устали?
— Нет, не очень. Я совсем не устал.
— Рука болит?
— Уже нет. В больнице мне сделали укол.
— Когда вчера вечером вы увидели эту женщину, то вспомнили о другой, в прошлом году на пароходе?
— Это были не женщины.
— Как вы сказали? Да нет же, это были женщины.
— Нет… они были как животные.
— Не понимаю.
— Они как зверь… во власти… во власти…
— Чьей? Вашей власти?
— Господи, вы смеетесь надо мной. Во власти своего распутства. Они обе жертвы своего бесстыдства.
Тридцать секунд тишины.
— Вы действительно так думаете?
— Так думаю я и все порядочные люди, кроме развратников и дегенератов.
— Вам не нравились эти женщины? Розанна Макгроу и девушка с Рунебергсгатан, как же ее зовут…
— Соня Хансон. — Он буквально выплюнул из себя это имя.
— Правильно. Она не нравилась вам?
— Я ненавижу ее. Ту, другую, я тоже ненавидел. Я уже ее хорошо не помню. Разве вы не видите, как они себя ведут? Разве не понимаете, что значит быть мужчиной?
Он говорил торопливо и жадно.
— Нет. Что, собственно, вы имеете в виду?
— Бр-р-р. Они гнусные. Ходят по земле высокомерные и развратные, каждому навязываются и надоедают.
— Вы иногда ходите к проституткам?
— Проститутки совсем не такие отвратительные и бесстыдные. Кроме того, они за это берут деньги, у них остались хотя бы остатки целомудрия.
— Вы помните, что ответили, когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз?
— Нет…
— Вы не помните, как я вас спрашивал, ходите ли вы к проституткам?
— Нет, вы в самом деле меня об этом спрашивали?
Мартин Бек молчал и тер кончик носа.
— Я могу вам помочь, — сказал он наконец.
— Как вы сказали? Помочь? Как вы можете мне помочь? Теперь? После всего того…
— Я хочу помочь вам вспомнить.
— Ага.
— Но вы тоже должны пытаться.
— Да.
— Попытайтесь вспомнить, что происходило, когда вы в Сёдертелье сели на «Диану».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Это длилось лишь десятую долю секунды, потом он бросился вперед, придушенно всхлипнув. Мартин Бек рубанул его ребром правой ладони по ключице, а Ольберг бросился на него сзади и попытался схватить за руки.
Ольбергу мешал пистолет, а Мартина Бека застала врасплох быстрота прыжка, потому что он не мог думать ни о чем, кроме того, что женщина на постели должна шевелиться, а не лежать неподвижно с чуть открытым ртом и закрытыми глазами.
Мужчина ударил его головой в живот с неожиданной силой, так, что Мартин Бек отлетел к стенке. Одновременно безумец вырвался от Ольберга и большими прыжками помчался к двери, все еще в полуприседе, его руки и ноги мелькали с быстротой, которая была такой же нереальной, как и вся эта абсурдная картина.
Непрерывно продолжал звонить домофон.
Мартин Бек отставал от него на половину лестничного марша, и это расстояние увеличивалось.
Мартин Бек слышал его шумное дыхание, но увидел его только тогда, когда выбежал в вестибюль на первом этаже. Он уже миновал внутреннюю стеклянную дверь И быстро приближался к относительной свободе на улице.
Колльберг отпустил кнопку домофона и отклеился от стены. Мужчина в плаще быстро размахнулся, целясь Колльбергу прямо в лицо.
В этот момент Мартин Бек понял, что все наконец-то кончилось, и через долю секунды действительно услышал короткий, болезненный вой, когда Колльберг перехватил руку мужчины и быстрым жестоким рывком завернул ее за спину. Мужчина в плаще беспомощно лежал на полу.
Мартин Бек прислонился к стене и слушал, как, казалось, сразу со всех сторон приближается звук сирены. Полицейский автомобиль уже приехал и на тротуаре патрульные отгоняли зевак.
Он смотрел на мужчину по имени Фольке Бенгтссон, который лежал там, где упал, лицом к стене, и по лицу у него текли слезы.
— Скорая помощь уже приехала, — сказал Стенстрём.
Мартин Бек поднялся лифтом на третий этаж. Соня сидела в кресле, на ней были вельветовые джинсы и шерстяной свитер. Он посмотрел на нее с виноватым видом.
— Приехала скорая. Они сейчас поднимутся.
— Я могу идти сама, — бесцветным голосом ответила она.
В лифте она сказала:
— Не смотри так печально. Не нужно. Со мной в общем-то ничего не случилось.
Он не смотрел ей в глаза.
Если бы он попытался меня изнасиловать, я бы, возможно, сумела с ним справиться. Но ему нужно было вовсе не это. У меня попросту не было шансов, абсолютно никаких. Она вздрогнула.
