— Очень приятно! Тогда я, пожалуй, схожу еще за одной чашкой. — Он снова отошел к барной стойке.
Зойка пнула меня под столом ногой и спросила свистящим шепотом:
— Когда и где ты его подцепила?
— Прекрати пинаться и задавать идиотские вопросы. Запомни — никто никого не подцеплял.
— О-о, как все запущено!
И тут она расцвела самой любезной улыбкой, поскольку Борис стоял уже у столика с чаем и добавочной порцией пирожного. Теперь будет сидеть до победного.
— Такие погоды нынче стоят — просто лето! — тоном купеческой дочки из пьесы Островского заговорила Зойка и церемонно взяла чашку. Хорошо, хоть мизинец не оттопырила. Дурачится, играет на публику. Борис, склонив голову, посмотрел на мою подругу и лукаво улыбнулся.
— Значит, будет хороший урожай, — подхватил он игру.
— Борис, а вы где служить изволите? По статской или по военной части? — совсем разрезвилась Зойка.
Смутить хочет моего кавалера. Ну уж нет!
— По военной, Зоя, по военной. Ты давай-ка лучше чай допивай, он у тебя уже совсем остыл, — пришла моя очередь незаметно пнуть ее под столом.
Зойка враз выскочила из образа жеманной барышни:
— Ну ладно, пожалуй, пойду. Надеюсь, еще увидимся. Сима, ты когда будешь дома? Я тебе позвоню.
Конечно, позвонит. Весь вечер будет висеть на телефоне, пока полностью не удовлетворит свое любопытство.
Независимо помахивая сумочкой, подруга неторопливо пошла прочь от кафе.
Борис проводил ее веселым взглядом:
— Зря она ушла. Мне все равно пора. А вы посидели бы еще. Вон даже по спине видно, как ей хочется с тобой поговорить.
— Обойдется! — пробурчала я себе под нос, доедая последний кусок пирожного.
Гельсингфорс,
1 февраля 1919 года
Мой дорогой друг Машенька!
Столько всего произошло за последние месяцы, и не рассказать. Петя таки решил отправить нас с детьми за границу. Поначалу я сопротивлялась, не хотела оставлять его одного. Но у Гоги после болезни случилось серьезное осложнение, ему нужны хорошие врачи и хорошее питание. Сам Петя с нами поехать не смог. Ведь ты же знаешь — у него в Москве старенькая мама, да и свою любимую коллекцию бросить не решился. Всякими правдами и неправдами он переправил нас с детьми в Петроград, а оттуда в Финляндию. Сейчас уже все позади. Мы словно вырвались из ада. Но радости нет. Хотя Петя и успокаивал меня и обещал вскорости тоже выбраться из России, но у меня дурные предчувствия. Верит ли он сам в это? Так и вижу его бледное лицо в последнюю минуту перед расставанием и глаза, словно полные слез. Кстати, в последний день он открыл мне тайну своих занятий живописью, которые так раздражали меня весь этот год. Но об этом при встрече. Надеюсь, она скоро состоится. В Гельсингфорсе мы остановились у моей тети. Дети отдохнут, Гога немножко окрепнет — и двинемся дальше.
Как все печально. Как страшно за Петю, за друзей, за Россию! Господи, спаси нас всех!
Целую, твоя Соня.
Поздно вечером, как я и предполагала, Зойка провела со мной по телефону очередную доверительную беседу. Я словно сквозь телефонную трубку видела, как она удобно расположилась на диване и, попыхивая сигареткой, приготовилась к обстоятельному разговору.
— Значит, в охране работает? Ничего, мужская профессия. А зарабатывает много?
— Зоя, я не знаю. Мне это неинтересно.
— Напрасно! Вопрос вполне актуальный. Ты бы ему намекнула, что содержать его не сможешь.
— Слушай, не лепи чепухи.
— Ну, ладно, ладно. Он, по крайней мере, не женат?
В трубке повисла напряженная тишина.
— Та-ак, — зловеще протянула подруга, — опять! Сколько раз тебе говорить, что в твоем возрасте к выбору знакомых надо подходить осмотрительно.
— Вот как раз в моем возрасте уже поздно осматриваться.
— Не скажи! Не так много у нас с тобой осталось времени, чтобы работать гейшами при женатых мужчинах.
— Зоя, давай закроем эту тему, а? И кроме того, я ничего не знаю о его семейном положении.
Прямо кожей почувствовала, как на том конце провода подруга взвилась до небес:
— Ну ты даешь! Про зарплату не знает, про жену не знает. Что ты вообще про него знаешь? Может, он авантюрист.
— Господи, ну какую со мной можно провернуть авантюру? Думай, что говоришь!
— А квартира? Смотри не вздумай его прописывать.
— Да не нужна ему прописка.
— Сейчас не нужна, а потом еще неизвестно, что он запоет.
Зойка сделала небольшую паузу и как бы между прочим спросила:
— Кстати, ты с ним спишь? —Зоя!
— Ой, прости за моветон! Я совсем забыла, что ты у нас юная воспитанница Смольного института накануне выпуска. Можешь и не говорить. Сама все вижу. Безумная романтическая любовь и никакого секса. А должно быть наоборот. Сколько раз тебе говорить: любовь чревата проблемами, а здоровый секс только полезен. Особенно для дам твоего возраста с излишним воображением и расшатанными нервами. Учишь тебя, учишь — все бесполезно! Не говори потом, что я тебя не предупреждала. Забыла, какой облом вышел в прошлый раз?
— Это совсем другой случай. И вообще, Зоя, я уже большая девочка и сама знаю, как мне поступать.
Вообще-то очень самонадеянное заявление с моей стороны. Ничего я не знаю, пробираюсь наугад. Да еще поминутно с судьбой заигрываю. Влезла в сомнительное расследование. Хорошо, если все закончится без печальных последствий.
— Ну-ну, посмотрим! А впрочем, желаю удачи, — смягчилась вдруг Зойка. — Целую, Симуля! До завтра.
Каким оно будет, это завтра?
Прошло еще несколько дней, но мой телефон молчал. То есть не то чтобы совсем молчал. Просто ожидаемого звонка не было. Значит, совершенно напрасно я рассталась с любимыми фарфоровыми фигурками — выстрел оказался холостым.
Время на работе проходило в хлопотах — надвигалась очередная большая выставка. Сослуживцы немного успокоились, пересуды постепенно затихли, и жизнь вошла в привычное русло. Если не считать небольшого скандальчика. У нашей любвеобильной и кокетливой Жанны Афанасьевны случился день рождения. По этому поводу, как всегда, протрубили большой сбор. Бессменная Вера Николаевна, большая дока по части подарков, ринулась на поиски чего-нибудь недорогого, но замечательного. На этот раз летучий отряд был усилен Леночкой. Насмешливая любительница подначек и розыгрышей, Леночка углядела-таки в отделе сувениров два больших бокала примерно по поллитра каждый. Она стала убеждать Веру Николаевну, что такие сосуды — вещь чрезвычайно нужная. А потому просто необходимо, чтобы они появились в домашнем хозяйстве Жанны Афанасьевны.
Вся пикантность ситуации состояла в том, что керамические великаны были весьма затейливо изукрашены. На поверхности одной кружки сверху красовались выпуклые женские груди, а сзади внизу — полукружия аппетитной попки, так что она представляла собой как бы обнаженный женский торс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49