— Но ведь ты говоришь, что только вчера вспомнила про револьвер?
Ребекка наморщила лоб:
— Правильно. Только вчера вспомнила.
— Если бы ты раньше надумала застрелить его, то и про револьвер, наверно, вспомнила бы раньше.
Она кивнула.
— Пожалуй. Не знаю. Я знаю только, что теперь, когда Джим умер, остальное не играет роли. Мне все равно, что будет со мной. У меня во всем мире есть только Камилла. Я ее люблю, но что я могу ей дать, кроме любви? Если ей суждено вырасти и жить в этом обществе, очевидно, надо приноравливаться к такой жизни. Я не могу научить ее этому. Я говорила себе, что она будет счастливее, если сумеет приспособиться к правилам, взглядам и законам, которые действуют в этой стране. Вообще я никогда не воображала, что ребенок принадлежит матери оттого, что она его родила. Хорошо бы, она оказалась достаточно сильной, чтобы самой определиться в жизни, когда станет постарше. — Ребекка поглядела с вызовом на Мартина Бека и добавила: — Вы, конечно, считаете, что все это безответственное ребячество, но я об этом очень много думала, правда.
— А я и не сомневаюсь. И ничего безответственного или ребяческого в тебе нет. Напротив. У тебя больше чувства ответственности, чем у большинства твоих сверстниц. К тому же ты правдива, а это тоже довольно необычно.
— Верно, — сказала Ребекка. — Все врут. Ужасно жить в таком мире, где люди врут друг другу. И думают, что так надо, чтобы устроиться в жизни. Да и разве может быть иначе, если даже те, кто всем заправляет и предписывает остальным, что делать и чего не делать, врут пуще всех. Как это можно, чтобы жулик и обманщик заправлял целой страной. Иначе его ведь не назовешь. Подлый обманщик. Я вовсе не рассчитываю, что руководитель, который его сменит, будет лучше, не такая я дура, но мне хотелось показать всем тем, кто нами правит и распоряжается, что нельзя без конца обманывать людей. Мне кажется, очень многие отлично понимают, что им морочат голову, но большинство слишком трусливы или равнодушны, чтобы рот открыть. Да и что толку протестовать или жаловаться, правителям-то наплевать. Им нет дела до простых людей, они только своей важной персоной заняты. Вот почему я его застрелила. Может, испугаются и поймут, что люди не такие уж тупые, как им представляется. Им плевать, если кто-то нуждается в помощи, плевать, если кто-то жалуется и шумит, оттого что не получает помощи, но на свою-то жизнь им не плевать. Но я…
Телефонный звонок перебил ее. Мартин Бек пожалел, что не предупредил, чтобы его пока ни с кем не соединяли. Наверно, Ребекка не часто бывала такая словоохотливая; когда он видел ее в прошлый раз, она показалась ему застенчивой и молчаливой.
Он взял трубку. Дежурная сообщила, что поиски адвоката Роксена продолжаются, но пока безуспешно.
Мартин Бек положил трубку, в ту же минуту раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Гедобальд Роксен.
— Добрый день, — бросил он Мартину Беку, подходя к Ребекке. — Вот ты где, Роберта. Я услышал по радио, что премьера застрелили, понял по описанию так называемого злоумышленника, о ком речь, и поспешил сюда.
— Добрый день, — ответила Ребекка.
— Мы вас разыскивали, — сказал Мартин Бек.
— Я был у клиента, — сообщил Рокотун. — Чрезвычайно интересный человек. Потрясающий эрудит, знает множество увлекательных вещей. Между прочим, отец его в свое время был видный знаток фламандских гобеленов. Там я и услышал сообщение по радио.
Роксен был одет в длинное пальто в желто-зеленую крапинку, которое с трудом сходилось у него на животе. Он сбросил пальто на стул, положил свой портфель на стол Мартина Бека и увидел револьвер.
— М-м-м, недурно, — заметил он. — Не так-то просто попасть в цель из такого оружия. Помню — это было перед самой войной, — аналогичное оружие фигурировало в деле двух братьев-близнецов. Если вы кончили, то мы с Робертой…
— Ребеккой, — поправил Мартин Бек.
— Ну да. Могу я поговорить с Ребеккой?
Порывшись в портфеле, Рокотун достал старый латунный портсигар. Открыл его и извлек жеваный окурок.
Мартин Бек почувствовал, что ради Ребекки лучше всего на время оставить ее наедине с Рокотуном. Если у него будет только один слушатель, может быть, это сократит количество ассоциаций и отклонений от темы. К тому же Мартину Беку предстояло заполнять всевозможные бланки, писать протоколы и рапорты, а с этим он мог справиться и без участия Ребекки.
Он поднялся со своего кресла и сказал:
— Пожалуйста. Я скоро вернусь.
Идя к двери, он услышал голос Рокотуна:
— Да, дорогая Ребекка, неприятная история, но как-нибудь образуется. Выше голову. Помню, одна девушка в твоем возрасте, это было в Кристианстаде, весной сорок шестого, в том самом году, когда…
Мартин Бек закрыл за собой дверь и вздохнул.
XXV
Мартин Бек верно оценил ситуацию, когда сказал начальнику ЦПУ, что риск нового покушения на сенатора очень мал. Правила БРЕН предписывали быстро нанести удар и по возможности бесследно исчезнуть. Сразу же повторять неудавшуюся акцию, чтобы исправить промах, считалось недопустимым.
В квартире на Капелльгатан Леваллуа уже принялся укладывать свое снаряжение. Он рассчитывал благополучно выскользнуть из страны, если не будет мешкать. Достаточно добраться до Дании, а дальше можно быть вполне спокойным. Француз не очень сокрушался из-за того, что произошло. Не такой у него был характер.
Положение Рейнхарда Гейдта было более затруднительным. Во-первых, полиция располагала данными о его внешности, во-вторых, его активно разыскивали.
В квартире было тепло, и он лежал на кровати в майке и белых трусах. Он только что принял душ.
Гейдт еще не задумывался всерьез, как и когда он покинет эту благоденствующую страну. Скорее всего, придется на некоторое время затаиться в квартире и ждать удобного случая.
Японцы получили такие же инструкции. Отсиживаться в квартире в Сёдермальме, пока не представится возможность покинуть ее без риска; другими словами, пока полиции не надоест подстерегать их и жизнь в стране не войдет в обычную колею. Подобно Гейдту, они запаслись консервами на месяц с лишним. С той разницей, что Гейдт, наверно, смог бы просуществовать на своеобразной японской диете от силы два дня, после чего тихо скончался бы от голода. Но его кладовка и холодильник были заполнены совсем другими продуктами, и в таком количестве, что один человек при необходимости мог бы растянуть их до конца года.
Сейчас голова его всецело была занята другим вопросом. Как они могли оплошать? Правда, еще в тренировочном лагере ему объясняли, что нельзя исключать вероятность потерь и неудач. Возможны и провалы, и убитые агенты, главное при этом, чтобы след не вел к БРЕН.
И все-таки. Леваллуа утверждает, что бомба взорвалась, а он обычно не ошибается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96