— И желудки болят от нервов. У кого сейчас нет гастрита, колита, язвы?
— У тебя, — не вытерпел Измайлов. — Ты с совершенно другим диагнозом резвишься. Какая связь между убийством четырехлетней давности и водой?
— Никакой. Но если совпало, я не виновата.
Мужчины сосредоточенно замолчали. Каждый думал о своем, это было очевидно. Труднее всего приходилось Крайневу. Его лоб стал складчатым, он даже закусил изнутри щеки. Предложить бы им поесть, но мой холодильник был моделью Арктики — морозно и пусто.
Первым отвлекся от своих размышлений капитан ФСБ:
— Полина, можно тебя на пару слов?
— Пойдем в кухню.
— Я насчет «своего учреждения», — сразу заговорил Игорь. — Мой отец с детства мечтал быть разведчиком. Но получилось армейским офицером. Он сотрудничал с КГБ. Когда ему стали указывать, на кого и какой именно компромат собирать, чуть ли не сочинять, отец застрелился. А мне завещал работать в органах.
— Всюду драмы, извини меня. Конечно, нельзя валить на человека промахи всех людей. Я на тебя свалила.
Мне необходимо было как-то выразить ему свое расположение.
— Давай выпьем, Игорь.
Наверное, я снова не то ляпнула. Капитан воззрился на меня одновременно недоверчиво, строго и весело. Такой вот взглядовый коктейльчик. Потом прыснул:
— Мне много чего предлагали, но выпить… А, давай.
Когда мы с Игорем выбрались из кухни после дежурной рюмки мира, занюхивая рукавами, милиционеры расступились.
— С вами, Виктор Николаевич, мы встретимся завтра, — тоном Дон Жуана пообещал Игорь. И уже властно: — Крайнев, подбрось меня в коттедж.
Валерий не двинулся с места.
— Мы прочитаем записи по поводу воды и тоже исчезнем, — успокоил его Сергей.
— Счастливо, Валера. Они без нас не обойдутся, — внесла я свою лепту в тяжкое дело утешения Крайнева.
Он мотнул головой и вышел с Игорем. Следом на цыпочках слинял Банков. Измайлов приблизился ко мне на расстояние, которое безопасным мог считать только неисправимый оптимист. Полина, лучшая защита — это нападение. Ты у себя дома. Не трусь.
— Конечно, Вик, ты вправе меня поколотить. Но во всяком конфликте повинны обе стороны, учти.
Измайлов орал. Полчаса… Сорок минут… Сорок три! Лексические запасы впечатляли, но зачем так часто обзываться? Многого же я о себе не знала. Самое приятное, что бестолочь. Однако как-то неуловимо и неуклонно интерес полковника сужался до единственной проблемы: что у меня было с Крайневым помимо разъездов. И с Игорем помимо обыска коттеджа. Это меня ужаснуло. Потому что узлы трудовых споров редко рубятся по-македонски. А вот любовных и бытовых… Что, полковник милиции не мужчина? И он упрекал меня в ревности! Как мало справедливости на свете! Мои колюще-режущие предметы в кухне? Вроде. Зато тяжелых в комнате хоть отбавляй. Полина, пора принимать меры. А то Шекспир в гробу шебуршится, жалея, что упускает классный сюжет. «Отелло»! Елки, «Измайлов» — это вещь.
— Вик, ну как мне тебе доказать, что ничего у меня не было ни с Крайневым, ни с Игорем? Мне нужен ты.
И поскольку варианта доказательств Измайлов не предложил, я занялась отсебятиной. Я занималась ею долго и с удовольствием. Утром Измайлов был заметно заторможен, но верил уже всему.
Поскольку есть у меня было нечего, завтракать мы отправились к Вику. Не успели расположиться за столом, как в дверь позвонили.
— Пришел некто славный, — сонно сообщил Вик.
— Примета?
— Примета, Поленька.
Сказав это, Измайлов не шевельнулся. Впускать гостя предстояло мне.
Борис Юрьев, как заморский принц, осанисто шагнул через порог.
— Сбежал из больницы, мерзавец? — гаркнул вмиг оживившийся полковник.
— Сбежал, мочи нет, — доложил Борис.
И подмигнул мне. Слава Богу, значит, не очень сердит. А двигается так странно из-за туго перевязанной грудной клетки.
Понятно, что от угощения он не отказался. Неплохо подлечили, получается.
— Я валялся и думал, — осторожно затянулся сигаретой насытившийся Борис. — Связаны все преступления между собой, хоть режьте. Только мы никак не улавливаем связи.
— Я тоже так считаю, — подхватила я.
Но моя поддержка лишь охладила пыл Юрьева.
— Полина, тебе безумно пойдет кляп, — сказал Вик.
А они не геи? Как соберутся вместе, мне слова вставить не удается. И что будет, если я поделюсь с ними своим предположением? Нет, Полина, заткнись. Еще раз так восстанавливать добрые отношения с Виком можно не ранее, чем через месяц. Ты же не из синтетики сработана.
— Борис, Виктор Николаевич категорически отказывается предполагать, что убийства Лизы, Шевелева, наше похищение и проба оружия на черепе бывшего мужа — одно дело. Но он еще не в курсе, что вчера меня вызывали в редакцию. Валентин Петрович.
— И ты скрытничаешь? Черт знает что вытворяешь, а о важном молчишь? — крикнул Вик.
Насчет черта в ночном контексте… Я обиделась.
— Поля, — осознал свою бестактность Измайлов, — не злись, я имел в виду, что Бориса надо питать сведениями, чтобы поскорее включился.
Ломаться не стоило, Борис чуть не погиб из-за меня. Я рассказала все.
— Недурно было бы прокатиться по дорогим сердцу местам, во-первых. И позвонить от имени подруги Лизы Валентину Петровичу, во-вторых, — зашевелил мозгами заморенный эскулапами Борис.
— Громилы из иномарки дали Полине сбежать, — вломился в процесс Вик.
Если Измайлову что-нибудь втемяшилось, выбить невозможно. Но я попыталась.
— Смысл? Утащить из города, припугнуть, ладно, но отпустить! Грязную, в синяках…
— Может, они Валентина Петровича ждали?
— Симпатичное предположение, — одобрила я.
Хотя согласиться с тем, что мои скачки по полю были запланированы бандюгами, оказалось непросто.
— Я вам опишу происшедшее, как представляю, — посулил Юрьев.
Измайлов возликовал. Есть старинное слово — любимче. Вот Борис для Вика — это самое. Балков слишком приземлен, скучен, сер. А по мне, ребята именно тандемом привлекательны.
— Кто-то заказывает музыку и платит, — увлеченно приступил к повествованию Борис. — Либо Валентин Петрович, либо муж Поли, либо оба вместе.
Да, мальчик, рановато ты из палаты вырвался.
— Вы, Виктор Николаевич, исходили из того, что Валентин Петрович мог получить у Лизы любые данные. А вдруг нет? Вдруг они с Полиной выяснили нечто, сулящее им выгоду? Прибыль?
— И кто их снабдил такими данными, Борис?
— Шевелев.
— С какой стати?
— Проболтался.
— Те, кто имел привычку пробалтываться, давно дрыхнут на кладбище. Шевелев не ребенок.
— Тем не менее, на кладбище он угодил.
— Стоп, но Полина-то перед нами.
Эта мелочь сильно раздосадовала Юрьева.
— Шевелев ничего особенного не говорил, — испортила я ему пролог. — Мы обеспечивали рекламу. Десятки других то же от нас получают. И все целы и невредимы.
— Виктор Николаевич, а не левый ли спирт они в бутыли закачивают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62