— Еще какие-нибудь десять-пятнадцать секунд и… или если бы не вспомнили о домофоне там, внизу: это его напугало. Словно перетерлась изоляция. Бр-р-р. Это было ужасно.
Когда они подходили к скорой помощи, она сказала:
— Бедняга.
— Кто?
— Он.
Через четверть часа перед домом на Рунебергсгатан остались только Колльберг и Стенстрём.
— Я приехал как раз вовремя и видел, как ты его скрутил. Я стоял прямо напротив дома. Где ты этому научился?
— Понимаешь, я старый десантник. Пользуюсь этим иногда.
— Дьявольская штука. Я такого еще никогда не видел. Таким приемом кого угодно можно скрутить.
— В августе шакал родился, в сентябре первый дождик пролился, я такого потопа никогда не видал, сразу же завыл шакал.
— Что это?
— Цитата, — ответил Колльберг. — Это написал некто Киплинг.
XXX
Мартин Бек смотрел на сидящего перед ним с угрюмым видом мужчину, с рукой на перевязи. Он наклонил голову и упорно разглядывал пол.
Этой минуты Мартин Бек ждал шесть с половиной месяцев. Он подался вперед и включил магнитофон.
— Вас зовут Фольке Леннарт Бенгтссон, вы родились в Стокгольме шестого августа 1926 года, живете на Рёрстрандгатан в Стокгольме. Правильно?
Мужчина едва заметно кивнул.
— Вы должны отвечать вслух, — сказал Мартин Бек.
— Да, — ответил мужчина по имени Фольке Бенгтссон. — Да, правильно.
— Вы признаете себя виновным в убийстве на сексуальной почве американской гражданки Розанны Макгроу и в том, что совершили это убийство в ночь с четвертого на пятое июля прошлого года?
— Я никого не убивал, — прошептал Фольке Бенгтссон.
— Говорите громко.
— Не признаю.
— Вы уже признались, что познакомились с Розанной Макгроу четвертого июля прошлого года на экскурсионном пароходе «Диана». Правильно?
— Нет. Я не знал, как ее зовут.
— У нас есть доказательства, что вы были с ней четвертого июля. Ночью у нее в каюте вы убили ее и бросили труп в воду.
— Нет, это неправда!
— Вы убили ее тем же способом, которым пытались убить женщину на Рунебергсгатан?
— Я не хотел ее убивать.
— Кого вы не хотели убивать?
— Эту девушку. Она ходила за мной. Приглашала к себе домой. Она говорила со мной несерьезно. Хотела только унизить меня.
— Розанна Макгроу тоже хотела вас унизить? Поэтому вы ее убили?
— Не знаю.
— Вы были у нее в каюте?
— Не помню. Может, и был. Не знаю.
Мартин Бек молча смотрел на него. Наконец спросил:
— Вы очень устали?
— Нет, не очень. Я совсем не устал.
— Рука болит?
— Уже нет. В больнице мне сделали укол.
— Когда вчера вечером вы увидели эту женщину, то вспомнили о другой, в прошлом году на пароходе?
— Это были не женщины.
— Как вы сказали? Да нет же, это были женщины.
— Нет… они были как животные.
— Не понимаю.
— Они как зверь… во власти… во власти…
— Чьей? Вашей власти?
— Господи, вы смеетесь надо мной. Во власти своего распутства. Они обе жертвы своего бесстыдства.
Тридцать секунд тишины.
— Вы действительно так думаете?
— Так думаю я и все порядочные люди, кроме развратников и дегенератов.
— Вам не нравились эти женщины? Розанна Макгроу и девушка с Рунебергсгатан, как же ее зовут…
— Соня Хансон. — Он буквально выплюнул из себя это имя.
— Правильно. Она не нравилась вам?
— Я ненавижу ее. Ту, другую, я тоже ненавидел. Я уже ее хорошо не помню. Разве вы не видите, как они себя ведут? Разве не понимаете, что значит быть мужчиной?
Он говорил торопливо и жадно.
— Нет. Что, собственно, вы имеете в виду?
— Бр-р-р. Они гнусные. Ходят по земле высокомерные и развратные, каждому навязываются и надоедают.
— Вы иногда ходите к проституткам?
— Проститутки совсем не такие отвратительные и бесстыдные. Кроме того, они за это берут деньги, у них остались хотя бы остатки целомудрия.
— Вы помните, что ответили, когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз?
— Нет…
— Вы не помните, как я вас спрашивал, ходите ли вы к проституткам?
— Нет, вы в самом деле меня об этом спрашивали?
Мартин Бек молчал и тер кончик носа.
— Я могу вам помочь, — сказал он наконец.
— Как вы сказали? Помочь? Как вы можете мне помочь? Теперь? После всего того…
— Я хочу помочь вам вспомнить.
— Ага.
— Но вы тоже должны пытаться.
— Да.
— Попытайтесь вспомнить, что происходило, когда вы в Сёдертелье сели на «Диану».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55