Возможность того, что японцы не в том месте заложили заряд, тоже исключена.
Рейнхард Гейдт умел рассуждать логично и решать самые сложные проблемы. Ему понадобилось меньше двадцати минут, чтобы сообразить, как было дело. Он встал с кровати и прошел в соседнюю комнату, где Леваллуа уже уложил свой скромный багаж и надевал пальто.
— Я понял, что произошло, — сказал Гейдт.
Француз вопросительно поглядел на него.
— Они нас попросту перехитрили. Радио и телевидение передавали не прямой репортаж. Они сдвинули передачу примерно на полчаса. Когда мы подорвали бомбу, кортеж уже проехал.
— М-м-м. Похоже на правду, — сказал Леваллуа.
— Этим объясняется и молчание на полицейской волне. Если бы она работала, трюк с радио и телевидением сразу стал бы очевиден.
Француз улыбнулся.
— А что, остроумно. Ничего не скажешь.
— Недооценили мы здешнюю полицию, — продолжал Гейдт. — Видно, не все в ней идиоты.
Леваллуа обвел взглядом комнату.
— Да, всякое бывает, — произнес он. — Ну, я пошел.
— Бери машину, — сказал Гейдт. — Все равно она мне теперь не понадобится.
Француз подумал. По всей стране, особенно вокруг Стокгольма, сейчас, наверно, расставлены полицейские кордоны. И хотя машину вряд ли выследили, все же риск остается.
— Нет, — заключил он. — Поеду поездом. Привет.
— Привет, — отозвался Гейдт. — До скорого.
— Надеюсь.
Леваллуа правильно рассчитал. Он без помех добрался до Энгельхольма на следующее утро. Оттуда автобус довез его до Турекова.
Рыбачья шхуна, как было условлено, ждала в гавани. Он сразу поднялся на борт, но в море они вышли, только когда стемнело.
На другой день Леваллуа был в Копенгагене, где ему практически ничего уже не грозило.
Хотя он не больно-то разбирался в датском языке, первые страницы газет поразили его своими заголовками. И он спросил себя, в котором часу в киоски Главного вокзала поступают свежие номера «Франс-суар».
Рейнхард Гейдт все валялся на постели, заложив руки за голову. Слушал вполуха радио и продолжал размышлять над своим первым основательным провалом. Кто-то перехитрил его, хотя подготовка была безупречной.
У кого хватило ума, чтобы так лихо его одурачить?
Когда начали передавать экстренное сообщение, он сел и удивленно прислушался.
Надо же, ко всему еще такое чуть ли не комическое совпадение!
Гейдт поймал себя на том, что смеется вслух.
Но смех смехом, а теперь ему рискованнее прежнего выходить на улицу.
Хорошо, что он предусмотрительно запасся хорошими книжками, которые можно читать и перечитывать с пользой для ума.
Рейнхард Гейдт понял, что нескоро увидит вновь Питермарицбург, и, поскольку он был большой любитель природы и свежего воздуха, ожидание обещало стать томительным.
Тем не менее он не очень унывал. Хандра для человека в его положении была непозволительной роскошью.
Для Мартина Бека венцом этого поразительного дня был телефонный звонок Херрготта Рада, который сообщил, что освободился, но, к сожалению, совершенно не представляет себе, где находится.
— И никто там у вас не знает?
— Нет, здесь все из Сконе.
— А как вас туда доставили?
— На полицейском автобусе, — ответил Рад. — Он ушел и приедет за нами только завтра утром. Единственное, что я могу сказать, — тут недалеко есть железная дорога. Поезда зеленые.
— Метро, — произнес Мартин Бек, раздумывая. — Ты в каком-нибудь предместье.
— Какое же это метро, ни одного туннеля не видно.
— Скажи ему, пусть выйдет из дома, дойдет до ближайшего угла и прочтет название улицы, — подсказала Рея, которая всегда подслушивала телефонные разговоры.
— Подключился кто-то? — рассмеялся Рад.
— Не совсем.
— Я слышал, что она сказала. Жди у телефона. Он вернулся через четыре минуты и сообщил:
— Люсвиксгатан. Тебе это что-нибудь говорит? Мартину Беку это название ровным счетом ничего не говорило, но Рея снова вмешалась в разговор.
— Он находится в Фарсте. Там такие кривые улицы, что ничего не стоит запутаться. Скажи ему, чтобы вышел и ждал на том же углу, я заберу его через двадцать минут.
— Слышу, слышу, — сказал Рад.
Рея уже надела красные резиновые сапоги. Застегивая куртку, открыла наружную дверь.
— И не смей подходить к плите, понял? — крикнула она.
— Деликатная у тебя знакомая, — рассмеялся Рад. — Как ее зовут?
— Сам спросишь, — ответил Мартин Бек. — Пока.
