Валле работал не жалея сил, всячески старался обеспечить мне и детям сносное существование.
Слово «сносное» вряд ли правильно характеризовало существование семейства Петрусов, но Мартин Бек воздержался от комментариев.
— Кстати, о детях, — сказал он. — Они, должно быть, уже взрослые. По-прежнему живут с вами?
Крис Петрус подняла бокал, повертела его в пальцах. Сделала глоток, поставила бокал на стол, потом ответила:
— И да, и нет. Старшему сыну двадцать шесть, он военный моряк. Живет у нас, когда бывает в Стокгольме, но по большей части он находится в плавании или в Карлскруне. Пьеру двадцать два, его привлекает искусство. Тоже хотел в кино работать, но эта отрасль переживает трудные времена, и он пока разъезжает, собирает впечатления, налаживает контакты. А вообще-то у него есть комната на втором этаже, так что и он тут живет, когда возвращается из поездок. Я отправила телеграмму на его последний адрес в Испании, но пока ответа нет. Не знаю даже, дошло ли до него известие о смерти отца.
Она взяла сигарету из большой серебряной сигаретницы на столе и прикурила от огромной, тоже серебряной, зажигалки.
— Ну и, наконец, Титти. Ей всего девятнадцать, но она уже неплохо зарабатывает, позируя фотографам. Живет когда у нас, когда в маленькой квартирке в Старом городе. Сейчас ее нет дома, а то бы я вас познакомила. Очень милая девочка.
— Не сомневаюсь, — учтиво заметил Мартин Бек и подумал, что в таком случае дочь явно пошла не в отца.
— Но даже если вы не интересовались делами мужа, то, все-таки, наверно встречались с его знакомыми, — продолжал он.
Крис Петрус расправила пальцами свои кудри:
— Ну как же, встречалась. Мы часто устраивали дома обеды для разных лиц, причастных к миру кино. Кроме того, Валле должен был посещать всевозможные приемы. Правда, в последние годы я редко ходила с ним.
— Почему?
Хозяйка посмотрела в окно.
— Не хотелось. Там всегда столько незнакомых людей, да еще куча молодежи, с которой у тебя мало общего. Да и Валле не очень настаивал. У меня есть свои друзья, мне с ними лучше.
Другими словами, Уолтер Петрус предпочитал не брать пятидесятисемилетнюю жену на вечеринки, на которых профессия и деньги позволяли ему волочиться за девчонками, не достигшими двадцатилетнего возраста. В шестьдесят два года он был жирный уродливый импотент с подмоченной профессиональной репутацией, но в определенных кругах он по-прежнему котировался высоко как создатель серьезного, высокохудожественного фильма, получившего приз на фестивале. Притягательная сила кино настолько велика, что многие юные девушки идут на любые жертвы и унижения, лишь бы пробиться в этот мир. И, конечно, Уолтер Петрус без колебания этим пользовался.
— Полагаю, у вас было время поразмыслить, кто мог убить вашего мужа, — сказал Мартин Бек.
— По-моему, это мог сделать только умалишенный. Страшно подумать о том, что он все еще ходит на свободе.
— В окружении вашего мужа не было никого, кому бы он дал повод…
Она перебила его, и впервые в ее голосе зазвучало волнение.
— Повод для такого поступка мог возникнуть только у сумасшедшего. Среди наших знакомых сумасшедших нет. И вообще, господин комиссар, что бы люди ни думали о моем муже, во всяком случае, никто не мог его настолько ненавидеть.
— Я вовсе не намеревался критиковать вашего мужа или его знакомых, — отозвался Мартин Бек. — Но может быть, он кого-то опасался, или кто-то чувствовал себя обиженным…
Она снова перебила.
— Валле никого не обижал. Он был добрый человек, всегда заботился обо всех своих сотрудниках. Конечно, в мире кино царит жестокая борьба, иногда приходится идти напролом, чтобы тебя не затоптали, он сам об этом говорил. Но чтобы он кого-нибудь настолько задел, это просто немыслимо.
Она допила свой херес и снова закурила. Мартин Бек подождал, давая ей успокоиться.
Через газон за стеклянной стеной шел человек в синем рабочем костюме.
— Кто-то идет, — произнес Мартин Бек. Она поглядела в сад.
— Это наш садовник, Хелльстрём.
Около плавательного бассейна садовник свернул вправо и пропал из поля зрения.
— У вас еще кто-нибудь здесь работает, кроме госпожи Петтерссон и садовника?
— Больше никого. Госпожа Петтерссон занимается хозяйством, два раза в неделю приходит уборщица. Когда мы устраиваем обед, понятно, нанимаем еще людей. Кстати, Хелльстрём не только нашим садом занимается. И живет не у нас, а в домике на соседнем участке.
