Мы немного поболтали ни о чем и разошлись по своим комнатам.
Несмотря на трудный день, перелет и дорогу, уснуть я не могла долго. Я тонула в вопросах, ответы на которые должна была найти раньше. Почему я никогда не рассматривала Ольгу как подозреваемую? Потому что она была мне приятна? А ее муж нет?
Когда-то краем уха я слышала, что Ольга училась на сценариста. Но спрятала это знание, убрала его подальше. Геннадий говорил мне, что тетушка не кисейная барышня и родню ждет сюрприз. Я и на это не обратила внимания. Интересно, Гена знал о Феликсе?
И где была моя голова раньше?! Сюжет со скальпами, дохлой рыбой и переодеванием могла разработать только профессиональная сценаристка! А воплотить — только настоящий артист. Все лежало на поверхности.
Может быть, подсознательно я была готова к ответу, но прятала голову в песок?
Тяжело подозревать милого человека. Когда все это закончится, побеседую с психоаналитиком о подсознании.
Утро понедельника я провела на пляже с детьми под охраной дяди Паши.
Мальчики успели загореть еще дома, но южное солнце коварно, и я по одному вылавливала воспитанников и обливала их защитными кремами. Ни минуты покоя они мне не давали. То ловили медуз, то почти «тонули», а закончилось все трагично.
Спрятавшийся под камнем краб цапнул Филиппа за указательный палец правой руки. Кошмарное происшествие для художника.
Бедный живописец разрыдался и заявил, что в пальце обязательно разовьется гангрена и про художественную академию придется забыть навеки. Максим проникся горем брата, и мы все, включая дядю Пашу в пиджаке и в кобуре с пистолетом, помчались в дом лечить бедный палец.
Фил уговаривал нас вызвать «Скорую помощь», сделать укол прямо в фалангу и спасти свой палец и надежду российского художества. Ну до чего богема, даже мелкая, народ впечатлительный!
Но, скорее всего, мальчики просто устали, и плакал Филипп не столько от боли, сколько от желания посидеть у меня на коленях.
Там он и уснул. Максим помог мне бережно уложить брата и, отказавшись от обеда, тоже лег.
Мальчики любили приезжать на Кипр еще и потому, что на вилле у них была одна спальня на двоих и двухярусная кровать, на которой они могли долго переговариваться друг с другом.
Я закрыла жалюзи, помахала сонному Максиму рукой и спустилась в гостиную.
Охранник Павел сидел перед телевизором с банкой безалкогольного пива и орешками и смотрел очередной боевик. Зоя Федоровна предложила нам пообедать, но, прибитые жарой, мы оба отказались.
— Зоя Федоровна, я привезла с собой запись юбилея Дмитрия Максимовича. Не хотите посмотреть?
Остаться у видеомагнитофона и телевизора одной у меня не получалось, и пришлось просматривать день рождения брата госпожи Бурмистровой в компании.
Уставший от боевиков дядя Паша вставил кассету, Зоя Федоровна надела очки, села перед самым экраном и принялась всплескивать руками:
— Ой, детки, какие нарядные.., ой, Флора.., ой, Дима…
— А почему вы сами не приехали? — спросила я.
— Не люблю официозов. Бродишь как заведенная со стаканом.., кусаешь на ходу.
Подарок для Димы я приготовила, подарю потом. Ой, ой, смотрите! Пашенька, перемотайте мне еще на деток. Маша, это вы для них поздравление сочинили?
Зоя Федоровна любовалась семьей, а я таймером в углу кадров.
На первый взгляд, все совпадало с реальным временем. Тогда где подвох?
Его не было. Пленка секундомером отсчитывала мое алиби. Я не была в доме до девяти часов. А позже сходила туда в сопровождении детей.
Ничего подозрительного мне так заснять и не удалось. Пленка безобидно фиксировала ситуации торжественные, курьезные и немного дамские туалеты.
«Фаину» я не снимала из осторожности.
Только один раз в толпе гостей мелькнул яркий шелк ее наряда и скрылся за мужскими спинами.
Ничего полезного, если не учитывать алиби. Но у меня еще оставалась пленка с записью в гараже. В профилактории я просмотрела ее на скорую руку, тайком и не увеличивая громкости. На вилле за мной тенью ходит Паша с кобурой, он прочно оккупировал гостиную и, когда все в доме, с дивана почти не встает. Только за орешками и пивом.
В хозяйской спальне также стоял видеомагнитофон, но в нем не было адаптера для маленьких кассет. И мне остается ждать, когда освободится гостиная и весь дом.
Во вторник утром в гостиной раздался телефонный звонок. Зоя Федоровна подняла трубку, я собиралась вести детей на пляж, но, увидев, как изменилось ее лицо, задержалась у двери.
Мама разговаривала с сыном. Но то, что говорил Геннадий, было столь жутким, что Зоя Федоровна побледнела и стала слепо шарить по тумбочке в поисках лекарства.
«Началось», — подумала я и вывела детей на улицу.
— Павел, — охранник в неизменном пиджаке грел под мышкой кобуру и загорал лицом. — Пожалуйста, переоденьтесь и проводите мальчиков к морю. Я подойду позже.
Дядя Паша перекатил жвачку с одной щеки под другую, кивнул и степенно пошел к гардеробу.
Я боялась заходить в дом. Сидела на террасе и ждала известий.
Первым прибыл Паша в шортах и золотой цепи, размером с собачью. Вести подоспели позже, когда дети вышли за калитку, а Зоя Федоровна наглоталась валидола.
— Дима погиб, — синими губами прошептала она.
— Как? — Я спросила более спокойно, чем того требовало известие, но госпоже Бурмистровой было не до тонкостей.
— Его убили.
— Кто?! — Это прозвучало более сообразно обстоятельствам.
— Леонид, — прошептала Зоя Федоровна.
Негодяй не ушел от ответа!
Зоя Федоровна села рядом со мной и, медленно приходя в себя от шока, автоматически достала из шкафчика вино.
— Будете? — спросила она.
— Нет, спасибо. Что там произошло?
— Тогда и я не буду.
Она убрала бутыль обратно. Она не хотела разговаривать, неудержимый поток речи пойдет позже, когда она немного оправится.
И я ее не торопила. Я знала больше.
— Флора в больнице, — наконец произнесла Зоя Федоровна.
— Флора?! Инфаркт, инсульт?!
— Нет. Леонид разыграл похищение и, когда Флора повезла выкуп, попытался ее убить.
Новость. Флора — жертва. Но как, зачем?!
— Леонид тоже убит, — медленно проговорила мама Геннадия.
— Кем?! — Я уже жалела, что отказалась от вина.
— Он требовал от Флоры подписать доверенность на управление фирмой, изуродовал ее, она едва жива… Но она взяла на встречу с похитителями пистолет, как-то вывернулась и… Леонид мертв. А Флора в интенсивной терапии. Маша, — Зоя Федоровна посмотрела на меня сквозь слезы, — что происходит?! Он ее пытал!!
После этого слова и слезы полились из нее рекой. Зоя Федоровна причитала, тонула и барахталась в тех же вопросах без ответов. Беда свалилась в ее семью, как раскаленный кирпич в муравейник, сжигая и разрушая. Один мужчина убил другого, мать ее племянников отомстила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44