У Реи был старый автофургон «вольво», с помощью которого она нагоняла страх на пешеходов и автомобилистов. Знатоки презрительно называли эту конструкцию трактором или паровым катком, на самом же деле машина была отменная, потому что никогда не капризничала и не ломалась. Недаром завод снял эту марку с производства. Рея видела в этом одно из многих свидетельств того, что капитализм подчиняется только своим собственным законам.
Через сорок четыре минуты она вернулась с Радом. Видно, они сразу поладили, потому что еще из лифта до Мартина Бека доносились их веселые голоса и смех.
Сбросив куртку, Рея глянула на часы и помчалась на кухню.
Рад осмотрел квартиру и заключил:
— Не так уж и плохо для Стокгольма. Потом спросил:
— А что, собственно, произошло сегодня? В таком городе разве постовой может что-нибудь знать толком? Стой и пялься, куда тебе приказано пялиться, вот и все.
Он был прав. В таких случаях постовые знали ровно столько, сколько солдат на поле боя, а именно — ничего.
— Одна девушка застрелила премьер-министра. Спряталась в Риддархольмской церкви, а секретная полиция, которой было поручено наблюдение, прозевала ее.
— Не могу сказать, чтобы я принадлежал к числу его поклонников, — сказал Рад. — И все же я не вижу в этом никакого смысла. Через полчаса они поставят взамен другого, который будет ничем не лучше.
Мартин Бек кивнул. Потом спросил:
— Какие события в Андерслёве?
— Событий куча. Но все приятные. Например, мы с Калле спасли монопольку. Кое-кто добивался, чтобы прекратили продажу спиртного, но поди потягайся с начальником полиции и священником.
— А Фольке Бенгтссон как поживает?
— Хорошо, надо думать. Такой же, как всегда. Но вот новость: какой-то полоумный стокгольмец купил дом Сигбрит себе под дачу. — Он громко рассмеялся: — И с Бертилем Мордом чудо приключилось.
— Какое же?
— Мне надо было утрясти с ним кое-какие вопросы, как распорядиться имуществом и все такое прочее. Вдруг выясняется, что он продал свой дом, и кабак, и вещи и снова в море подался. Говорят — ему кто-то посоветовал. Кто бы это мог быть?
Мартин Бек промолчал. Это ведь он посоветовал.
— Ну вот, мы принялись его разыскивать, разослали письма во все концы на английском языке и наконец получаем ответ на роскошной бумаге от одного пароходства в Тайбэе, с острова Тайвань, и там написано, что они наняли капитана Морда четыре месяца назад в Либерии и теперь он командует теплоходом «Тайвань Сан», который направляется из Сфакса в Ботафого с грузом листьев альфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Рейнхард Гейдт умел рассуждать логично и решать самые сложные проблемы. Ему понадобилось меньше двадцати минут, чтобы сообразить, как было дело. Он встал с кровати и прошел в соседнюю комнату, где Леваллуа уже уложил свой скромный багаж и надевал пальто.
— Я понял, что произошло, — сказал Гейдт.
Француз вопросительно поглядел на него.
— Они нас попросту перехитрили. Радио и телевидение передавали не прямой репортаж. Они сдвинули передачу примерно на полчаса. Когда мы подорвали бомбу, кортеж уже проехал.
— М-м-м. Похоже на правду, — сказал Леваллуа.
— Этим объясняется и молчание на полицейской волне. Если бы она работала, трюк с радио и телевидением сразу стал бы очевиден.
Француз улыбнулся.
— А что, остроумно. Ничего не скажешь.
— Недооценили мы здешнюю полицию, — продолжал Гейдт. — Видно, не все в ней идиоты.
Леваллуа обвел взглядом комнату.
— Да, всякое бывает, — произнес он. — Ну, я пошел.
— Бери машину, — сказал Гейдт. — Все равно она мне теперь не понадобится.
Француз подумал. По всей стране, особенно вокруг Стокгольма, сейчас, наверно, расставлены полицейские кордоны. И хотя машину вряд ли выследили, все же риск остается.
— Нет, — заключил он. — Поеду поездом. Привет.
— Привет, — отозвался Гейдт. — До скорого.
— Надеюсь.
Леваллуа правильно рассчитал. Он без помех добрался до Энгельхольма на следующее утро. Оттуда автобус довез его до Турекова.
Рыбачья шхуна, как было условлено, ждала в гавани. Он сразу поднялся на борт, но в море они вышли, только когда стемнело.
На другой день Леваллуа был в Копенгагене, где ему практически ничего уже не грозило.
Хотя он не больно-то разбирался в датском языке, первые страницы газет поразили его своими заголовками. И он спросил себя, в котором часу в киоски Главного вокзала поступают свежие номера «Франс-суар».
Рейнхард Гейдт все валялся на постели, заложив руки за голову. Слушал вполуха радио и продолжал размышлять над своим первым основательным провалом. Кто-то перехитрил его, хотя подготовка была безупречной.
У кого хватило ума, чтобы так лихо его одурачить?
Когда начали передавать экстренное сообщение, он сел и удивленно прислушался.