— За машиной тоже он следит? Она кивнула:
— За машинами. У Валле «бентли», у меня маленький «ягуар». Хелльстрём содержит их в порядке, иногда он отвозил Валле в город. Валле сам не любил водить, так что Хелльстрём был еще и шофером. Конечно, иногда совпадало так, что мы с Валле ехали в город вместе, но вообще-то я предпочитаю свою машину, а Валле больше любил «бентли».
— Ваш муж совсем не водил машину?
— Редко. Только при крайней необходимости. — Она покрутила бокал, посмотрела на дверь. Потом встала: — Я только позову госпожу Петтерссон. Единственный недостаток этого дома — нет звонка на кухню.
Хозяйка вышла, и он услышал, как она кричит госпоже Петтерссон, чтобы та принесла графин с хересом. Вернулась и снова села на диван.
Мартин Бек подождал со следующим вопросом, пока госпожа Петтерссон не принесла графин и не удалилась. Глотнул пива, которое успело стать теплым, и сказал:
— Вам было известно о связях вашего мужа с другими женщинами?
Она ответила немедленно, глядя ему в глаза.
— Конечно, я знала про женщину, у которой он находился, когда его убили. Эта связь началась года два назад. Других у него, по-моему, не было, разве что какие-нибудь случайные, и ведь он был уже не юноша. Повторяю, я свободна от предрассудков и не мешала Валле жить, как ему удобно.
— Вы встречали Мод Лундин?
— Нет. И не желаю с ней встречаться. Валле тянуло к женщинам второго сорта, и я полагаю, что госпожа Лундин именно такова.
— У вас были связи с другими мужчинами? Она ответила не сразу:
— По-моему, это к делу не относится.
— Относится, иначе я не спросил бы.
— Если вы полагаете, что у меня есть любовник, который убил Валле из ревности, могу вас заверить, что вы ошибаетесь. Правда, много лет назад у меня был любовник, но это был друг Валле, и муж не возражал, пока это оставалось между нами. Я не собираюсь говорить вам, как его звали.
— Пожалуй, это и не нужно, — сказал Мартин Бек.
Крис Петрус провела рукой по лбу и зажмурилась. Ее жест показался ему театральным. Он заметил, что у нее наклеенные ресницы.
— А теперь я вынуждена попросить вас, чтобы вы оставили меня в покое, — произнесла она. — Право же, мне отнюдь не приятно сидеть здесь и обсуждать нашу с Валле личную жизнь с абсолютно чужим человеком.
— Сожалею, но это моя работа, я пытаюсь найти убийцу вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Слово «сносное» вряд ли правильно характеризовало существование семейства Петрусов, но Мартин Бек воздержался от комментариев.
— Кстати, о детях, — сказал он. — Они, должно быть, уже взрослые. По-прежнему живут с вами?
Крис Петрус подняла бокал, повертела его в пальцах. Сделала глоток, поставила бокал на стол, потом ответила:
— И да, и нет. Старшему сыну двадцать шесть, он военный моряк. Живет у нас, когда бывает в Стокгольме, но по большей части он находится в плавании или в Карлскруне. Пьеру двадцать два, его привлекает искусство. Тоже хотел в кино работать, но эта отрасль переживает трудные времена, и он пока разъезжает, собирает впечатления, налаживает контакты. А вообще-то у него есть комната на втором этаже, так что и он тут живет, когда возвращается из поездок. Я отправила телеграмму на его последний адрес в Испании, но пока ответа нет. Не знаю даже, дошло ли до него известие о смерти отца.
Она взяла сигарету из большой серебряной сигаретницы на столе и прикурила от огромной, тоже серебряной, зажигалки.
— Ну и, наконец, Титти. Ей всего девятнадцать, но она уже неплохо зарабатывает, позируя фотографам. Живет когда у нас, когда в маленькой квартирке в Старом городе. Сейчас ее нет дома, а то бы я вас познакомила. Очень милая девочка.
— Не сомневаюсь, — учтиво заметил Мартин Бек и подумал, что в таком случае дочь явно пошла не в отца.
— Но даже если вы не интересовались делами мужа, то, все-таки, наверно встречались с его знакомыми, — продолжал он.
Крис Петрус расправила пальцами свои кудри:
— Ну как же, встречалась. Мы часто устраивали дома обеды для разных лиц, причастных к миру кино. Кроме того, Валле должен был посещать всевозможные приемы. Правда, в последние годы я редко ходила с ним.
— Почему?
Хозяйка посмотрела в окно.
— Не хотелось. Там всегда столько незнакомых людей, да еще куча молодежи, с которой у тебя мало общего. Да и Валле не очень настаивал. У меня есть свои друзья, мне с ними лучше.
Другими словами, Уолтер Петрус предпочитал не брать пятидесятисемилетнюю жену на вечеринки, на которых профессия и деньги позволяли ему волочиться за девчонками, не достигшими двадцатилетнего возраста. В шестьдесят два года он был жирный уродливый импотент с подмоченной профессиональной репутацией, но в определенных кругах он по-прежнему котировался высоко как создатель серьезного, высокохудожественного фильма, получившего приз на фестивале. Притягательная сила кино настолько велика, что многие юные девушки идут на любые жертвы и унижения, лишь бы пробиться в этот мир. И, конечно, Уолтер Петрус без колебания этим пользовался.
— Полагаю, у вас было время поразмыслить, кто мог убить вашего мужа, — сказал Мартин Бек.
— По-моему, это мог сделать только умалишенный. Страшно подумать о том, что он все еще ходит на свободе.
— В окружении вашего мужа не было никого, кому бы он дал повод…
Она перебила его, и впервые в ее голосе зазвучало волнение.
— Повод для такого поступка мог возникнуть только у сумасшедшего. Среди наших знакомых сумасшедших нет. И вообще, господин комиссар, что бы люди ни думали о моем муже, во всяком случае, никто не мог его настолько ненавидеть.
— Я вовсе не намеревался критиковать вашего мужа или его знакомых, — отозвался Мартин Бек. — Но может быть, он кого-то опасался, или кто-то чувствовал себя обиженным…
Она снова перебила.
— Валле никого не обижал. Он был добрый человек, всегда заботился обо всех своих сотрудниках. Конечно, в мире кино царит жестокая борьба, иногда приходится идти напролом, чтобы тебя не затоптали, он сам об этом говорил. Но чтобы он кого-нибудь настолько задел, это просто немыслимо.
Она допила свой херес и снова закурила. Мартин Бек подождал, давая ей успокоиться.
Через газон за стеклянной стеной шел человек в синем рабочем костюме.
— Кто-то идет, — произнес Мартин Бек. Она поглядела в сад.
— Это наш садовник, Хелльстрём.
Около плавательного бассейна садовник свернул вправо и пропал из поля зрения.
— У вас еще кто-нибудь здесь работает, кроме госпожи Петтерссон и садовника?
— Больше никого. Госпожа Петтерссон занимается хозяйством, два раза в неделю приходит уборщица. Когда мы устраиваем обед, понятно, нанимаем еще людей. Кстати, Хелльстрём не только нашим садом занимается. И живет не у нас, а в домике на соседнем участке.
— За машиной тоже он следит? Она кивнула:
— За машинами. У Валле «бентли», у меня маленький «ягуар». Хелльстрём содержит их в порядке, иногда он отвозил Валле в город. Валле сам не любил водить, так что Хелльстрём был еще и шофером. Конечно, иногда совпадало так, что мы с Валле ехали в город вместе, но вообще-то я предпочитаю свою машину, а Валле больше любил «бентли».
— Ваш муж совсем не водил машину?
— Редко. Только при крайней необходимости. — Она покрутила бокал, посмотрела на дверь. Потом встала: — Я только позову госпожу Петтерссон. Единственный недостаток этого дома — нет звонка на кухню.
Хозяйка вышла, и он услышал, как она кричит госпоже Петтерссон, чтобы та принесла графин с хересом. Вернулась и снова села на диван.
Мартин Бек подождал со следующим вопросом, пока госпожа Петтерссон не принесла графин и не удалилась. Глотнул пива, которое успело стать теплым, и сказал:
— Вам было известно о связях вашего мужа с другими женщинами?
Она ответила немедленно, глядя ему в глаза.
— Конечно, я знала про женщину, у которой он находился, когда его убили. Эта связь началась года два назад. Других у него, по-моему, не было, разве что какие-нибудь случайные, и ведь он был уже не юноша. Повторяю, я свободна от предрассудков и не мешала Валле жить, как ему удобно.
— Вы встречали Мод Лундин?
— Нет. И не желаю с ней встречаться. Валле тянуло к женщинам второго сорта, и я полагаю, что госпожа Лундин именно такова.
— У вас были связи с другими мужчинами? Она ответила не сразу:
— По-моему, это к делу не относится.
— Относится, иначе я не спросил бы.
— Если вы полагаете, что у меня есть любовник, который убил Валле из ревности, могу вас заверить, что вы ошибаетесь. Правда, много лет назад у меня был любовник, но это был друг Валле, и муж не возражал, пока это оставалось между нами. Я не собираюсь говорить вам, как его звали.
— Пожалуй, это и не нужно, — сказал Мартин Бек.
Крис Петрус провела рукой по лбу и зажмурилась. Ее жест показался ему театральным. Он заметил, что у нее наклеенные ресницы.
— А теперь я вынуждена попросить вас, чтобы вы оставили меня в покое, — произнесла она. — Право же, мне отнюдь не приятно сидеть здесь и обсуждать нашу с Валле личную жизнь с абсолютно чужим человеком.
— Сожалею, но это моя работа, я пытаюсь найти убийцу вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96