Надо же, ко всему еще такое чуть ли не комическое совпадение!
Гейдт поймал себя на том, что смеется вслух.
Но смех смехом, а теперь ему рискованнее прежнего выходить на улицу.
Хорошо, что он предусмотрительно запасся хорошими книжками, которые можно читать и перечитывать с пользой для ума.
Рейнхард Гейдт понял, что нескоро увидит вновь Питермарицбург, и, поскольку он был большой любитель природы и свежего воздуха, ожидание обещало стать томительным.
Тем не менее он не очень унывал. Хандра для человека в его положении была непозволительной роскошью.
Для Мартина Бека венцом этого поразительного дня был телефонный звонок Херрготта Рада, который сообщил, что освободился, но, к сожалению, совершенно не представляет себе, где находится.
— И никто там у вас не знает?
— Нет, здесь все из Сконе.
— А как вас туда доставили?
— На полицейском автобусе, — ответил Рад. — Он ушел и приедет за нами только завтра утром. Единственное, что я могу сказать, — тут недалеко есть железная дорога. Поезда зеленые.
— Метро, — произнес Мартин Бек, раздумывая. — Ты в каком-нибудь предместье.
— Какое же это метро, ни одного туннеля не видно.
— Скажи ему, пусть выйдет из дома, дойдет до ближайшего угла и прочтет название улицы, — подсказала Рея, которая всегда подслушивала телефонные разговоры.
— Подключился кто-то? — рассмеялся Рад.
— Не совсем.
— Я слышал, что она сказала. Жди у телефона. Он вернулся через четыре минуты и сообщил:
— Люсвиксгатан. Тебе это что-нибудь говорит? Мартину Беку это название ровным счетом ничего не говорило, но Рея снова вмешалась в разговор.
— Он находится в Фарсте. Там такие кривые улицы, что ничего не стоит запутаться. Скажи ему, чтобы вышел и ждал на том же углу, я заберу его через двадцать минут.
— Слышу, слышу, — сказал Рад.
Рея уже надела красные резиновые сапоги. Застегивая куртку, открыла наружную дверь.
— И не смей подходить к плите, понял? — крикнула она.
— Деликатная у тебя знакомая, — рассмеялся Рад. — Как ее зовут?
— Сам спросишь, — ответил Мартин Бек. — Пока.
У Реи был старый автофургон «вольво», с помощью которого она нагоняла страх на пешеходов и автомобилистов. Знатоки презрительно называли эту конструкцию трактором или паровым катком, на самом же деле машина была отменная, потому что никогда не капризничала и не ломалась. Недаром завод снял эту марку с производства. Рея видела в этом одно из многих свидетельств того, что капитализм подчиняется только своим собственным законам.
Через сорок четыре минуты она вернулась с Радом. Видно, они сразу поладили, потому что еще из лифта до Мартина Бека доносились их веселые голоса и смех.
Сбросив куртку, Рея глянула на часы и помчалась на кухню.
Рад осмотрел квартиру и заключил:
— Не так уж и плохо для Стокгольма. Потом спросил:
— А что, собственно, произошло сегодня? В таком городе разве постовой может что-нибудь знать толком? Стой и пялься, куда тебе приказано пялиться, вот и все.
Он был прав. В таких случаях постовые знали ровно столько, сколько солдат на поле боя, а именно — ничего.
— Одна девушка застрелила премьер-министра. Спряталась в Риддархольмской церкви, а секретная полиция, которой было поручено наблюдение, прозевала ее.
— Не могу сказать, чтобы я принадлежал к числу его поклонников, — сказал Рад. — И все же я не вижу в этом никакого смысла. Через полчаса они поставят взамен другого, который будет ничем не лучше.
Мартин Бек кивнул. Потом спросил:
— Какие события в Андерслёве?
— Событий куча. Но все приятные. Например, мы с Калле спасли монопольку. Кое-кто добивался, чтобы прекратили продажу спиртного, но поди потягайся с начальником полиции и священником.
— А Фольке Бенгтссон как поживает?
— Хорошо, надо думать. Такой же, как всегда. Но вот новость: какой-то полоумный стокгольмец купил дом Сигбрит себе под дачу. — Он громко рассмеялся: — И с Бертилем Мордом чудо приключилось.
— Какое же?
— Мне надо было утрясти с ним кое-какие вопросы, как распорядиться имуществом и все такое прочее. Вдруг выясняется, что он продал свой дом, и кабак, и вещи и снова в море подался. Говорят — ему кто-то посоветовал. Кто бы это мог быть?
Мартин Бек промолчал. Это ведь он посоветовал.
— Ну вот, мы принялись его разыскивать, разослали письма во все концы на английском языке и наконец получаем ответ на роскошной бумаге от одного пароходства в Тайбэе, с острова Тайвань, и там написано, что они наняли капитана Морда четыре месяца назад в Либерии и теперь он командует теплоходом «Тайвань Сан», который направляется из Сфакса в Ботафого с грузом листьев альфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96